Последний министр. Книга 3 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 36

И в ее понимании перед отъездом действительно требовалось собрать вещи и приготовиться к дороге. Всегда раньше она это делала, привыкши к комфорту абсолютно во всем и разумеется Императрица не хотела отказываться от своих привычек. Не потому что зажралась, а потому что комфорт было ее привычным состоянием.

— Куда мы поедем? — она продолжала задавать вопросы, видимо прикидывая как следует собрать свой гардероб.

— Вы узнаете, мои любимые, вас сопроводят телохранители. Я велел подавать поезд тут же. Время для того чтобы покинуть Царское село ещё есть. Но сделать это следует прямо сейчас.

— В таком виде...

Николай подошёл и вместо ответа поцеловал свою жену в лоб. Следом поцеловал своих дочерей, а сына потрепал по голове, взъерошив волосы мальчику.

— А вы куда? — спросила великая княжна Ольга Николаевна.

Протопопову показалось, что в этих словах старшей дочери затаилась обида на то, что отец в такой момент оставляет свою семью без себя. Вопрос «Вы оставите нас одних?» буквально повис в воздухе, но так и остался не задан.

— Мы с Александром Дмитриевичем сейчас же отправляемся в Петроград, у нас назначена союзническая конференция.

Снова начали обниматься, теперь уже прощаясь. Это было действительно необходимо сделать, потому как никто из присутствующих членов императорской семьи не понимал, когда они встретиться в следующий раз со своим мужем и отцом.

Протопопов решил не терять время и пока императорская семья прощалась, соьва подозвал к себе Федю, топчущегося у входа в приёмную и не спешившего заходить без разрешения.

— Как там дела? Что слышно, Федь? — спросил министр внутренних дел.

— Губин злится, — пожал плечами Федя. — Казаки его поддерживают. Все уверены, что Алексеев добьётся вашей отставки уже сейчас, Александр Дмитриевич. Ну а на выходе нас с вами арестуют и под белы ручки уведут. Ну а по пути в Петроград, сами понимаете, всякое может произойти. Вот такие настроения снаружи.

— Государь сказал, что их дворцовая полиция успокаивает? — уточнил Протопопов.

— Сдерживает, но это пока. Как будет дальше, не возьмусь судить, Александр Дмитриевич. Но как и сказал — настрой у казаков самый что ни на есть боевой. Поэтому если поинтересуетесь моим мнением — надо отсюда сваливать, пока ходят пароходы.

— Понятно. Сколько же у нас есть времени?

— Его так то нет, говорю же, если уходить, то прямо сейчас. Поэтому, я не спрашивая вашего позволения узнал, где в дворце находится ближайший запасный выход и велел подогнать туда наш бронеавтомобиль. Со всеми удобствами.

Телохранитель улыбнулся.

— Правильно, Федя.

Пытаться столкнуться лоб в лоб с двумя сотнями казаков, даже обзаведясь союзниками из дворцовой полиции, Протопопова видел никакого смысла. Как не видел смысла и в том, чтобы в принципе проливать чью бы то ни было кровь.

— Александр Дмитриевич, а Государь Император стало быть с нами поедет? — спросил Федя.

— С нами.

Не бойся, что не получится

Бойся, что не попробуешь.

© Олег Попов

Год 1917, январь 18, Царское село, Александровский дворец. Время за полдень.

Наконец Государь попрощался с Императрицей и детьми, которых тотчас забрали ребята из дворцовой полиции, чтобы, как и было условлено ранее, сопроводить детей и жену Николая к железнодорожным путям.

Государь проводил удаляющихся жену и детей грустным взглядом, как будто готовый к тому, что видит свою семью в последний раз. После тяжело выдохнул в усы и повернулся в Протопопову.

— Идемте, пожалуй, время не ждёт.

Протопопов на этот раз не стал переспрашивать и уточнять — уверен ли Николай целиком и полностью в том, что вместо безопасного укрытия, в которое сопроводили членов императорской семьи, самому Государю следует отправляться прямиком в столицу.

Все было решено.

