Лицо ее закройте - Джеймс Филлис Дороти - Страница 30

• Предыдущая
• 30/49
• Следующая

– А потом вы взяли Салли, вы ее вос­питывали, – подсказала Дебора.

– Больше некому было. Моя мама взять ее не могла. Стара уже было. Я считала, что Лил одобрила бы наше решение, но от таких мыслей любить ребенка больше ведь не станешь. Она, конечно, не была обая­тельным ребенком. Не то что Берил. Ког­да Берил родилась, Салли исполнилось десять лет, не на пользу ей пошло, что она так долго одна росла. Но мы к девочкам оди­наково относились. Что у одной было, то и у другой – уроки музыки и прочее. И вот теперь такое. Полицейские к нам на­ведывались после ее смерти. Они были в штатском, но ведь сразу ясно, кто к тебе заявился. И соседи догадались. Начали рас­спрашивать, кто он, а нам откуда знать.

– Кто убийца? – недоверчиво спроси­ла Дебора.

– Да нет. Кто отец. Наверно, дума­ют, что он и убил. Но мы ничего сами не знаем.

– Небось расспрашивали, где вы были той ночью.

Первый раз миссис Проктор заметила, что плачет. Начала копаться в сумочке, вытирать щеки. Она потеряла, видно, уже интерес к разговору. Не похоже, чтоб она такие слезы по Салли лила, думал Феликс. Может, это в ней всколыхнулись воспоми­нания о Лил, Джордже, беззащитном мла­денце, который остался сиротой, – отто­го и слезы? Или же просто усталость и не­удачная судьба? Точно услыхав его вопрос, она сказала:

– Не знаю, отчего я плачу. Слезами мертвого не вернешь. Наверно, отпевание так на меня подействовало. Мы тот гимн и Лил пели: «Царь любви – мой пастырь». Но он не для них, по-моему. Вы про по­лицейских спрашивали? Вас они тоже не­бось помучили. И к нам приходили. Я им сказала, что была в ту ночь дома с Верил. Они спросили, ездили ли мы на церков­ный праздник в Чадфлит. Я ответила, что ничего о нем не знала. Потому и не езди­ли. И Салли давно не видели, не хотели приходить к людям, у кого она работает, и все вынюхивать. Я прекрасно помню этот день. Действительно, странный день выдал­ся. Мисс Лидделл утром позвонила мистеру Проктору, она не звонила с тех пор, как Салли на новую работу пошла. Трубку взяла Верил, у нее даже настроение испортилось. Решила, что-то случилось с Салли, раз мисс Лидделл звонит. А той, видите ли, ска­зать надо было, что у Салли все распрек­расно. Странно как-то. Она ведь знала, что нам и слушать-то про нее не хочется.

Сообщение это, судя по всему, и Де­бору удивило, потому что она спросила:

– Мисс Лидделл раньше звонила вам, рассказывала, как у Салли обстоят дела?

– Нет. Ни разу с тех пор, как Салли переехала в Мартингейл. Она нам только тогда позвонила, поставила нас в извест­ность. Больше не припомню. Может, она и писала Проктору, но не думаю. Навер­но, считала, что, раз Проктор опекун, она должна сообщить нам, что Салли уехала из приюта. Но он раньше опекуном был, а как ей стукнуло двадцать один год и она стала самостоятельной, нас уже не касает­ся, куда она|уехала. Ей до нас никогда дела не было, ни до кого, даже до Верил. Я решила прйти на похороны, потому что нехорошо выглядело бы, если никто из род­ственников не пришел бы проститься, пусть Проктор сердится. Хотя он прав. Мертво­му не поможешь, если хоронить придешь, я только зря расстроилась. И сколько наро­ду собралось! Делать, что ли, людям нечего?

– Значит, мистер Проктор не видел Салли с тех пор, как она уехала от вас? – выяс­няла Дебора.

– Нет. Да и зачем бы ему ее видеть?

– Полагаю, полиция спрашивала его, где он был в ту ночь, когда ее убили. Они всегда спрашивают. Конечно, это простая формальность.

Дебора могла не беспокоиться, что ее вопросы бестактны.

– Они чудно допрашивают. Говорят с тобой так, будто ты что-то знаешь. Задава­ли вопросы насчет Салли, ждала ли она от кого-нибудь наследства, с кем дружила. Словно она важная птица. Позвали Берил, спросили насчет звонка мисс Лидделл. Даже спросили у Проктора, что он делал в ночь, когда Салли умерла. Не скоро мы ту ноч­ку забудем. У него авария с велосипедом случилась. Его дома до двенадцати ночи не было, явился в ужасном виде, губа распухла, велосипед весь покорежен. И часы потерял, очень мы расстроились – они ему от отца достались, настоящие золотые. Он всегда говорил, они очень дорогие. Поверьте мне, мы ту ночь ох как не скоро забудем.

