Бастард (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 51

Администратор и официант, которые стояли у входа, возможно что ничего и не разглядели — все произошло в полумраке, свет сюда почти не добивал. Единственное, что могли увидеть, это то, как я убил первого нападавшего. Но тут уже ничего не поделать. Сомневаюсь, что они сейчас вызовут стражу — кому нужны эти разбирательства? Подождут немного, потом обшарят карманы убитых, и запрутся в трактире, справедливо решив, что за крепкими дверями лучше всего обсудить все происшедшее. Надеюсь, я им достаточно заплатил, чтобы не трепали языками. Ну а если и растреплют — буду от всего отказываться. Я не я, и рука не моя.

Хорошо, что не расстаюсь с кинжалом. Как говорил Учитель: «Кулаки, это, конечно, хорошо. Голыми руками можно и нужно убивать. Но если у тебя есть нож — тогда ты практически непобедим. Если, конечно, перед тобой не человек с мечом. Но и тогда у тебя есть шанс, особенно если находишься в тесном помещении. Пусть всегда при тебе будет нож, и тогда ты будешь спокоен за свою жизнь». А Учитель зря не говорит. И знал, как я умею работать ножом. Делаю это не хуже его самого. А может даже и лучше — это он сам сказал. Впрочем, может просто хотел меня так похвалить.

Пролетку я догнал в квартале от места драки. Трясущийся, как осина под проливным дождем возчик вцепился в поводья так, что я их у него едва выдрал. Пришлось дать ему пощечину, чтобы пришел в себя. И воняло от него свежей мочой — похоже, что упустил в штаны. Хотя и не буду его осуждать — запросто ведь могло и ему прилететь, как свидетелю.

Когда заикнулся, что нужно доставить даму по адресу — возчик категорически отказался и сказал, что никуда больше не поедет, пусть молодой господин убивает его на месте. Ни за что, ни за какие деньги!

И я на секунду задумался — может и правда его убить? Раз предлагает? Я на взводе, у меня адреналин в крови кипит, аж из ушей дым валит. А потом заставил себя подумать, и пришел к такому выводу: нефиг сейчас мотаться по городу, когда неизвестно — сколько еще бойцов были нацелены на мою душу. А если я не всех убил, и они устроят засаду по дороге? До дома Содии ехать довольно-таки далеко, она жила в квартале магов, а это надо будет объехать Закрытый город, в котором живет император, обогнуть его по дуге, а потом по кварталу купцов. Запросто можно меня обогнать и устроить горячую встречу. Или еще веселее — зная, что повезу пьяную магиню к ней домой, устроить засаду именно там. Да не такую — с дубинками и мечами, а хорошую — с арбалетами и луками. Получить болт в живот — эта перспектива меня точно не прельщает. Так что ехать надо совсем в другое место! Которое находится рядом. Там тоже меня могут ждать, но…будем надеяться, что террористов на все возможные адреса все-таки не хватит.

Едва успел вынуть дрыхнущую магиню из повозки, как извозчик гикнул, вытянул несчастную лошадь кнутом и умчался в ночь, даже не попытавшись потребовать от меня дополнительной платы «за страх». Я дал ему мелкую серебрушку, но по-моему если бы даже я вообще ничего не заплатил, он бы не обиделся и был бы счастлив, что вообще унес отсюда ноги. Ну что же…хочешь зарабатывать извозом — готовься к тому, что некоторые пассажиры окажутся не вполне адекватны. Работа «таксиста»…она такая. Опасная.

Почему пьяные и мертвые такие тяжелые? Меня всегда занимал этот вопрос. Если человек мертвецки ужрался, он кажется невероятно тяжелым, не таким, каким был бы в сознании. Ну а про мертвецов и говорить нечего — общеизвестно, что они вдруг становятся будто налитыми свинцом. Вот и Содия сделалась такой тяжелой, что при ее весе килограммов в пятьдесят, и при моей довольно-таки недюжинной для малолетки силе, я ее едва тащил на руках. Может потому, что устал? Или потому, что и сам хорошенько наклюкался. Удивительно, что в таком состоянии сумел завалить этих негодяев. У пьяного реакция совсем не как у трезвого.

Впрочем, и в этом нет ничего такого особенного. Я ведь прошел курс пьяного боя. Нет, не так: боя в пьяном состоянии. Учитель мне некогда сказал: «В твоей работе иногда нужно хорошенько выпить — хотя бы для того, чтобы не отставать от своих собеседников и не вызвать у них подозрений. Потому ты должен научиться вести бой даже тогда, когда едва стоишь на ногах, и в глазах все двоится. Ты должен собраться, выкинуть из головы хмель и вышибить дух их тех, кто решил тебя подпоить и потом пустить под ножи». Он поил меня вином, а потом мы сражались. Так что я умею драться и тогда, когда небо и земля норовят поменяться местами. Впрочем, до такого состояния сегодня я не допился.

