Неуязвимая - Dar Anne - Страница 6

После того, как на Неуязвимых началась открытая охота, я по-подростковой глупости решила всё же попытаться уехать из города, даже несмотря на то, что ехать было некуда. В Калгари соваться Неуязвимым было опаснее, чем оставаться здесь, но и оставаться на месте мне тогда казалось слишком опасным. Сначала я хотела уехать на более новом автомобиле Доди, затем пересела в машину отца – оба варианта обернулись фиаско. На протяжении следующей недели я бегала по соседним гаражам и парковкам, но ни один автомобиль из десятков опробованных мной так и не завёлся. Гораздо позже я узнала от Данте о том, что автомобили вывелись из строя примерно спустя три недели после Первой Атаки. Он был инженером и знал о чём говорил – человечество осталось без машин. Видимо, звук Атак каким-то образом влиял и на определенную технику, однако не на всю. Рации, к примеру, продолжали исправно работать. В принципе всё, что заряжалось от солнечных батарей или малокалиберных батарей, функционировало исправно. Тем ценнее стали для нас рации, фонарики и, главное, батарейки, которые, кстати, закончились у нас на прошлой неделе. Без новых пополнений батареек мы рискуем уже на днях остаться без фонариков, что будет очень больно. С этим тоже нужно что-то делать.

С запасами оружия и патронов пока что проблем не предвидится: в наличии одна двустволка с глушителем и два ящика патронов, в каждом по пять сотен единиц. И хотя эти запасы тоже не вечны, я знаю как минимум два подвала, при посещении которых смогу их восполнить. Внешние заначки – это то, без чего нельзя оставаться. В случае возникновения острой необходимости покидания убежища, снаружи у нас заранее организовано несколько “тревожных тайников”.

Что касается хозяйственных товаров – в самом начале мы награбили их по соседним домам столько, что, кажется, нам хватит ещё на пару лет, если только Лив чётко ведёт учёт. С водой всё тоже лучше, чем могло бы быть. Её мы добываем из колодца, расположенного в прилегающем к нашему соседском дворе. Прежде единственными соседями отца и Доди являлась пожилая пара эко-активистов. Колодец, качели и окончательно одичавшие цветы всех мастей на территории их заднего двора теперь смотрелись действительно экологично, гармонично и даже сказочно. Тела этих двух чудаков до сих пор лежат в спальне на втором этаже в их полностью заросшем вьюном доме. Я нашла их там, когда обшаривала их дом в поиске туалетной бумаги, которой у них оказалось с запасом на полгода: очевидно, перед Первой Атакой, которую эти двое так и не пережили, у них так же, как и у многих в то время, случилась паническая атака относительно продовольствия. Обчистив их кладовую и подвал до последней нитки, мы не бедствовали дополнительные полгода. Но сколько бы мы не забрали из этого дома и других домов, все ресурсы имеют неприятную закономерность заканчиваться. Особенно ощутимо они начали истощаться уже спустя два года после Первой Атаки. К тому времени магазины, склады, все квартиры и частные дома были подчистую вычищены и Уязвимыми, и Неуязвимыми. Большую часть добычи трапперы вывезли из города на печально известные кровавыми зрелищами ярмарки. Продукты питания быстро стали на вес золота. Никто теперь их не производит – остались только ненасытные потребители. Даже трапперы голодают, не то что Неуязвимые. Я же заранее предвидела приход к критической точке, а потому успела подготовиться – ещё одна причина, по которой мы всё ещё живы.

