На стороне бога - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/30
• Следующая

– Новрузов! – закричал следователь. – Быстрее сюда! У него, кажется, сердечный приступ.

Ветеринар, прибежавший на крик следователя, стал считать пульс у рухнувшего без сознания Усманова.

– Ему плохо, – сказал он, – у него, наверное, больной сердце. Пульс сильный. Очень сильный. Я ему укол сделаю.

– Лучше введите ему яд, – предложил Сергей. – Он вполне его заслужил.

– Что вы говорите? – испугался Новрузов.

– Не обращайте внимания, – сказал следователь по-азербайджански, – делайте свое дело. Этот человек, кажется, преступник.

– Если вы все рассказали правильно, – задумчиво произнес Алтынбай, – то кто же тогда убил самого Олега Шарая? Кто в него стрелял?

– Он сам, – пояснил Дронго, заметив изумленное лицо Вейдеманиса. Но предпочитая делать вид, что он его не замечает, эксперт продолжил свой монолог: – Он захватил винтовку – видимо, хотел подняться наверх и выстрелить в Наталью Толдину. Но он шел в темноте и на лестнице, очевидно, поскользнулся. Винтовка выстрелила ему прямо в живот. Именно поэтому он лежал рядом с винтовкой. Но перед тем как подняться наверх, он по привычке открыл входную дверь. Поэтому дверь была распахнута – он хотел имитировать свой обычный трюк. Однако на этот раз у него ничего не получилось. Я думаю, что следователи заберут винтовку и не найдут на ней отпечатков пальцев. Наверное, он держал ее, обернув руку своим платком или полой пиджака. А вот на ноже, который я уже передал следователю, наверняка обнаружатся его отпечатки. Хотя думаю, что и на винтовке могут быть отпечатки пальцев Олега Шарая. Вот, собственно, и вся разгадка.

Все молчали. Новрузов, набрав лекарства в шприц, протер руку Усманова ватой, смоченной спиртом, а затем сделал укол.

– Мы возьмем его с собой, – сказал следователь, – а потом, как только восстановится дорога, мы приедем на автобусе и заберем погибших. Нужно будет все оформить. У меня сейчас только один вертолет, да и тот мне дал лично глава исполнительной власти. Я не могу сейчас взять с собой трупы. Извините меня, но мы пришлем специальный санитарный вертолет – вызовем из Гянджи.

Инспектор уголовного розыска сложил в свою сумку винтовку и нож в пакете, которые им передал Дронго. Офицер полиции изумленно смотрел на Дронго, словно на инопланетянина. Теперь он наконец понял, что такое «эксперт-аналитик».

– Когда прилетит санитарный вертолет, я поеду с ним, – решительно сказал Мамука. – Я не хочу, чтобы ей делали вскрытие.

– Это зависит от прокурора, – ответил следователь, – можете потом поехать к нему. У нас в вертолете не так много мест. Кроме летчика и нашего инспектора уголовного розыска, там могу поместиться только два человека. Но мы должны забрать Усманова, которого я отвезу в больницу, и Гасана, потому что у него сломана нога. Извините меня, но больше я никого не могу взять, даже погибших.

– Понятно, – произнес неприятным голосом Погорельский. – Значит, вы предлагаете нам остаться здесь вместе с трупами.

– Нет, не предлагаю, – сказал следователь. – Сейчас сюда приедет ваша машина. Шофер поехал в объезд и должен быть здесь с минуты на минуту. Вы можете уехать вместе с ним. Только возьмите нашего ветеринара. Ему тоже нужно домой.

– Не надо, – улыбнулся Новрузов, – я доберусь пешком. Мне здесь недалеко.

– Давайте сначала перенесем Гасана, – предложил следователь, – а потом погрузим и этого, – кивнул он на Усманова.

На матраце спустили Гасана, который все еще спал. Ветеринар вкатил ему лошадиную дозу снотворного и обезболивающего. Повара положили в кабине вертолета, после чего вернулись за Усмановым. Он уже пришел в себя и сидел на диване. Когда к нему подошел офицер полиции, Усманов взглянул на Дронго.

– Ты, – сказал он с ненавистью, – ты... Как ты мог догадаться? Ты настоящий дьявол...

– Зачем вы их убили? – спросил Дронго.

– Я никого не убивал... – Усманов закрыл глаза, потом снова открыл. – Они тогда случайно вышли на Зеравшане на наших людей. Когда я приехал, все уже случилось. Мы даже наказали одного нашего человека. Кто мог подумать, что мы здесь увидимся? Столько лет прошло, а она меня сразу узнала! Только Олега там тогда не было. Он потом к нам приехал.

