Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте (СИ) - "rrrEdelweiss" - Страница 5

Но старый друг решил хранить молчание. Сообщения уходили и оставались без ответа.

Он позволил бумаге с голографическими знаками забрать Чарли в неприступное здание, полное бездушных чиновников, для которых жизнь — это всего лишь документ.

Он позволил ей пройти через разговор, который — Винни видел! — выжег ее веру в лучшее, сломал и растоптал.

Он позволил ей покинуть планету, сбежать от собственной семьи, не в силах даже попрощаться!

Он позволил альбиносу гореть, рваться на части, метаться по Марсу, как раненому зверю, только в движении не чувствовавшему, как плавится душа. Только дочери удержали альбиноса от того, чтобы тот не пошел на прорыв пограничных постов или резиденции Лидера, ведь о них нужно было заботиться и оберегать. Только из-за них он три года усмирял пожар в груди, оставив на месте души тлеющие угли ненависти к системе, разрушившей его семью. Но что станет с девочками теперь, когда их отец совершил измену?..

Винни долго выбирал день, когда сможет за все поквитаться, проявляя несвойственное ему терпение и осторожность, — и вот миг возмездия пришел! Боль, бушевавшая в груди альбиноса, смогла вырваться наконец на свободу! Но только их ждали. Не просто остановили нападение, а именно ждали, позволив выкрикнуть угрозы, приставить к голове Лидера оружие, озвучить приговор, чтобы уже не требовалось никаких доказательств преступных намерений.

Они пришли, чтобы изменить Марс, но проиграли.

Трое героев были больше не в силах сражаться за мир.

…Who waits forever anyway?

====== Модо. Близким во благо ======

Спустя 15 лет после подписания мира с Плутарком.

Теплый ветерок играл короткими, стриженными почти вровень с шерстью волосами и приятно обдувал горящие почему-то с самого утра антенны широкоплечего мужчины. Похожий из-за повязки, закрывающей левый глаз, на пирата марсианин, сидящий на ступенях крыльца своего дома, раздраженно почесал их и недовольно фыркнул: ну чего они гудят в такой чудесный день?! И из-за этого противного ощущения он никак не мог сосредоточиться на работе сверхточными инструментами. А ему нужно проверить…

Но он не успел додумать мысль: за спиной хлопнула дверь, и мышь услышал три торопливых шажка в его сторону.

— Модо… — Великан, проверявший настройки электроники в металлической руке, поднял взгляд на подошедшую жену, и его сердце ухнуло: на всегда спокойной и готовой ко всему супруге не было лица. Терри сжимала в дрожащих пальцах телефон и комкала вкусно пахнущий домашними булочками передник. — Чарли… депортировали с Марса…

Он почувствовал тошноту, а в груди закололо.

К его родным пришла беда.

Превыше всего Модо ценил близких.

Повидавший всякого, он немногих готов был впустить в сердце, но все, кому удавалось там поселиться, становились одинаково ему дороги. Именно поэтому с самого рождения он не думал об Огоньке как о сыне сестры — тот был для него просто «одним из его мышат». Что Праймер, что племянник, что братья и сестры, что пушистая серая матушка — все они были одинаково дороги. И когда жизнь свела с Винни и Троттлом, то и их, включив в ближний круг, он стал считать близкими. Вот почему Дана с неизменной теплотой принимала его названых братьев, а потом и их семьи — она всецело уважала позицию сына. Грозный серый воин был тем стержнем, который делал из нескольких мышиных родов по сути одну семью.

Дружба и братство для него были понятиями идентичными. За любого из тех, кого Модо считал «своим», он готов был отдать жизнь. И верил любому из них без оговорок.

Поэтому мышь крайне тяжело воспринимал те изменения, которые видел на Марсе.

С одной стороны, планета потихоньку становилась такой, какой он помнил ее в детстве: зелень, вода, огромные города и уютные фермы. Модо видел, как по воле его бывшего командира и близкого друга возвращаются образование, безопасность, возможность работать и комфортно жить. Оглядываясь вокруг, видел мирную землю — то, о чем он мечтал для себя и близких.