Миссис Проктор совсем справилась со слезами и переживаниями после похорон и тараторила безумолчно – так случается с людьми, которые больше привыкли слушать, чем говорить. Дебора легко и уверенно вела машину. Руки лежали на руле, а синие глаза не отрываясь следили за дорогой, но Фе­ликс почти не сомневался, что мыслями она далеко. Она сочувственно хмыкала, слушая рассказ миссис Проктор, потом подытожила:

– Какая нервотрепка для вас обоих! Вы, наверно, переволновались, что он так по­здно вернулся. Как же это случилось?

– Он съезжал с холма где-то на пути в Финчуорти. Где именно, не знаю. На боль­шой скорости спускался, а кто-то бросил осколок стекла на дорогу. Переднюю шину, конечно, прокололо, он потерял равнове­сие и упал в канаву. Он мог насмерть раз­биться или покалечиться, я ему сказала, а если б так получилось, один Господь зна­ет, сколько бы он там пролежал, дорога-то совсем в тех местах пустынная. Часами будешь валяться, ни одна душа не появит­ся. Проктор не любит кататься по людным дорогам, да оно и понятно. Пока один не останешься, покоя не жди.

– А он любит кататься на велосипеде? – спросила Дебора.

– Безумно. И всегда любил. Конечно, теперь он далеко не ездит. С войны, когда в бомбежку попал. А уж в молодости – на­катался! Но поблизости по-прежнему лю­бит покататься, мы его в субботу дома и не видим.

В голосе миссис Проктор звучало об­легчение, не ускользнувшее от ее слушате­лей. «Велосипед и дорожное происшествие – отличное алиби, – подумал Феликс, – но глупо подозревать Проктора – ведь после две­надцати он был уже дома. А от Мартингейла до дома по меньшей мере час, даже если авария придумана и он мчал всю дорогу на велосипеде. Да к тому же с чего бы ему ее убивать, не убил же он ее до того, как ее взяли в приют, а с тех пор он с ней и не виделся даже». Феликс проигрывал в уме вариант с наследством, которое переходит в случае смерти Салли – Берил Проктор. Но в душе он понимал, он ищет не убий­цу Салли Джапп, а человека, которого по­лиция могла бы заподозрить в совершении преступления, имея на то серьезные осно­вания, тем самым она отвлечется от дру­гих. Что касается Прокторов, то на них слабая надежда, но Дебора вбила себе в голову, что от них можно чего-то добиться. Ее, конечно, беспокоил фактор времени.

– Вы ждали мужа, миссис Проктор? Вы к полуночи совсем, наверно, покой поте­ряли, раз у него нет привычки поздно воз­вращаться?

– Да он часто поздненько приходит и всегда говорит, чтобы я его не ждала, я и не жду. Почти каждую субботу хожу с Бе­рил в кино. У нас есть телевизор, но ради разнообразия надо из дому раз в недельку выбираться.

– Значит, вы спали, когда вернулся ваш муж? – мягко гнула свою линию Дебора.

– У него свой ключ, конечно, так что ждать его не обязательно. Но если бы я знала, что он так поздно придет! Обычно я часов в десять ложусь, когда Проктора еще нет. К тому же в воскресенье утром спешить никуда не надо, но я не сова. Я так полицейским и сказала: «Я не сова». Они тоже спрашивали об аварии, в которую попал Проктор. Инспектор нам посочувствовал. «До двенад­цати его дома не было», – я сказала им. Так что они сами могли убедиться, что ночь у нас тяжелая выдалась и без этого убий­ства Салли.

– Мистер Проктор, наверно, разбудил вас, когда вернулся домой? Представляю, как вы расстроились, когда увидели его.

– Еще бы! Я услышала, что он в ван­ной моется, окликнула его, он и вошел ко мне в спальню. Лицо чудовищное, зеле­ное, в кровавых подтеках, весь дрожит. Не представляю, как он домой добрался. Я вста­ла, вскипятила ему чайник, пока он мыл­ся. Я запомнила время, потому что он спросил у меня. Он же свои часы потерял, а у нас на кухне ходики и в гостиной часы. На них было десять минут первого и на кухонных – то же самое. Я так перепугалась. Легли мы в половине первого, я и не верила, что на следующее утро он подымется. А он под­нялся как ни в чем не бывало. Он всегда первым вниз спускается, ставит чайник. Никому не доверяет чай заваривать, вот и принес мне чашку крепкого чая. Но я бы ни за что не поверила, что он сможет ут­ром в воскресенье рано встать – ведь но­чью на себя не был похож! Его до сих пор дрожь бьет. Вот почему он не явился на дознание. А утром полицейские пришли и со­общили нам о Салли. Долго мы ту ночь по­мнить будем.

• Предыдущая
• 30/49
• Следующая