Цепь хозяина (СИ) - "Mr. Krisstian" - Страница 11

— Нет-нет, Сара, расплачиваться за содеянное он будет вечно, вместе с нами. Посмотри, как ему больно шевелить конечностями. Наросты трескаются, а он такой медлительный… Ничего не может сделать… Совсем беспомощный внутри. Но теперь он член нашей семьи.

— Ты слишком снисходителен, что вводишь таких уродов в этот круг.

Мужчина громко рассмеялся, смотря сквозь черные глазницы на обернувшуюся к нему девушку.

— Как ты жестока, Сара. Но я говорил: любой выбор влечёт ответственность. Теперь это твои дети, моя королева. — он галантно наклонился и поцеловал ей руку, смотря на нее исподлобья своей маски. — Поздравляю с твоим первым триумфом.

***

Совсем скоро Сару уже не нужно было уговаривать давать имена. Во время шоу она бесновалась! С каким-то дьявольским ликованием она встречала каждый новый город и с садистской улыбкой встречала новую, ничего не понимающую публику в качестве ведущей — Королевы цирка уродов. На себе познав, как двулика бывает человеческая душа, Сара упивалась возмездием, возможностью показать людям, какие они внутри. Человек наблюдал за ней с нескрываемым под маской удовлетворением. Она познала ту же боль, что и он когда-то, и она же всецело разделила его чувства по отношению к этому миру.

Сара стала неотъемлемой частью этого цирка! Она была подле Человека постоянно. Теперь он создавал маски исключительно в ее присутствии. Ее руки успокаивали, дарили долгожданное умиротворение. Но не только… Сара подавала идеи. Ее фантазия была неутомима! Она придумывала новые образы для масок, которые они подарят потом кому-нибудь из зрителей, придумывала новые номера чудикам, с энтузиазмом выбирала новых членов семьи. Она даже предложила делать Человеку манекены, но они так и не удались из-за необходимости слишком большого количества черного морозника… Сара поддерживала все его начинания, более того: у некоторых она стояла во главе. В глубине своей души Человек чувствовал, что она гораздо сильнее наполнена ненавистью к уродствам человеческой души. Сильнее, чем он. Более жестока… И это его несказанно радовало. Наконец-то, за столько веков он нашёл себе союзника, и весьма сильного. Постепенно он стал осознавать и ту власть, которую теперь имела над ним Сара, несмотря на их роли у разных концов проклятой цепи. Он больше не мог представить свой мир без неё.

***

На улице стояла холодная зимняя ночь. Лишь в трейлере директора цирка горела одинокая лампа над заваленным столом. Девушка в бежевом атласе ночной сорочки, раскрывающей высоким разрезом ее округлые бедра, медленно провела рукой по плечам Человека. Сколько раз она уже так стояла, пока он делал очередные маски? Она всегда стояла позади по несколько часов подряд, не испытывая ни скуки, ни усталости. Сара всегда внимательно следила за процессом, придумывала какое-то новое уродство. Но сегодня витало в воздухе что-то ещё. Молчание было каким-то не таким. Её пальцы замерли возле ключицы. Мысли были далеки от маски. И Человек ощущал это. Работа не ладилась также споро, как обычно. Он прервался и повернул голову вбок.

— Ты хочешь что-то сказать.

Мужчина был без маски и без чар, уродливый, обоженный беспощадным огнём. Шрамы охватывали не только его лицо, но и тело. Однако Сара была допущена до святая святых, скрываться от нее не было смысла. Лишь она могла видеть его таким и лишь она могла быть с ним, когда он создавал маски.

***

Они проснулись неделю назад. Это было ее пятое пробуждение. Но Сара еще живо помнила, как много лет назад стояла на краю выхода из пещеры, наблюдая за чудиками вместе с Человеком. Тогда это было ее второе пробуждение, но первое, которое она помнила. Маска Человека встретила ее пристальным взглядом. Сара тонко считывала под ней все изменения в мимике. Девушка устало улыбнулась, чувствуя разбитость во всем своем теле. Мышцы ныли и болели так, будто накануне ее хорошенько потрепали в драке — обратная сторона проклятье.

Сара вложила свою руку в протянутую ладонь и встретила совсем новый рассвет в своей жизни, наблюдая за нелепой бытовой суетой чудиков.