Опытный боец нашел применение своим знаниям и умениям в школе, став преподавателем по начальной военной подготовке и ОФП. Согласно программе, он должен был не только показывать детям основы ведения рукопашного боя и стратегии, но и подбирать идеальные боевые мини-группы, которые в будущем могли бы стать столь же успешны, как и его собственная тройка. Ему нравилось работать с детворой всех возрастов: его комплекция, металлическая рука и слухи о боевом опыте заставляли ребятишек слушать на уроках, открыв рты, а самому великану доставляло огромное удовольствие придумывать для них новые и новые задания и спортивные игры.

Сыновья, закончив вместе с Харлеем школу, поступили в Военную академию, где по его рекомендации их тренировали как боевую группу. Мальчишки делали успехи, тройняшки понимали друг друга почти без слов, а Харлей проводил с ними столько времени с детства, что даже родители уже не воспринимали ребят раздельно. Взрослые часто шутили, что и на свидания они будут ходить, видимо, вместе. Их обучение осталось позади — и буквально пару месяцев назад эти четверо, получив лейтенантские значки, отправились служить на один из орбитальных крейсеров.

Его любимый племянник также строил успешную военную карьеру, войдя недавно в штаб Стокера и снова вернув себе генеральское звание. Огонек подчинялся непосредственно Министру обороны и руководил всем мотодесантом Марсианских вооруженных сил. Ходили слухи, что именно его Стокер видит в качестве преемника действующего министра через несколько лет.

Лишь раз души Модо коснулись сомнения — в день, когда младший родственник объявил, что женится. Великан отчаянно любил и его, и его избранницу, и известие это было с одной стороны долгожданным, а с другой — пугало до ужаса, поэтому как-то вечером, зная, что Наги готовится дома к экзаменам, он заехал в гости к племяннику. Огонек, сверкая совершенно счастливым взглядом, пригласил войти. Модо, устроившись на диване, внезапно заметил что-то изумрудное между диванными подушками и, не успев сообразить, что делает, вытянул из-под них нечто из кружева и шелка.

— Знали бы твои солдаты, какое белье носит их генерал! — хохотнул великан, протягивая родственнику висящую на самом кончике металлического пальца симпатичную тряпочку. Младшенький матернулся, рассмеялся и, схватив находку, затолкал ее в карман спортивных штанов.

— Извини, дядя Модо! Не ждал гостей, не прибрался! — Огонек смущенно улыбнулся.

— Ты знаешь, племянник, именно об этом я и приехал поговорить, — мужчины моментально стали серьезнее. Спина хозяина квартиры выпрямилась, руки сами собой потянулись к сигаретам.

— О чем?

— О Нагинате и ваших отношениях, — старший посмотрел в лицо родственника. Тот твердо встретил этот взгляд:

— Говори.

— Я не буду ходить вокруг да около, Римфайер. Поверь, я рад тому, что ты встретил ту, которую хочешь сделать спутницей жизни, но я не уверен в том, что ты выбрал подходящую для тебя женщину… Дай, договорю! — Модо вскинул руку, заметив, что Огонек открыл рот, чтобы начать возражать. Тот кивнул, привычно прикусил фильтр сигареты, чуть сминая его, и прикурил, а потом нервно затянулся. — Ты этого, скорее всего не знаешь, но Наги очень переживала, когда пару лет назад тебя после драки в клубе отправили в тюрьму. О том, что с ней было, мне рассказал Троттл. Он не придал этому значения, а Карабина, судя по всему, про это не знает. Но твоя невеста очень плохо перенесла разлуку. Я наблюдал за вами и вижу, как сильны ее чувства к тебе, как она привязана. И именно в этом я вижу опасность… для нее.

— Чем же плоха такая любовь, дядя? — Огонек нервно заходил по комнате, не выпуская сигарету изо рта.

— Тем, что в случае, если с тобой что-то случится, я не уверен, что она справится с ситуацией.

— Сейчас на Марсе спокойно, как никогда!

— Не спорю. Но не мне рассказывать тебе, как изменчива бывает жизнь. И о том, кто будет первым в бою, если случится беда.