Начать войну (ЛП) - "nymja" - Страница 11

Его глаза, как всегда, быстро привыкли к темноте, и он разглядел Алину: укутавшись в одеяла, она сидела рядом, на этот раз без книги, и смотрела на свое испорченное вязание.

— Где мы?

Алина замерла, и, когда Дарклинг уже решил, что не получит ответа, она прошептала:

— У меня дома.

За много миль от них Максим Ланцов подписал указ, согласно которому завоеванные фьерданские территории получили официальное название — Новоравка.

***

На то, чтобы полностью выздороветь, у Дарклинга ушел месяц. Но стоило ему немного оправиться, как Алина куда-то исчезла. Он уже начал думать, что она бросила его на голодную смерть, как она вернулась с нагруженными припасами санями. Хорошо, что он не ушел после той первой недели в одиночестве. Судя по всему, они в глубинке, где нет даже дорог.

Алина пристально оглядела его с головы до ног, но не с желанием, а с тем любопытством, с каким дети рассматривают под лупой насекомое с оторванными лапками.

— А ты пообвыкся, — сухо заметила она.

Дарклинг надел рубаху и штаны, которые нашел в сундуке (он старался не думать о том, откуда у Алины мужские вещи).

— Делать было нечего.

Он с неудовольствием глянул на сани.

— Я и тебя там привязала после битвы. Как багаж, — ухмыльнулась Алина и швырнула ему мешок. — Время отрабатывать свое проживание.

Дарклинг оторопело уставился на мешок с мукой. Не сказав ни слова, Алина прошла мимо него в избу.

***

Завоеванные земли не патриотичны.

Царица Оксана отправила охранять новые поселения отряды гришей, так как после смерти Старкова в обществе сложилось мнение, что только гриши в силах бороться с Фьердой. Некоторые встретили такое решение с уважением, но большинство с неодобрением. Общеизвестно, что фьерданцы сжигали гришей. Гриши чувствовали себя брошенными, отказники — преданными.

Завоеванные земли небогаты. Завоеванные земли нестабильны. Завоеванные земли небезопасны.

***

Тягостно было наблюдать, как Дарклинг мечется в приступе лихорадки. Но не менее тревожно было следить за тем, как он выздоравливает, как расставляет продукты по полкам, заваривает чай и вообще ведет себя, как… обычный человек. Она до сих пор не находила ответа, почему позволила ему выжить. Алина вздохнула и вернулась к своему вязанию. Несмотря на век практики, из-под спиц выходили только кривые свитера и простенькие прихватки. Оказывается, время — не всегда залог мастерства.

Она недавно вернулась из деревни, куда ездила за припасами, и между ними установился непростой мир. Непростой для нее. Дарклинг вел себя так, будто всю жизнь прожил крестьянином: колол дрова, ходил на охоту. Днем он пропадал на несколько часов, а потом возвращался, как ни в чем не бывало. Алина не представляла, что с ним делать.

По ночам они почти не разговаривали друг с другом. Алина всегда находила себе занятие, чтобы лишний раз не сомневаться в разумности своего поступка, а Дарклинг наблюдал за ней, погруженный в свои размышления. Он ни разу не прикоснулся к ней, хотя через их связь она чувствовала, как его снедает желание. Взгляды Дарклинга часто задерживались не только на ее лице, и все же он спал в гостевой постели около окна, через которое проникали первые лучи солнца.

Алина вязала, Дарклинг заваривал чай. Иногда они играли в шахматы. Но в воздухе ощущалось напряжение, как перед грозой.

***

В первую же неделю после признания Новоравки солдаты расстреляли повстанцев: пять фьерданцев и одного равкианца.

***

— Что будет, когда я уйду?

Вопрос настиг Алину, когда она кормила коз. Несмотря на скромное жилище, она завела маленькую ферму: козел, коза по кличке Старушка и четыре курицы. Со «смерти» товарища Старкова минуло два месяца. Не «если», а «когда». Впрочем, она не ожидала ничего другого.

— Зависит от того, куда ты отправишься, — Алина скормила Старушке сладкую булочку и улыбнулась, когда коза игриво слизала с пальцев сахарные крошки.

— Куда мне идти?

