Тяжело в учении, легко в бою (СИ) - Лифановский Дмитрий - Страница 53

— Успеваете? — Сашка подошел к наблюдающему за работой связистов Синявскому.

— Закончили уже. Когда вылетаем?

Сашка посмотрел на часы.

— Через час тридцать семь уходим на выжидательные. А там, как наводчики отмашку дадут.

Порыв ветра сбросил на Вадима с еловой ветки охапку снега. Казалось, что елка хочет поиграть в снежки с чересчур серьезным и напряженным человеком. Синявский снял шапку и, ворча под нос ругательства, стряхнул с нее снег.

— Погода не подведет? — весь день порывистый промозглый ветер гонял по небу тяжелые свинцовые облака.

— Не должна. Метеорологи обещали норму.

Синявский нахлобучил шапку на голову и не глядя на Сашку тихо произнес:

— Ты знаешь, с сентября на фронте. Думал, привык. А тут что-то не по себе вдруг стало, — криво улыбнулся Вадим, — отвык в Москве.

Сашка пожал плечами:

— Привыкнешь.

— Привыкну, — согласился Вадим, — вы главное не забудьте, что ваши переговоры в сразу эфир пойдут, а то знаю я вас летчиков.

Стаин скривился. Не нравилась ему вся эта суета вокруг него. Концерты, артисты, корреспонденты, генералы, оценивающе взгляды. Теперь еще этот репортаж со штурмовки! Ну почему его надо проводить именно с ним. Тут даже не направление главного удара! А у ребят первый вылет! Им и так не сладко! Нет уж!

— За себя ручаюсь. А ребятам я про эфир не говорил. И тебя прошу — не надо!

Вадим удивленно и возмущенно уставился на Сашку:

— Как это?! Ты понимаешь, что я уже ничего отменить не смогу?!

— А вы понимаете, что у людей первый боевой вылет?! Они и так на нервах! А если узнают, что их вся страна слушать будет?! Вы об этом подумали, когда эти кружева с Мехлисом затеивали?! Тот тоже! Письменный приказ сунул и уехал, знал, что я против буду! — вспылил парень.

— Сань, ты же не против был.

— Товарищ армейский комиссар первого ранга умеет уговаривать, — нервно дернул головой Сашка. Разгон, устроенный ему Мехлисом за несознательность и непонимание момента он запомнит на всю жизнь. — Я согласился на репортаж. А то, что вы нас в эфир пустите, разговора не было. Вадим, ты же бывал в бою. Там не до этикета. У нас не принято ругаться, все-таки экипажи сам видел, — Синявский кивнул, — но если что, не обессудьте.

Вадим подумал и залихватски махнул рукой:

— Ай, да и пусть! Дальше фронта все равно не сошлют!

— Думаешь? — нахмурился Сашка и, прищурившись, наклонив голову набок, посмотрел на Синявского. Такой взгляд он подсмотрел у Калюжного, следователя из райотдела госбезопасности. У Вадима перехватило дыхание. Он вспомнил звание и ведомственную принадлежность своего собеседника, а парень, сохраняя невозмутимое лицо, оценивающе глядел на корреспондента, но все-таки не выдержал и расхохотался.

— Гад ты! — обижено надулся Вадим.

— Ну не все же политуправлению надо мной изгаляться, — весело заметил Сашка. Синявский осуждающе покачал головой, но все-таки улыбнулся. «Мальчишка, совсем мальчишка!» — подумалось этому взрослому и успевшему повоевать мужчине. И правда, Стаин совсем не походил на серьезного боевого командира. «Ему бы не военную форму, а школьный костюм и на танцы. А он через несколько часов в бой пойдет. И людей за собой поведет!» — Вадим улыбался, а мысли у него были совсем не веселые. Проклятая война! И девочки эти. Совсем же школьницы. Неужели у нас все так плохо, что мужчин не нашлось? Да и летчицы с 588-ого. Тоже совсем девчонки! Им бы любить, дружить, в кино бегать. А они здесь…

За эти несколько месяцев своей военной корреспондентской жизни он повидал всякого. И тяжелое осеннее отступление, и лихие контратаки, со звериным яростным воем, без надежды выжить, на пулеметы, под минами, под рвущимися снарядами. Он видел, как падают на землю горящие самолеты. И видел, как достают из обгоревших обломков то, что когда-то было летчиком. Человеком! А стало черным обугленным бесформенным воняющим горелым куском. И он гнал от себя мысли, что кто-то из этих детишек завтра может погибнуть не оставив после себя никого и ничего, кроме горьких материнских слез. На скулах Синявского заиграли злые желваки.