– Значит, вы были не только в оппозиции, – жестко вставил Алтынбай. – Я всегда подозревал, что ваш отряд действовал на Зеравшане.

– Ты тоже не ангел, – отмахнулся от него Усманов. – Если бы мы победили, все было бы точно так. Люди не меняются... Только он, только он... – Усманов хотел что-то сказать, указав на Дронго, но не стал более ничего добавлять.

Вейдеманис и офицер полиции, поддерживая Усманова с двух сторон, подняли его и повели к вертолету. Тот обернулся и в последний раз посмотрел на Дронго. Его усадили в кабине вертолета. Инспектор уголовного розыска сел рядом. Следователь пожал всем по очереди руки и подошел к Дронго.

– Я много о вас слышал, – сказал он на прощание, – и вы оправдываете свою репутацию. Спасибо вам. Теперь мы проверим все факты.

Он направился к вертолету, придерживая рукой свою кепку. Маленького роста, он совсем не был похож на следователя прокуратуры – скорее на обычного городского мальчишку, случайно оказавшегося в горах. Не успел вертолет взлететь, как к дому подъехала машина киногруппы. Молодой водитель требовательно просигналил, словно рапортуя о своей победе.

– Нам нужно ехать, – сказал Погорельский, – машина уже пришла. Не вижу необходимости здесь задерживаться.

– А Катя? – спросил дрогнувшим голосом Сергей. – Вы оставите ее здесь?

– Вы можете ей чем-то конкретно помочь? – зло огрызнулся режиссер. – Садитесь в машину, Буянов, мы потом разберемся.

– Я останусь, – твердо сказал Сергей, – никуда я с вами не поеду. Мы вместе с Мамукой поедем к прокурору и попросим, чтобы женщин не трогали. Я остаюсь.

– Вы можете поехать к прокурору чуть позже, – сказал Погорельский. Затем он тяжело вздохнул и добавил уже более спокойным голосом: – Не глупи, Сережа, у них в вертолете места для всех не будет. А ты ей не муж и не брат. Поедем к себе. Переоденемся, побреемся, и я с тобой пойду к прокурору. Нам еще много сил понадобится. Нужно перевезти ее в Москву, чтобы похоронить по-людски. Поедем, Сережа.

– Я тоже поеду с ними, – решительно сказал Алтынбай, – буду ждать вас в больнице. Не могу оставить старика одного. Он хоть и мерзавец, но мы приехали вместе, и я должен знать, что с ним будет. Кроме того, он один из руководителей нашей службы и мой соотечественник. Посла нашей страны в Азербайджане пока нет. Значит, мне лучше поехать к прокурору.

– Вам жалко этого подлеца? – удивился Вейдеманис. – Ведь он все организовал, все эти убийства.

– Его не жалко, – жестко ответил Алтынбай, – жалко нас всех. Эти войны еще долго будут мстить всем нам таким страшным образом, и никто не сможет остаться в стороне. Несчастная Шевчук думала, что уедет из Средней Азии – и война ее больше не коснется. Но так не бывает. Этот проклятый бардак длится уже столько лет! Вы можете мне сказать, кому было выгодно, чтобы мы так жили?

– Не нужно, – тихо попросил Вейдеманис, – не нужно об этом. Меня выставили из Латвии, обвинив в том, что я работал в КГБ. Моя жена осталась в Риге, а я живу в Москве. Значит, кому-то было нужно, чтобы мы так жили.

– Я думаю, что долго так не будет продолжаться, – убежденно сказал Дронго. – Рано или поздно народы поймут, что их специально поссорили и разъединили. Поймут и выгонят тех, кто это сделал.

– Поедем, – подвел итог Погорельский, – машина нас ждет. – Он подошел к Дронго. Режиссер был абсолютно трезв – страшная история его потрясла. – Я сниму фильм о нашей встрече, – неожиданно сказал он.

– Не думаю, что это нужно делать, – ответил Дронго.

– Вы так полагаете? Может быть, вы и правы...

Режиссер кивнул на прощание и поспешил к машине, ничего больше не сказав. Толдина подошла к Дронго.

– Этого мерзавца Бог покарал! – убежденно сказала она, имея в виду Олега Шарая. – Вы видели, как он умирал без врача? Он ведь своими руками убил человека, который мог его спасти.

• Предыдущая
• 28/30
• Следующая