Алина вздохнула, тоскливо глядя на Старушку, вытерла руки о фартук и обернулась. Было так странно видеть Дарклинга в обычной крестьянской одежде.

— Не знаю, посмотреть мир, не пытаясь его завоевать?

Дарклинг холодно посмотрел ей в глаза, и, хотя стояла ранняя весна, Алина увидела облачко пара, когда он вздохнул.

— Нас завоевали первыми.

«Нас» — словно они гриши. Но правда заключалась в том, что для таких, как они, в мире не было места. Алина знала это слишком хорошо.

— Не ходи в Равку.

Дарклинг шагнул к ней, и Алина инстинктивно отступила. На мгновение он нахмурился.

— Или что?

Старушка ткнулась носом в фартук, Алина вздохнула и угостила козу еще одной булочкой.

— Или я попытаюсь тебя остановить.

— Как?

— Любым способом.

Дарклинг рассеяно погладил Старушку по голове, пока коза рылась в его карманах в поисках еды. Несколько мгновений он молча смотрел на Алину, прежде чем кивнуть и тихо уйти.

Алина зашагала к курятнику, чтобы собрать яйца, когда в спину ей прилетели слова:

— Граница между Фьердой и Равкой – неплохая дыра, где можно затаиться.

Алина ничего ему не ответила.

***

Иногда перемены протекают тихо: черствые хлебные корки, разламываемые за столом, приглушенный кашель, хруст скомканных посланий. Революция может пройти тихо. Новоравка была проклята жаждой войны.

***

Каждый вечер они играли в шахматы.

— Зачем тебе уходить? — обыденным тоном спрашивала Алина, «съедая» его королеву.

— Ради возможности.

Следующим утром, когда Дарклинг варил кашу, он отчетливо ощущал раздражение Алины.

— На какую возможность ты надеешься?

Он насыпал в миску побольше сахара.

— Любую, какая только представится.

— Что может тебя удержать подальше от Большого дворца?

— Малый.

Так продолжалось некоторое время, пока однажды утром Дарклинг не решил уйти.

***

Алина не знала, что взбесило ее больше: то, что Дарклинг решил уехать, не попрощавшись, или то, что он решил воспользоваться ее санями.

Она чинила забор, когда почувствовала, как связь между ними натянулась. Обернувшись, она увидела, как Дарклинг складывает в сани провизию. Не задумываясь, она взмахнула рукой: вспышка от разреза осветила поле перед домом, и сани с громким треском разломились пополам.

— Алина, — укоризненно вздохнул Дарклинг, осматривая обломки, все еще стоя к ней спиной.

— Это были мои единственные сани.

— Я знаю.

Алина отложила молоток и зашагала к нему.

— Куда ты едешь, Александр?

Он обернулся, и по решимости в его взгляде Алина поняла, что настал тот момент, когда им придется сражаться друг с другом. В некотором смысле это принесло облегчение: слишком легко было забыть, что мужчина, который посредственно играет в шахматы и любит сладкое, совершал ужасные вещи.

— В Равку.

Алина атаковала, но Дарклинг успел уклониться, и ее разрез попал в дерево за ним.

— Ты тренировалась, — холодно заметил он и поднял руки.

Следующий разрез пропахал землю прямо у его ног.

— Я могу гораздо больше.

Дарклинг замер, а потом хлопнул в ладоши.

— Я никогда в этом не сомневался.

Алина глубоко вздохнула, когда все вокруг погрузилось во мрак. Она попыталась призвать свет, когда-то что-то толкнуло ее к стене. Ужас сжал сердце, когда она услышала хлопанье крыльев ничегой, и давно зажившая рана отозвалась фантомной болью. Сосредоточившись, она сложила руки и воззвала к силе. Мрак разделил коридор света. Сузив глаза от ярости, Дарклинг направился к ней.

— Ты хочешь меня убить?

Алина не знала ответа и снова опустила руку в разрезе — удар лишь мимолетно задел Дарклинга, распоров рукав рубашки. Презрительно усмехнувшись, он шагнул ближе. Алина осторожно отступила в избу.

— Почему ты не используешь разрез?

Дарклинг вошел вслед за ней, и Алина предостерегающе подняла руки. Она впервые заметила темные круги под его глазами.