Назад, в пионерское лето (СИ) - Кащеев Денис - Страница 26

— У-у-у! –восторженно загудел зал.

— Мы долго думали о том, как эти приглашения распределить, — перекрывая шум, сообщил Максим. — Как выбрать лучших из лучших? Предлагались разные варианты…

— Да что там, все и так ясно! — громко, но не настолько, чтобы услышали вожатые, бросил со своего места Михеев. — Четыре путевки — значит, одну дадут Председателю Совета дружины, одну — кому-то из членов, и по одной — Председателям Советов первого и второго отряда!

«Так вот зачем он лез в активисты! — хмыкнул Младший. — В “Артек” хотел!»

«Думаешь, он знал о приглашениях?» — с сомнением спросил я.

«Уверен!»

— В итоге остановились на следующем варианте, — поведал между тем залу старший вожатый. — Пусть все решится в честном пионерском соревновании! За два приглашения будут бороться первый, второй, третий и четвертый отряды, еще за два — пятый, шестой, седьмой и восьмой…

— А десятый?! — выкрикнул кто-то из малышей.

— Возраст приглашенных ограничен — им должно быть от полных десяти до четырнадцати лет, — пояснил Максим. — Но те, кто пока младше — не расстраивайтесь: у вас еще все впереди! Однако сейчас в борьбу вступают ваши старшие товарищи… За достижения в общественной жизни лагеря — отдельных пионеров и всего отряда — им будут вручаться вот такие знаки отличия, — старший вожатый поднял свободную от микрофона руку — в пальцах у него была картонная красная звездочка. — В конце смены подведем итоги — тот коллектив, который наберет больше звезд, чем его соперники, получит оба приглашения. На отрядном уровне — все то же самое. В течение смены пройдет соревнование звеньев — лучшее в лучшем отряде и будет премировано двумя поездками в «Артек». А кто конкретно из пионеров получит приглашение — само победившее звено и решит!

— Что? — чуть ли не на весь зал ахнул Михеев. — Серьезно? Вот тебе облом-то! — повернулся он к Стоцкой. — Уже, небось, видела себя в «Артеке», а теперь, оказывается, не все так просто?

— О чем ты? — вздернула брови Вика. — Я понятия не имела об этих путевках!

— Ага, рассказывай! — хмыкнул Ант. — Вот только шиш тебе с маслом! Посмотрим теперь еще, чье звено победит!

— Сначала должен победить отряд! — заметила Майя Абашидзе.

— Не сначала, а параллельно!

— Еще один важный момент! — объявил тем временем старший вожатый. — Разумеется, учитываться будут не только ваши успехи, но и проступки — если такие случатся. Пионер, допустивший серьезное нарушение дисциплины, получит вот это, — в той же руке, которой он до того демонстрировал наградную звезду, у Максима появилось нечто черное и бесформенное. — Сперва мы хотели назвать такой антиприз Кляксой, но потом остановились на другом наименовании: черная метка! Заработавший ее нарушитель лишит свой отряд сразу трех ранее заслуженных звезд, а сам он на поездку в «Артек» уже претендовать не сможет — таким там не место!

— Вот, специально для тебя! — хмуро бросила Михееву Вика.

— Обижаешь, начальник! — осклабился тот. — В душе я — активист и красный следопыт! За что мне черную метку?

— Наверняка найдется за что, — заверила его Стоцкая.

— Не дождешься! С сегодняшнего дня я — самый образцовый пионер во всем «Полете»!

«Надо же, что “Артек” животворящий делает!» — покачал головой я.

«Ну, ради такого можно и постараться», — заметил Младший.

«Тоже, что ли, нацелился на приз?»

«А что? Чем я хуже Михеева?»

«Ну…» — развивать тему я не стал.

— На этом наш Сбор объявляю закрытым! — провозгласил тем временем старший вожатый. — Внимание! Под знамя дружины пионерского лагеря «Полет» — стоять смирно! Знамя вынести!

Застучали барабаны, знаменная группа сошла со сцены и исчезла за дверьми — на сей раз ближайшими.

— Вольно! — скомандовал Максим. — Пионерам дружины — разойтись по жилым корпусам и приступить к работе по отрядным планам! До встречи после полдника на торжественной линейке!

Заскрипели скамьи, зашуршали сиденья кресел — обсуждая на ходу новости, собравшиеся потянулись к выходам из клуба.

Юг Московской области, 2 июня 1985 года

«Ну, давай», — в предвкушении проговорил Младший, стоило нам улечься в кровать в преддверии тихого часа.

