Камни последней стены - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 29
- Предыдущая
- 29/67
- Следующая
– Извините, – сказал Дронго, обращаясь к одному из сотрудников, оказавшихся на лестнице. – Как фамилия вашего директора?
– Кеппен. Рууд Кеппен, – пояснил сотрудник, улыбаясь. Он даже не спросил, зачем незнакомому человеку нужна фамилия директора. Здесь ценили свое время и время других. Если фамилия кого-то интересовала, значит, следовало ее назвать.
– Он сидит на четвертом этаже, – сообщил сотрудник по-английски.
Если бы она сидела в кабинете с кем-нибудь из сотрудников, ее было бы легче убедить выйти. Но если она сидит одна, нужно будет придумать что-то убедительное, чтобы она поверила ему и вышла в коридор. Хотя абсолютной гарантии все равно нет. Возможно, немецкая контрразведка следит за ней с согласия самой Габриэллы. Возможно, они поставили свои микрофоны и в коридоре. Возможно, у них есть свой осведомитель. Собственно, таких «возможно» очень много. Но он должен убедить женщину на несколько минут выйти из кабинета. Учитывая, что она родила детей после тридцати, идеальный вариант, когда она пулей вылетит из кабинета, передать просьбу срочно приехать в школу. Любая женщина на ее месте среагирует мгновенно. Но он не знает немецкого языка и, наверно, хорошо, что не знает. Прибегать к таким подлым приемам запрещено: она замкнется в себе и не захочет с ним разговаривать.
«Надеюсь, ее наблюдатели не знают итальянского языка», – подумал Дронго, подходя к ее кабинету. Дверь была открыта. Габриэлла сидела за столом и работала. На ней был бежевый костюм – двойка. Дронго подумал, что они чем-то похожи с Ларисой. Обе чуть выше среднего роста, мускулистые, атлетически сложенные. У Габриэллы был немного вытянутый нос, темные глаза и чувственной рот, напоминавший о том, что ее мать испанка. На щеке слева у нее была родинка, придававшая пикантность ее лицу. Увидев Дронго, она подняла голову и равнодушно скользнула по нему взглядом.
– Вам что-нибудь нужно? – спросила она по-немецки.
– Да, – ответил по-английски Дронго, – меня прислали из Рима. Я должен обговорить с вами детали нашего нового проекта. Мистер Кеппен сказал, чтобы я подошел к вам.
– Какие детали? – Она знала английский, очевидно, работа в отделе менеджмента заставила ее преуспеть в знании этого языка. – Он мне ничего не говорил. Извините мой английский, но я специализируюсь на латиноамериканском направлении.
– Вы знаете испанский или итальянский? – обрадовался Дронго.
– Знаю, – улыбнулась она, – входите. Снимите плащ. Герр Кеппен мне ничего не говорил, но если он вас прислал, значит, я к вашим услугам.
– Давайте говорить на итальянском, – предложил Дронго. Он снял плащ и повесил его рядом с плащом хозяйки кабинета. Потом прошел к столу. Она поднялась и протянула ему руку. Рукопожатие было сильным, мужским.
– Я вас слушаю, – сказала она приветливо улыбаясь. – Чем могу помочь?
– Вы Габриэлла Мельтцер? Я не ошибся?
– Нет, – снова улыбнулась она, – не ошиблись. Чем я могу помочь?
Он подвинул к себе лист бумаги. Достал ручку и написал несколько слов.
«Ваш кабинет прослушивается. Мне нужно с вами поговорить».
Она удивленно взглянула на него. Потом медленно произнесла:
– Не понимаю, о чем вы говорите. Кстати, вы еще не представились.
– У меня очень важное дело, – сказал он, глядя ей в глаза.
– Вы действительно пришли от герра Кеппена или это не так? – начала понимать женщина.
«Группа Хеелиха» – написал он крупными буквами. Она прочла и нахмурилась. Потом отчеканила:
– Уходите. Я не хочу с вами разговаривать.
– Мне нужно с вами поговорить, – сказал он, стараясь выглядеть убедительно. – Это очень важно.
– Я вызову охрану, – сказала она, поднимаясь. – Уходите. Мне не о чем с вами разговаривать.
«Погиб Нигбур» – написал он на листке бумаги. Она прочла и закусила губу. Но снова упрямо сказала:
– Уходите.
– Сейчас наблюдатели поймут, о чем мы говорим, – разозлился Дронго.
