На стороне бога - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/30
• Следующая

Кого мне следовало подозревать? Того, кто был тогда с ней в горах? Возможно, Погорельский что-то знал и поэтому так не хотел брать ее с собой на новые съемки.

– Это интересно, – пробормотал режиссер. – Вы думаете, я убил свою актрису? Зачем мне для этого нужно было приезжать сюда? Я вполне мог сделать это в Москве.

– Не могли, – возразил Дронго. – Вашу актрису задушил человек, у которого очень сильные руки. Женщины сразу исключались. По той же причине исключались и еще двое – вы и Рахман Усманов.

– Хорошо, что вы меня исключили, – улыбнулся Усманов, – а то я сидел и гадал, кого вы назовете в качестве главного подозреваемого.

– Вас, – сказал Дронго, – именно вас.

– Теперь и до меня добрались, – пробормотал Усманов. – Сначала вы говорите, что я не мог убить несчастную девочку, а потом утверждаете, что это сделал я. У вас поразительная логика!

– Она вас узнала, Усманов. Но и вы ее тоже узнали. Это ведь именно вас она испугалась.

Рахман Усманов благодушно улыбнулся:

– Я знал, что рано или поздно вы все сведете к обвинениям против меня. У вас сильные предубеждения против оппозиции, я вам уже об этом говорил. Напрасно вы произносите такую длинную речь. Я ни в чем не виноват. Я не убивал и не применял насилия к этой несчастной молодой женщине.

– А разве я сказал, что ее насиловали? – спросил Дронго.

– Не ловите меня на слове, – поморщился Усманов. – По-вашему выходит, что я вылез в окно, забрался на веранду, сначала задушил одну женщину, потом вогнал нож в сердце другой и, наконец, застрелил несчастного Олега. Кстати, когда его убили, я разговаривал с вами. Вам не кажется, что ваши предположения построены на дикой фантазии? Любая экспертиза докажет, что я не могу вонзить в человека нож с такой силой или задушить своими руками здоровую молодую женщину.

– Верно, – кивнул Дронго, – я тоже об этом думал. Но вы не сказали мне, что вы с севера Таджикистана. Достаточно было мне позвонить в город, чтобы проверить через аэропорт, где вы проходили пограничный контроль. Вы ведь родом с севера?

– И поэтому вы думаете, что я убийца? – иронично спросил Усманов.

– А я не сказал, что вы убивали. Но «дьявол в деталях», Рахман-ака. Когда убитый Шарай свалился к вашим ногам, вы вдруг занервничали, закричали на Отари, интересуясь, где находится Мамука. В этот момент вы испугались мести мужа убитой по вашему приказу женщины. Вы поверили, что он вдруг мог понять ваш план, и впервые испугались.

– Какой бред! – сказал Усманов. – Место моего рождения или мой крик – это не доказательства. Я испугался не его мести, а за него. Мне было важно, где он находится, ведь я видел, как он страдал. Нельзя обвинять человека на основании ваших нелепых домыслов, господин эксперт. Это некрасиво.

– Некрасиво, – согласился Дронго, наблюдая за своим противником, – но у меня появилось доказательство, которое опрокидывает всю систему вашей защиты. В разговоре со мной Олег все время говорил, что приехал к вам в девяносто шестом. Он без конца повторял эту дату, очевидно, подсказанную ему вами.

– Правильно говорил. Так и было. Он приехал в девяносто шестом.

– А в разговоре со мной он признался, что знает вас шесть-семь лет. Если учесть, что до его приезда вы не были знакомы, то получается, что он мне врал. И я спросил себя – когда? В первом или во втором случае?

– Какая мне разница, когда он приехал? При чем тут Олег?

– Вы были знакомы с ним много лет. С девяносто шестого прошло три года, а не семь лет. Интересные расхождения, вы не находите?

– Я знал его брата, поэтому и его, – пожал плечами Усманов. – Хватит говорить на эту тему. Я думал, вы собрали нас, чтобы рассказать о конкретной версии, а вы пытаетесь поймать меня на неточностях. И вы забыли о самом важном – все участники гражданской войны уже давно амнистированы. Была общая амнистия для обеих сторон. Мы не отвечаем за прошлые преступления. Это вы можете понять?

– Значит, вы скрыли конкретные преступления от властей.

