Отель желаний - Аркади Алина - Страница 2

‒ Лана. ‒ Знакомый голос окликает, а я не желаю поворачиваться, зная, что это брат. Ко мне на работу он может заявиться лишь при одном условии ‒ попросить денег.

‒ Миша, что ты здесь делаешь? ‒ готова к просьбе и к нравоучениям тоже.

‒ Сестричка, дай денег. ‒ Ожидаемо. ‒ Мы с ребятами в центр собрались, а я на мели.

‒ Ты всегда на мели, ‒ включаю старшую сестру. ‒ Найди работу, в конце концов. Тебе двадцать один, не стыдно клянчить у меня по рублю на развлечения и девушек?

‒ Началось, ‒ закатывает глаза, ‒ ты можешь просто дать денег и промолчать? Каждый раз одно и то же.

‒ Так будет до тех пор, пока ты не устроишься в жизни и, наконец, позволишь мне жить своей собственной.

‒ Да живи, я что, мешаю? ‒ фыркает, словно подросток, хотя этот подросток выше меня почти на голову и шире в плечах раза в три.

‒ Миш, я хочу, чтобы ты устроился, нашёл своё место, понимаешь? Ты не можешь всегда жить со мной и перекладывать свои проблемы на мои хрупкие плечи. Напоминаю, я женщина, которая не всегда способна решить их, а ты мне их подкидываешь с завидной регулярностью.

‒ Да ладно. Последнюю пару месяцев ничего не происходило, ‒ засовывает руки в карманы джинсов, вжимая голову, чтобы закрыться от моросящего дождика.

‒ Для тебя достижение! ‒ развожу руками. ‒ Целых два месяца! Надо же! Рекорд! Сколько протянешь-то в рекорде?

‒ Лан, дай пару тысяч, а? Пожалуйста. Очень надо. Я работу ищу, честно, только вот варианты пока не айс.

‒ А тебе какие нужны, чтобы сразу миллионы зарабатывать? Начни с малого. Я начинала обычной горничной, чтобы тебя было чем кормить. Носом не воротила, когда толчки мыла и убирала за другими, а ты у нас, оказывается, привереда редкостная.

‒ Минутка нравоучений окончена? ‒ поднимает тёмную бровь, всё же ожидая денег.

‒ На, ‒ вкладываю ему в ладонь купюры, ‒ и уйди с глаз моих. Дома, когда будешь? ‒ кричу вслед удаляющейся фигуре.

‒ Вечером. Или ночью. Не знаю, ‒ разводит руками. ‒ Как получится.

‒ Сообщение кинь, что у тебя всё в порядке. ‒ Кивает, шевеля губами, но я уже не слышу.

Моё наказание, на которое я подписалась семь лет назад, не ожидая, что всё будет намного сложнее, чем предполагала изначально. Мне слишком рано пришлось повзрослеть, чтобы иметь возможность отвечать не только за себя, но и за несовершеннолетнего брата.

‒ Опять денег просил? ‒ Света вылавливает меня на входе. ‒ Просил. Он по-другому поводу не приходит.

‒ Свет, не начинай, ‒ фыркаю, прекрасно понимая, что все уже привыкли к визитам Миши лишь по одной причине. ‒ Знаешь ведь, я не могу отказать.

‒ Лана, ну сколько можно. Не мальчик ведь, пусть сам устраивается в жизни. Нянчишься с ним, как мама.

‒ Я и есть ему мама, потому что мамы нет. Ты ведь знаешь мою историю, не один год знакомы.

‒ Знаю, ‒ вздыхает блондинка, ‒ но хочу, чтобы он хоть немного жизни тебе дал. Срываешься по ночам то из ментовки вытаскивать, то из больницы. Мне тебя жалко. По-дружески. Понимаешь? Пора бы Мишке звёздного подсрачника дать, чтобы ускорился с обустройством в жизни.

‒ Давала, а толку? По три дня домой не является назло мне. А я ведь переживаю.

‒ Ладно, делай, как знаешь. Тебя не переубедить, ‒ Светка, махнув рукой, возвращается в ресторан, где она является администратором вот уже три года. Старше меня на семь лет, даёт дельные советы, которым я часто не следую, а надо было бы… ‒ У вас много гостей?

‒ Семьдесят процентов отеля заселено.