«Что — давай?» — сделал робкую попытку «включить дурачка» я.

«Рассказывай про будущее, как обещал — что же еще?!»

«Спрашивай», — перекинул я мяч на его сторону.

«Ну-у, спрашивай… Ты главное объясни, что там у тебя были за странные намеки насчет конца СССР? Я уже даже было подумал, что у вас там коммунизм наступил во всем мире, и страны исчезли — но ладно бы, скажем, это произошло за полвека, но не за шесть же лет, к 91-му! Не верю, короче! К тому же, как-то это не очень вяжется с твоим резким “просрали” и “спустили в унитаз”!»

«В корень зришь, — невесело хмыкнул я. — Однако учти, услышанное тебе может не понравиться. Сильно не понравиться!»

«Я уже чувствую… Но тем более хочу знать правду!»

«Ладно, сам просил — так что потом не жалуйся! Готов?»

«Всегда готов, блин!»

«Ну держись…»

Контроль был у Младшего, и после этих моих слов он в самом деле ухватился руками за края кровати, как если бы приготовился к старту головокружительного аттракциона. Увы, едва ли это могло уберечь его от потрясения…

«В конце 1991 года СССР действительно не станет, — начал я излагать хронику будущего, решив не рубить собаке хвост по частям, а вывалить все разом — и потом уже разгребать. — Союз распадется на пятнадцать государств, бывших республик. Даже больше, чем на пятнадцать — от Грузии вскоре отделятся Абхазия и Южная Осетия, от Молдавии — Приднестровье. Чечня попытается выйти уже из состава России — начнется война, которая, с перерывами продлится вплоть до 2000 года. КПСС запретят. Социалистическую плановую экономику сменит капиталистическая рыночная… В 91-м на улицы Москвы выедут советские танки, а в 93-м они, уже российские, станут стрелять прямой наводкой по зданию Верховного Совета на Краснопресненской набережной. Тем временем Армения будет воевать с Азербайджаном, в Таджикистане разгорится внутренний вооруженный конфликт… Позже, в 2008-м, случится так называемая пятидневная война России с Грузией, а потом… Ладно, довольно пока с тебя», — поспешно прервал я рассказ, ощутив, что Младший начал сопротивляться — должно быть, невольно — силясь меня заткнуть.

«Что за любый бред?! — взорвался он, едва я умолк. — За кого ты меня принимаешь?! За идиота?!»

«За человека, которому скоро предстоит все это пережить, — вздохнул я. — Я предупреждал, что правда окажется горькой!»

«Какая правда?! Это не может быть правдой!.. Просто потому, что не может!»

«Ну, хорошо, считай, что я все выдумал. Прости, дурацкая вышла шутка…» — что ж, может, это и впрямь лучший выход.

Несколько секунд мы оба молчали.

«Нет, — произнес затем Младший. — Ты не врал. Я чувствовал это! Но все равно… Дичь какая-то… Слушай, а может, ты не из нашего будущего? — спросил он вдруг с робкой надеждой. — Из какого-нибудь параллельного мира? Просто оглянись вокруг: Советский Союз могуч, как никогда! Ракеты летают в космос, атомные станции дают ток, поля колосятся, пять лет назад была Олимпиада, этим летом, вон — Фестиваль молодежи и студентов в Москве! Есть, конечно, проблемы, как без них, но они постепенно решаются! И будут решаться! И ты говоришь, что за каких-то шесть лет все, на фиг, рухнет?! Чушь собачья, это просто невозможно! Легче впрямь поверить, что за это время полный коммунизм настанет — к нему мы сейчас ближе, чем к тому, что ты описал!»

«К сожалению, это и мой 85-й год, — возразил я, дождавшись, когда он выговорится. — Таким я его и помню: молодой — по сравнению с предшественниками — и энергичный лидер во главе страны, ракеты в космосе, Фестиваль, атомные стации… О них отдельно, — чертов Чернобыль! — И да, в разнос все пойдет очень быстро. Так, что большинство толком даже не поймет, что случилось. Поначалу очень многие будут приветствовать перемены, — о том, что и сам как-то за компанию с сестрой Женькой ходил на многотысячный митинг на Манежной, я предпочел до поры умолчать. — А потом: бац — и на дворе уже 90-е, поля заброшены, заводы стоят, на улицах стрельба, а “не вписавшиеся в рынок” инженеры и пенсионеры продают у метро свой домашний скарб. Снова налаживаться жизнь начнет лишь в новом веке…»