Ох уж эти Шелли - Андреева Юлия Игоревна - Страница 35

При этом Полидори избегал давать приметы самого Байрона, и что касается лорда Ротвена, то в романе описываются исключительно его мертвенно-серые глаза и мертвенно-бледное лицо. То есть его Ротвен — загадка и таинственная личность, а не чей-нибудь портрет. Когда Ротвен смотрел на человека, того охватывал страх, но после он не раз вспоминал этот взгляд, который манил к себе, точно магнит.

Во время путешествия, когда молодые люди оказываются оторванными от своих семей и привычного окружения, Ротвен неожиданно начинает проявлять черты демона-искусителя: "До сих пор Обрию не представлялось случая пристально изучить характер лорда Ротвена, и теперь он увидел, что хотя и был свидетелем многих поступков лорда, но что сами поступки совершенно противоречили видимым причинам его поведения. Его спутник не знал пределов своей щедрости; тунеядцы, бродяги и нищие получали он него значительно больше того, что было необходимо для облегчения их тяжелой участи. К тому же Обрий заметил, что лорд раздавал милостыню не тем, кто был доведен до нищеты несчастиями, преследующими обыкновенно и добродетель, — их он отсылал с полусокрытой насмешливой улыбкой; когда же приходил человек развращенный и просил его помощи — не для облегчения бедности, а для удовлетворения своих низких страстей и для того, чтобы еще глубже погрязнуть в бездне порока, — тогда лорд отпускал его со щедрым подаянием". Действительно странно, что он подавал милостыню исключительно людям недостойным и, пожалуй, несильно нуждающимся в его благодеянии. Но после юный Обрий заметил, что: "все те, кому помогал лорд, неизбежно узнавали о проклятии, соединенном с его помощью, и либо оканчивали жизнь на плахе, либо падали на низшую ступень нищеты и презрения".

Лорд Ротвен отличался стальными нервами, он не брезговал самыми гнусными притонами, был завзятым картежником, часто держал пари и всегда выигрывал. К слову, в карты он проигрывал только известным шулерам, при этом его лицо оставалось неподвижным, казалось, что проигрыш его несколько не печалит.

Люди, которые имели несчастье оказываться объектами внимания кошмарного лорда, погрязали вместе с ним в пороке, и затем, когда он покидал город, оказывались на обочине жизни: "В каждом городе, посещаемом им, оставались юноши, прежде наслаждавшиеся изобилием, а теперь исторгнутые из общества, украшением которого они некогда были. В тюремном заключении многие несчастные проклинали судьбу, которая свела их с этим злым духом; и многие отцы как безумные сидели под говорящими взорами своих безмолвных, голодных детей, не имея ни копейки из прежних богатств".

Нокс не мог не отметить, что равнодушный и надменный облик, кажущаяся недоступность при славе великого развратника все это было портретом самого Байрона. Многие молодые люди делали все возможное для того, чтобы хоть чем-то походить на своего кумира. Они одевались так же, как Байрон, напускали на себя независимый вид, делались холодными и как будто бы разочарованными в жизни. После последних скандалов о Байроне чаще всего говорили, как о человеке, олицетворяющем темные, запретные страсти. О человеке, жившем с сестрой и имевшем от нее дочь. Да, много всего говорили. Нокс давным-давно уже зарекся верить всем сплетням. Что же касается данного поручения Вильсона, здесь его душенька была спокойна, после того, как издатель опубликовал опровержение, было понятно, что кошмарный лорд не нагрянет в Лондон и тайной полиции можно хотя бы на время забыть об этой опасности.

После того как Гарри Нокс женился на дочери Вильсона, став таким образом членом семьи суперинтенданта Парижа, необходимость в явочных квартирах отпала, так как к своему тестю он мог заходить в любое время. Но на этот раз, прежде чем нанести визит, Нокс сел за свой стол и написал рецензию на "Вампира". Разумеется, ему пришлось очень аккуратно коснуться отсылок к роману "Гленарван" Каролины Лэм и умудриться нигде не упомянуть самого Байрона, его отзыв касался самой фигуры лорда Ротвена и того, что в первый раз в литературе, в романе мистера Полидори, вампир предстает не как полуистлевший, жаждущий крови труп или адская бестия, а как человек со своими печалями и радостями, как существо уязвимое и по-своему несчастное. Неслучайно же Ротвен просит не просто похоронить его, а выполнить при этом сложный обряд. Еще раньше он требует от Обрия поклясться, что тот будет некоторое время скрывать от лондонского общества сам факт смерти Ротвена.