«Ранен Бутцман» – снова написал он. Она прочла и молча покачала головой. Очевидно, она уже поверила, что ее кабинет действительно прослушивается. У него оставалось в запасе только несколько секунд. Нужно было решаться. Кажется, Шилковский очень тепло о ней отзывался. Если...
«Шилковский жив» – написал он. Габриэлла прочла, ее лицо дрогнуло. Она растерянно опустилась в кресло, взглянула на Дронго.
– Вы блефуете? – уточнила она.
Он покачал головой. Очевидно, наблюдатели уже поняли, что между неизвестным посетителем и женщиной происходит какой-то странный разговор. Неожиданно в кабинете резко зазвонил мобильный телефон Дронго. Глядя на растерявшуюся женщину, он достал аппарат. Звонил Андрей.
– Уходите, – услышал Дронго. – Они уже идут к вам.
– У меня мало времени, – сказал открытым текстом Дронго. – Через несколько секунд здесь будут чужие. И меня могут арестовать. Нам нужно срочно поговорить. Поверьте мне, это очень важно.
– Он остался жив? – спросила она.
– Да, идемте.
Он буквально схватил ее за руку, забрал с вешалки оба плаща, и они выбежали из кабинета. К лестнице пройти было невозможно. К лифтам – тоже. Преследователи могли появиться с любой стороны. Он увидел небольшую комнату в конце коридора, где находилась кухня, буквально поволок за собой женщину и втолкнул туда. Он успел закрыть дверь, когда двое из БМВ вбежали в коридор. Увидев пустой кабинет Габриэллы, один из преследователей громко выругался по-немецки. Дронго прижал палец к губам, показывая, чтобы она молчала. Женщина стояла рядом. От нее исходил сладковатый аромат парфюма. Дронго следил в приоткрытую дверь за незнакомцами. Один из них достал телефон и позвонил. Другой побежал по коридору, заглядывая в каждый кабинет. Если он дойдет сюда, нужно будет что-то предпринять. Неизвестный приближался. Через секунду он откроет и их дверь. Дронго схватил женщину и, чуть наклонив ее голову, начал целовать. Сухие губы сопротивлялись. Она не понимала, что нужно этому человеку. В этот момент дверь открылась. Неизвестный увидел только широкую спину Дронго, застывшего в поцелуе с женщиной.
– Извините, – сказал незнакомец, закрывая дверь.
В этот момент она улыбнулась, поняв, почему именно Дронго сделал это, и открыла рот. Поцелуй получился более долгим, чем он ожидал. Настоящим. Они стояли так еще несколько секунд. Потом смущенно отпрянули друг от друга.
– Извините, – сказал Дронго, – я не хотел, чтобы наш разговор прервали.
– Первый раз в жизни меня целуют и извиняются, – призналась Габриэлла. – Вы употребляете «Фаренгейт». Это мой любимый парфюм.
– Да, – кивнул Дронго, – а у вас, кажется, Гуччи. Но его ароматы бисексуальны. Вы не боитесь так открыто бросать вызов?
Она усмехнулась. Потом взглянула на Дронго.
– Что теперь мы будем делать?
– Нам нужно выйти отсюда и найти место, где можно спокойно поговорить, – сказал Дронго. – Вы не знаете, куда мы могли бы пойти? Боюсь, что нам лучше сейчас не выходить из здания. Пусть наши преследователи думают, что мы уже сбежали, и ищут нас по всему универмагу.
– На пятом этаже есть комната психолога, – сообщила Габриэлла. – Это моя подруга. Она сегодня в Кельне, и ключи от кабинета у меня. Если хотите, мы поднимемся туда.
– Идемте, – сразу согласился он.
Они вышли из комнаты и прошли к аварийной лестнице. Осторожно открыв дверь, вышли на лестницу и поднялись на пятый этаж. Здесь было тихо, людей не было видно. Габриэлла достала ключи и открыла дверь. Они вошли в комнату, и она заперла дверь. Здесь стоял стол и несколько стульев. Висели копии картин импрессионистов. В соседней комнате находилась кровать и несколько кресел, где сотрудники могли расслабиться под успокаивающую музыку. Габриэлла прошла к столу и села в кресло психолога.
– Садитесь, – указала она на соседнее кресло. Дронго положил плащи и сел напротив нее.
– Вы из Москвы, – сказала женщина. Она не спрашивала, это было утверждение.
– Да, – кивнул он.
– Шилковский на самом деле жив, или вы мне солгали?
- Предыдущая
- 29/67
- Следующая