А если сомневаться в крепости слова самого Государя Императора, кому тогда останется верить?

Вот то-то же.

Бронеавтомобиль, как доложил Федя, подогнали со стороны противоположной парадному взъезду в Александровский дворец. Но для того чтобы выйти туда понадобилось немало времени — через кабинет Государя, потом куча коридоров, залов, которые казались совершенно бесконечными.

Шли по меньшей мере пятнадцать минут. Все это время никто не обронил ни единого слова. Как указано выше, решение было принято окончательно. Теперь же настало время его тщательно переварить, чтобы, что называется, в самый неподходящий момент не дрогнула рука. В том плане, когда решение придётся не только озвучивать, но и последовательно воплощать в жизнь.

Государь выглядел напряженным, хмурился, громко сглатывал — явно анализировал информацию от Протопопова, свалившуюся комом.

По пути им встречалось не меньшее (чем число коридоров и задов) количество людей, в основном из дворцовой полиции...

Люди были не столько перепуганы, сколько растеряны. Мало кто из них понимал, что на самом деле происходит. При этом появившаяся как черт из под земли орава вооружённых казаков у входа во дворец, только нагоняла жути.

Протопопов всякий раз настораживался, понимая, что в данный момент неждануть может откуда угодно и с разной степенью интенсивности. И даже некогда самые преданные люди способны воткнуть нож в спину тогда, когда ты это меньше всего ожидаешь. Поэтому оружие Александр Дмитриевич держал наготове. Ну и был готов в любой момент пустить его в ход.

По заверению Феди казакам не пришло в голову попытаться оцепить Александровский дворец и как-то перегородить все возможные выходы по периметру. Федя, хоть и знал всю предысторию вспыхнувшего конфликта не хуже самого Александра Дмитриевича, отчего то полагал, что опасности как таковой на данную минуту нет и им дадут уйти из дворца беспрепятственно. В дворцовой же полиции, в которой вовсе не до конца понимали, что в принципе происходит, но выполняли все полученные распоряжения сразу же, так вовсе считали, что эвакуация Государя, как и членов императорской семье — это не более, чем вопиющая ошибка. Якобы, если Государю Императору и угрожает какая-либо серьезная опасность, и если Царское село приходится покидать в спешке и тотчас, то лучших конвоиров, чем сотни из полка Губина днём с огнём не сыщешь.

Вот такое убеждение ближайшего окружения Императора пугало министра внутренних дел больше всего.

Как бы то ни было, вскоре их небольшой отряд оказался у нужного выхода, где и был подан бронеавтомобиль.

Николай, открыв двери, резво сбежал по ступенькам, сел в машину. Протопопов, ступавший за Государем по пятам, вышел следом, внимательно оглядываясь.

Бережённого бог бережёт.

Впрочем, вокруг, кроме нескольких человек из царской охраны, да ребят Феди действительно не было ни души. Выход оказался пуст. Дворцовой полиции хватило мозгов держать язык за зубами и не сболтнуть лишнего.

Александр Дмитриевич тотчас поймал себя на мысли, что окажись он на месте губинских казаков из полка, то первое что бы он сделал — не медля оцепил периметр Александровского дворца. Так чтобы мышь не проскочила. Но условная пассивность бойцов Губина вселяла и подпитывала прежний осторожный оптимизм и позволяла с некоторой определенностью утверждать, что речь не шла об открытом мятеже полка против Государевой воли.

Пока не шла, разумеется.

Что будет потом, когда казаки узнают о судьбе генерала Алексеева, об эвакуации Николая, а вместе с ним и о бегстве (в их глазах это выглядело именно так) Протопопова и его людей, с Царского же попустительства — неизвестно.

Однако прямо сейчас выезд для бронеавтомобиля оказался открыт, никем не перегороженный и не блокированный. Конечно, памятуя о том, что ситуация может измениться стремительно и в любую минуту, время терять не стали. Протопопов самую малость поколебался — садиться ему за руль или сопроводить в пути Николая, но потом все же занял водительское сиденье, кивком показав, чтобы Федя позаботился о Государе, а в случае чего прикрыл.