"— Мне потребуется немногое, жизнь моя быстро угасает… Всего я не могу объяснить, но если вы согласитесь скрыть все, что вам известно обо мне, моя честь останется чиста перед лицом света… Если бы некоторое время моя смерть осталась неизвестна в Англии, я… я…

— Она останется неизвестна.

— Клянитесь! — закричал умирающий, привстав с последним усилием. — Клянитесь всем, что свято для вас, всем, что дорого вам, что в продолжение одного года и одного дня вы ни единой живой душе никоим образом не передадите того, что знаете о моих преступлениях или о моей смерти — что бы ни случилось и что бы вы ни увидели!"

Ротвен требует, "чтобы его тело положили под первый холодный луч луны, что взойдет после его смерти". Далее тело Ротвена предсказуемо исчезает, и через некоторое время продолжавший держать факт смерти своего попутчика в строжайшей тайне Обрий встречает в Лондоне воскресшего Ротвена.

Статья получилась интересная, Нокс снабдил ее всем, что когда-либо читал или слышал о вампирах. Не рассчитывая на скорый ответ газетчиков, агент подписал свой отзыв придуманным именем и отнес в "Утреннюю почту", которая обычно сообщала своим читателям новости партии "Тори" и "Священного союза[15]", а также щедро предоставляла первую полосу для стихов известных поэтов. Нокс был хорошо знаком с одним из редакторов, которому и занес свой отзыв, после чего отправился на работу в издательство. Каково же было его удивление, когда буквально в тот же вечер редактор сообщил запиской, что статья выйдет в завтрашнем выпуске.

Нокс упал на колени перед распятьем и вознес хвалебную молитву Господу, благословляя заодно Мэри Шелли, Перси, Байрона, Полидори, замечательную виллу Диодати, на которой были задуманы "Франкенштейн" и "Вампир" — произведения, изменившие его, Нокса, жизнь!

На следующий день он первым делом приобрел несколько экземпляров "Утренней почты", и прочитав, понял, что издатель не убрал ни одной его строки. Переполненный радостью, он бродил какое-то время по утреннему городу, вынашивая поистине наполеоновские планы. С этого момента Гарри Нокс принял решение, что помимо работы в тайной полиции сделается литературным критиком.

Узнав о смерти племянницы, Мэри и Перси какое-то время скрывали это от Клэр, опасаясь, как бы та не попыталась отомстить Байрону. Воображение рисовало, как отчаянная Клэр с кинжалом в одной руке и пистолетом в другой прокрадывается в спальню своего бывшего любовника, которую лорд теперь делил с прекрасной графиней Гвиччиоли, но вопреки ожиданиям Клэр отнеслась к смерти дочери с философским спокойствием, тем не менее Перси на всякий случай решил по возможности не допускать ее новой встречи с Байроном.

Гордон планировал на все летнее время поселиться на яхте, дабы не быть прикованным к какому-то одному месту. Огромная белая яхта "Боливар", настоящий дом под парусами, была заказана в Генуе и доставлена к новому владельцу точно в срок. Так что очень скоро Шелли имел возможность прокатиться на ней и пришел от водной прогулки в полный восторг. Теперь он вознамерился также приобрести себе яхту, выбор закономерно пал на первую яхту Байрона "Дон Жуан", лорд заказал себе сначала маленькую яхту, буквально на команду из трех человек, но позже понял, что "Дон Жуан" — это всего лишь прогулочная яхта, тогда как Байрон планировал жить на собственном корабле со всеми привычными ему удобствами. Так что он согласился уступить "Дон Жуана" Шелли, и теперь тот каждый день бегал в порт, болтая с матросами и учась морскому делу. Единственное, что Перси сразу же решил переменить в своей яхте былое имя. Он распорядился, чтобы на борту яхты было начертано "Ариэль".