***

Жещина вдруг страстно припала к шее Человека, оставляя нежный след своего дыхания на уго ухе, за чем последовал и невесомый, еле-ощутимый поцелуй.

— Я восхищаюсь тобой! Ты так талантлив, умен… Гениален! Столько веков один был верен своей философии, оригинален… — она выдерживала долгие паузы. Голос её был тихим, тон — осторожным и вкрадчивым. Она явно волновалась. — Но почему каждые десять лет из-за чудиков мы должны уходить в десятилетний сон? Ведь мы с тобой можем жить вечно, нам это не нужно. Почему твой талант должен прозябать на фоне жалкого гастролирующего цирка? Твоя власть способна охватить куда-то больший диапазон… Господство! Разве мы уже не похожи на богов? Нам нужно больше.

— Что ты говоришь, Сара! — Человек обернулся так резко и столь грубло пресек речь своей музы, что та тут же опустилась на колени подле его ног, с мольбой взглянув на изуродованное лицо. Эти невинные голубые глаза слишком много знали о манипуляции и были слишком лукавы.

— Прости… Но ты достоин большего, чем этот маленький цирк. Я не отрекусь от своих слов. Тебе в нем тесно, я же вижу… Ты задыхаешься в нем…

Со страдальческим выражением на лице, она склонила голову набок под внимательным взглядом Человека.

— Дьволица. — он вдруг схватил одной своей рукой ее щеки, грубо сжав их. Но продолжил говорить с едва уловимой нежностью в голосе. — Пытаешься мною манипулировать?

Она вдруг прикрыла глаза и как смогла потерлась щекой о руку с нескрываемым удовольствием, как кошка, благоговейно касаясь пальцами мужского запястья.

— Мы можем стать несокрушимими. Перейти из ранга проклятых в ранг настоящих божеств. Помнишь о чаше Фавна? Я знаю, где она. За ней началась охота, но им никогда ее не найти. Лишь я знаю, где Влад скрыл ее. И только я смогу туда добраться.

Человек вскочил с места, отбросив маску в сторону, и нервно пройдя по фургону.

— Ты просишь меня бросить цирк?! То, что я создавал столько лет?! То, благодаря чему я выворачиваю души людей наизнанку?!

— Нет! Ни в коем случае! — Сара вскочила следом, беспокойно смотря в сторону нервно отвернувшейся спины, покрытой уже такими знакомыми ей шрамами. — Но ты только представь, если мы сможем выезжать в большие города? Туда, где людские пороки не знают меры!

— С этим могут возникнуть проблемы.

— Для этого нам и нужна чаша! — Сара поспешно сократила расстояние до Человека, буквально в два шага, но коснуться пока не решилась. Она с пылающей надеждой смотрела на немой затылок, покрытый русыми волосами, — Фавны пили из них кровь младенцев, приносимых в жертву. В ней заключена огромная сила, которая распространяется даже на смертного, который пригубит ее во время ритуала. Только представь, одно твое слово, один твой взгляд, и человек по твоему внушению делает все, что ты захочешь?! Мы сможем показывать души людей, даже не надевая на них маски. Это будет феерия! Шоу, на котором сотни людей сорвут с себя лживые образы, начнется вакханалия, а на утро им придется с этим жить. Нашего цирка уже и в помине не будет в этом городе.

Женские руки коснулись знакомых шрамов на горячей спине, медленно обхватили торс и обвили его нежным кольцом. Сара прижалась к Человеку всем телом, отчего он тяжело выдохнул и прикрыл глаза. В эти моменты он ощущал, что это отнюдь не он держит золотую цепь в своей руке. Сара возымела слишком сильную власть над ним.

— Мне надо подумать.

Он медленно обернулся, встретившись с чистым взглядом голубых глаз. Столь темные порывы Сары были такими искренними в его сторону. То, о чем она говорила, она и впрямь желала всей душой. И больше всего, она желала триумфа Человека. Он знал это, чувствовал.

— Ты слишком часто стала пытаться воздействовать на меня, Сара. — мужские пальцы вновь властно обхватили подбордок, отчего Сара ощутила, как что-то перевернулось внизу её живота. Никогда она не перестанет ощущать силу и власть Человека над собой. Он стал наступать, толкая ее в сторону постели. — Сколько раз мне преподавать тебе урок по этому поводу? В последнее время ты слишком часто нарушаешь мои правила.