Сначала охота на дичь не приносила никаких плодов. По-настоящему везло, если за один месяц удавалось подстрелить хотя бы одну утку или словить в неубедительные силки невнимательного зайца. Приходилось учиться на ходу: стрелять, ловить, пронзать, выуживать, освежевывать, готовить и даже есть дичь. Привыкшим к благам цивилизации, нам давалось это с немалым трудом. Но я переборола сначала себя, а затем и остальных – вскоре каждый из нас умел целиться, спускать курок, попадать, мастерить силки, разделывать и готовить дичь. Поначалу мы перебивались птицей и крупными грызунами вперемешку с более привычными нам консервами, но четвертая после Первой Атаки зима выдалась настолько холодной и голодной, что в итоге мы освоили новую нишу – дикие кабаны. Спустя четыре месяца охоты на этих зверей появился некий опыт: не связываться с секачами и свиноматками, снимать только молодняк, потому как много мяса нам не съесть, оставленные же излишки могут привлечь на нашу территорию хищников, раненый или испуганный кабан может атаковать, а потому лучше всего охотиться в засаде на дереве… Кабаны обожают пастись возле дубов, особенно осенью, когда опадают желуди. Я достаточно быстро, хотя и не без трудностей, научилась выслеживать их, обозначила для себя основные места, которые любит посещать местное стадо, состоящее примерно из пятидесяти особей. Возле дуба, на котором я куковала уже второй час, они появлялись минимум один раз в неделю. По моим подсчётам, именно сегодня они должны появиться. В противном случае я зря потрачу остатки дня, в целом прошедшего достаточно неплохо: я успела наесться дикой малиной, установить новые силки, уложить в рюкзак одного рябчика и приметить новое место обитания белок, в которое можно будет наведаться в случае особо суровой зимы. И всё бы прошло совсем замечательно, если бы в ближайшее время я смогла подстрелить одного-единственного кабанчика в кило эдак десять. Четыре месяца назад Лив научилась пользоваться автоклавом, который я раздобыла в городе, а это, между прочим, ещё один большой шаг в направлении выживания. Запасы консервов из мяса – лучшее, что можно придумать для переживания зимы. Вот только загвоздка в том, что для автоклава необходимо не только мясо – в первую очередь, ему необходима тара. За четыре месяца мы смогли закатать лишь двадцать семь банок с дичью – дальше мы не продвинулись из-за отсутствия в городе стеклянных литровых банок. Кто бы мог подумать, что я буду совершать вылазки в город не за батарейками, спичками, мылом и прочими откровенно необходимыми вещами, а за пустыми стеклянными банками. Однако именно этим я последние месяцы и занималась. И занималась практически безуспешно, что немного выводило из себя. Раздобудь я, к примеру, сотню литровых банок, и грядущей зимой я могла бы вообще не заботиться об охоте. Но банок необходимого объема в городе практически не осталось: всё либо разбито, либо утилизированно трапперами. И всё же двадцать семь успешно закатанных, не вздувшихся литровых банок – уже больше, чем ничего. По сути, эти банки уже могут кормить нас как минимум весь декабрь. Вот только на одном мясе всю зиму не просидишь, а круп у нас осталось всего-ничего: девять упаковок риса, две упаковки чечевицы и одна упаковка пшена. Мало, но всё равно больше, чем в начале любой весны любого года из семи последних лет…

Лес по левую руку от меня внезапно ожил. Странно. Приближение кабанов, тем более их большого семейства, обычно можно распознать за версту, сейчас же они подошли нехарактерно тихо… Что-то спугнуло стадо? Или кто-то…

Переведя прицел в ту сторону леса, со стороны которой упорно хрустели ветки, я начала ожидать.

Стрелять в первого же или подождать, пока появится возможность выбора?..

Теперь я не только слышала хруст ветвей, но и видела неестественное шевеление верхушек густорастущих молодых деревцев. Слишком сильное… Нет, это не кабаны. Что-то более тяжелое…

Повторно вскинув оружие, я начала целиться в эпицентр раскачивающихся ветвей густого кустарника, ожидая сюрприза в виде медведя, с которым до сих пор мне довелось встретиться лишь единожды и, хвала моей удачливости, эта встреча состоялась на почтительно-безопасном для нас обоих расстоянии.

Только я успела подумать о том, что мчащийся напролом через лес медведь не может предвещать ничего хорошего, как из-за широкого ствола осины вынырнуло две фигуры. Люди… Молодые. Парень и девушка.

От досады я отчётливо прошипела сквозь сжатые зубы. Да лучше бы это была пара десятков разъяренных гризли!