– Ничего я не скрывал. И у вас ничего нет.

– Но у меня есть конкретное доказательство вашей вины, – добавил Дронго.

– Какое доказательство? – спросил, насторожившись, Рахман-ака.

– Одна маленькая деталь, на которую вы не обратили внимания. Убийце нужно было время, чтобы незаметно выбраться из дома, залезть на веранду и задушить женщину. И это время, и его алиби обеспечивали именно вы.

– Каким образом? – зло спросил Усманов. Все следили за их диалогом затаив дыхание.

– Вы вошли в бильярдную и словно случайно закрыли дверь. Обратите внимание, что после вашей игры двери никогда не закрывались. После того как вы вошли туда, ваш сообщник Олег Шарай бросился к окну, вылез из дома, забрался на веранду, а затем в комнату и задушил несчастную актрису. Потом он спустился вниз и снова залез в окно, чтобы попасть к вам в бильярдную. В это время вы имитировали игру в нарды: громко стучали игровыми шашками, бросали кости. Вы играли сами с собой, создавая алиби своему сообщнику. Или ассистенту, как однажды назвал его режиссер Погорельский, на что вы довольно нервно отреагировали.

– Какая чушь!.. – уже менее уверенно сказал Усманов.

– Когда я попытался пройти в комнату, дверь даже не открывалась, ведь вы заперли ее на замок. Но потом вы отомкнули замок и крикнули, что дверь открыта. Я вошел в бильярдную и увидел на брюках вашего напарника небольшое пятно. Он сказал мне тогда, что пролил на себя воду. Теперь я понимаю, что, вернувшись к вам, он вытер лицо и волосы носовым платком, который сунул в карман, а вода проступила сквозь брюки.

– Все это ваши домыслы! – отчеканил Рахман Усманов. – Он мог вспотеть и вытереть пот. Он мог случайно пролить на себя воду. Пятно от воды на его брюках еще ничего не значит.

– Если учесть, что он лез на закрытую веранду, он не должен был намокнуть, но когда он вылезал из окна, его лицо и волосы намокли под дождем, – заметил Дронго, – тем более когда он лез в окно на второй этаж. Он должен был высунуть голову, потом подтянуться и прыгнуть в комнату. Кстати, это была ваша спальня, которую вы любезно уступили гостям и заранее открыли окно.

– Он подставил голову под дождь, – зло парировал Усманов, – я открыл окно. Что за фантазии? Хватит, я не хочу вас больше слушать. Вы не имеете права надо мной издеваться! У вас нет и не может быть никаких доказательств.

– Кроме этого. – Дронго достал из кармана белую шашку.

– Что это? – дрогнувшим голосом спросил Усманов.

– Вы ведь играли со своим партнером, когда я туда вошел. На доске у вас не было ничего, кроме костей и шашек. Откройте нарды и сосчитайте все шашки. У белых было четырнадцать камней. Четырнадцать, уважаемый Рахман-ака, а не пятнадцать, как положено в нардах. Дело в том, что я хорошо играю в нарды. В этой игре не берут фигуры противника, как в шахматах или шашках. До конца игры все пятнадцать камней должны быть на игровом поле. Но вы так торопились, что, расставив шашки, даже не сосчитали их. Согласитесь, что невозможно начать игру без одного камня.

Обычно недостающую шашку или камень заменяют чем-нибудь другим. Но когда я вошел в комнату и посмотрел на доску, там не было ни одного заменителя. Вы намеренно громко бросали игральные кости, предоставив возможность своему напарнику вылезти в окно. Вы торопились создать ему алиби и поспешили. Вы очень поспешили, Усманов. Мы нашли эту шашку под диваном. Согласитесь, что это и есть конкретное доказательство вашей вины. Или вы играете в нарды четырнадцатью камнями против пятнадцати вашего партнера?

Усманов открыл рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл его. Оглянулся по сторонам, словно рассчитывая на чью-то поддержку.

– Подонок! – сказал гневно Мамука. – Это ты все организовал!

Усманов хотел возразить и как-то оправдаться, но Дронго по-прежнему держал в руке свое доказательство. Возражать было невозможно. Усманов чуть привстал и вдруг, схватившись за сердце, начал сползать со своего кресла.

• Предыдущая
• 27/30
• Следующая