Охранник на проходной посмотрел на меня с веселым изумлением и попытался рассмотреть, кого же я тащу, а потом потребовал пропуск на мой «груз». Пропуск я ему дал — серебряный такой, зазвеневший по столу. Такой пропуск его вполне удовлетворил. Лицо же «подружки» я ему рассмотреть так и не позволил, имя тоже не сказал. Охранник и не настаивал — «уплочено».

До своей комнаты добрался без происшествий, больше всего опасаясь, что меня возле нее поджидает Верга. Придется тогда объяснять — что за девица в моих объятиях, и с какой стати я тащу ее в свою постель при наличии «официальной» любовницы. Но нет, девушки у комнаты не было, а если ночью начнет стучать в дверь — сделаю вид, что крепко сплю и ничего не слышу.

Первым делом — налил ванну. От женщины попахивало — то ли потому, что свалилась на пол в повозке и там лежала, то ли…в общем — выпито было много, и пьяные не всегда могут в себе это удержать. Даже красивые женщины. Как она была, в одежде засунул ее в ванну. Уже в воде раздел донага, теперь уж наверняка убедившись, что дама ходит без нижнего белья — прополоскал платье, отжал, повесил сушиться. Потом занялся его хозяйкой.

Ну что сказать…это было делом не очень-то и простым. Дама так и не пришла в себя — с закрытыми глазами мычала, что-то бормотала, и даже пыталась отбиваться, ругаясь при этом как портовый грузчик. Однако я снова прибег к уже проверенному средству — нашлепал ее по голой заднице, после чего моя «подружка» сдалась, и только тихонько хлюпала носом и размазывала по лицу краску для ресниц (да, здесь до такого додумались — красят). Я намылил Содию, потер мочалкой, сполоснул, затем спустил воду, вытер заснувшую даму полотенцем, обернул им ее, и отнес в постель. После помыл ванну, снова набрал, сам вымылся, и наконец-то отправился спать рядом с посапывающей и улыбающейся во сне Содие. С минуту смотрел на ее улыбку, прикидывая — что же такое она видит во сне, из-за чего так счастливо улыбается? Ну а затем меня сморил сон. Нет, даже не так — меня просто накрыло, и я провалился в бархатную, теплую тишину. Чистый, сытый, рядом красивая женщина, которая забросила на меня руку и ногу — ну чего бы не уснуть и видеть сны? Да, до секса у меня в этот раз дело не дошло, хотя и всерьез подумывал об этом славном деле. Но так устал, так понервничал, что мозг мой, перегруженный информацией, дал команду на выключение. И я вырубился.

Содия проснулась от того, что ей ужасно хотелось по-маленькому. Так хотелось, что она едва не упустила, тем более что ей снилась речка ее детства, с журчанием несущая свои воды мимо зеленой лужайки. Во сне она оторвалась от губ Гериона, вздохнула, и сказала, что сейчас вернется, пусть только подождет! Отошла за кустики, присела, и…проснулась.

Первое, что увидела — лицо и грудь парня, рядом с которым лежала. Молоденького парня, очень похожего на ее первую любовь — Гериона, с которым она занималась любовью в тот славный солнечный денек. Герион служил у них конюхом, и они вместе частенько выезжали на конную прогулку. И как следствие — Содия без памяти в него влюбилась. И…кончилось это все дурно. Когда обнаружилась их связь, Гериона высекли, и выгнали со службы, ну а Содия…ее тоже высекли. Отец. Он любил ее наказывать, устраивая из наказания нечто такое, о чем Содия не могла рассказать никому. Даже сейчас, спустя много-много лет… Она боялась его до беспамятства, и когда отец умер — испытала облегчение. Это был редкостный мерзавец, который сделал все, чтобы испортить ей жизнь. И у него это получилось. Содия так и не стала настоящей женщиной, мечтающей о семье и детях. Детей она не любила, а мужчин меняла как перчатки, используя их, и потом отбрасывая в сторону. Будто таким образом мстила папаше, превратившего ее в свою игрушку с самого раннего детства. Так что семьи у нее нет, и никогда не будет. Впрочем, Содия по этому поводу ничуть не расстраивалась. Ей ее жизнь нравилась, и менять что-то в ней она не собиралась.