— Вадим! Вадим! Товарищ батальонный комиссар!

— Что? — корреспондент кое-как вынырнул из своих невеселых мыслей.

— Ты чего? Я тебя сколько уже дозваться не могу! — взгляд парня выражал беспокойство.

— Извини, задумался.

— Ну, ты даешь! — Сашка покачал головой, — заканчивайте здесь, а я к ночникам. Им сегодня первым работать. И в 22–45 взлетаем. Не опаздывайте со своим Натаном[iii], ждать никого не будем, — и, не дожидаясь ответа, скрылся в надвигающихся сумерках. Не успел парень отойти от стоянки, как из-за деревьев, появились две долговязые фигуры:

— Товарищ лейтенант государственной безопасности, разрешите обратиться?

— Обращайтесь, — перед Сашкой навытяжку стояли Литвинов с Буниным.

— Товарищ лейтенант государственной безопасности, почему нас не берут в бой?! — чуть не плача с обидой почти выкрикнул Колька, — девчонки летят, а мы нет!

Еще и это! Да что сегодня за день такой?!

— А что вам там делать?!

— Мы же пулеметчики! Бортстрелки! — поддержал Литвинова Бунин.

— Вы видели, чтоб на вертолеты ставили турели?

— Нет, — замялись парни, но…

— Ну а раз нет, какого вы мне тут голову морочите?! — психанул Стаин. Ладно девчонки, но эти то дубинушки должны понимать! — Вам заняться нечем?! 588-ой к вылету готовиться, помогите им! Женщины бомбы таскают на руках, а вы тут ерундой занимаетесь! В распоряжение воентехника 1-го ранга Озерковой[iv], кругом, марш! Скажете, что я послал, и чтоб озадачила вас по-полной!

— Есть — поступить в распоряжения воентехника 1-го ранга Озерковой! — парни вскинули руки к шапкам и, четко развернувшись, бегом рванули к стоянкам У-2.

— Парни! — окликнул их Сашка. Коля с Игорем, остановившись, обернулись, — сейчас вас правда взять не могу. Перегруз по БК. Навоюетесь еще. Обещаю. Ребята, повеселев, кивнули. — А сейчас бегом к ночникам и чтоб не сачковали там!

— Есть — не сачковать! — уже веселей ответили парни, убегая.

Все, пора. Машины заправлены, оружие заряжено и проверено, пусковые контейнеры подвешены на пилоны, винты нетерпеливо рубят воздух. Ночники уже вовсю работают. Вернее уже отработали. Хоть бы без потерь! Хоть бы все вернулись! На аэродроме в полной готовности дежурил экипаж Байкалова на своем Ми-1. Их задачей была эвакуация сбитых летчиков и летчиц. Но только в том случае если они упали на своей территории. Пересекать линию фронта Байкалову было запрещено. Если кто-то упадет на территории занятой немцами, выбираться предстояло самостоятельно. Только там столько войск противника, что шансов на удачный выход к своим совершенно никаких. Зная это, девушки из 588-го приняли решение лететь без парашютов. Сашка и ругался и уговаривал и даже приказывал. Бесполезно! Уперлись. Может оно и правильно. Что будет с девчонками, попади они в плен, все прекрасно понимали. В газетах писали, да и фотографии печатали. Лучше уж сразу в землю, а еще лучше во врага!

Сашка переключил СПУ на внутреннюю связь:

— Настя, ты как? — вот еще одно беспокойство. На предполетном инструктаже было видно, что девушке страшно. Впрочем, страх был у всех, просто у Насти он сильнее бросался в глаза. Пустой взгляд, испарина на лбу, подрагивающие руки. И как с этим бороться парень не знал. Он уже начал жалеть, что взял девушку себе в экипаж. Но назад уже не отыграть. Пришлось успокаивать. Успокоил. От воспоминаний бросило в жар а в груди приятно защипало, ну и… А впрочем неважно.

— Нормально. Спасибо, — раздался в наушниках уверенный голос. У Насти действительно было все нормально. О предстоящем бое она уже не думала. Ну, разве может случиться с ней что-то плохое, когда с ней ее Сашенька?! А еще он ее поцеловал. По-настоящему, в губы! Слааадко таак! И она была б не против, чтобы это продолжалось подольше. Только надо было лететь. Ничего! Сейчас они разнесут супостатов, как говорит любимый, а потом она сама его поцелует! На губах девушки появилась мечтательная улыбка.