‒ Что ж, значит, работаем, ‒ Светка улыбается, и каждая из нас возвращается к работе, чтобы исполнить желания каждого гостя.

‒ Все в сборе? ‒ Осматриваю построившийся персонал для разнарядки на сегодня. ‒ Приступим. Сегодня три выезда, три заезда. Люда, в четыреста восьмой въезжает Клинов, а это значит наполовину опустошить бар, дабы не вызывать скорую для очередного промывания желудка. Как бы ни просил, запасы спиртного не пополнять. Сам же потом спасибо скажет, ‒ бурчу себе под нос, вспоминая, чем заканчивается каждый приезд такого гостя. ‒ В пятьсот одиннадцатый вселяется Кын Ян. Таня, на тебе. Он на четыре дня, какая-то конференция, соответственно, будет больше отсутствовать, чем присутствовать. Соня, в пятьсот третий въезжает Аланов…

‒ О нет! Лана Сергеевна, ‒ скулит девушка.

‒ Да-да. Приготовить всё для «любимого всеми нами» Лансо, ‒ прижимаю ладонь к груди, совершенно не испытывая любви к огромному псу.

‒ И почему наши правила разрешают проживание с животными? Этот дог же опять будет носиться по этажам, как лошадина, и своим топотом распугает гостей.

‒ Скажи спасибо, ‒ указываю на Соню, ‒ что не ссыт в каждом углу коридора, а ответственно гадит только на выгуле. Ты помнишь, выгул на тебе.

‒ Снова? Я его даже удержать не могу. Он меня таскает за собой на поводке подобно флажку, ‒ показывает в воздухе трепыхающуюся тряпочку. ‒ Витя не может с ним погулять?

‒ Витя ‒ носильщик, но никак не собаковод, а вы с Лансо безгранично любите друг друга. По крайней мере, он именно твою ногу любит трахать больше всех остальных. ‒ Раздаётся коллективный гогот, и девчонки похлопывают Соню по плечу. ‒ Так что собака на тебе долгих семь дней.

‒ Чёрт. Неделя. За что мне это? ‒ Соня поднимает ладони к небу.

‒ За хорошие чаевые. Аланов не жмот, прекрасно понимает, что его псина такая же противная, как и он сам, именно поэтому не скупится на благодарность.

‒ Только это и греет мою душу, ‒ фыркает Сонька.

‒ Определились. Всё остальное в штатном режиме, уборки по графику. Все свободны.

Персонал расходится по местам, принимаясь за работу. Последние несколько недель без происшествий, слава богу. Каждый вечер отправляю отчёт Кретову. Он улетел больше недели назад, и последние несколько дней мои сообщения остаются непрочитанными. Звонить не рискую, опасаясь, что Марк Захарович уже в больнице, и, возможно, ему сейчас здоровье важнее, чем дела.

Не первый раз жужжит телефон в кармане пиджака, и, достав аппарат, на экране наблюдаю «Женя. Пасьён». Управляющая вторым отелем Кретова звонит нечасто и всегда по делу.

‒ Жень, привет! Что за срочность? Несколько пропущенных, ‒ вхожу в кабинет, прикрыв дверь, чтобы говорить открыто.

‒ Лана, ты в курсе, что Кретов умер? ‒ Каждое слово останавливает дыхание. Какой-то бред…

‒ Умер? Жень, ты шутишь? Если да, шутка дерьмо.

‒ Не шучу. ‒ По голосу понимаю, что Женька говорит на полном серьёзе. ‒ Неделю назад.

‒ Неделю? ‒ опускаюсь в рабочее кресло, совершенно не воспринимая, как такое произошло и почему мы не в курсе. Вот почему мои сообщения остались без ответа, но каждое было доставлено, значит, всё же телефон Кретова работал. ‒ Никто не сказал, не оповестил, даже на похороны не позвали… ‒ Я бы хотела с ним попрощаться, как с небезразличным мне человеком.

‒ А не было похорон. Умер в клинике Испании. Острый инфаркт миокарда. Тело кремировали и ссыпали в вазочку, которую забрала Елена Александровна. Всё. Она ещё не решила, где упокоится её муж.

‒ А ты откуда знаешь? ‒ подскакиваю, прохаживаясь по кабинету.

‒ Лана, нас сегодня продали…

‒ В смысле «продали»? Насколько я поняла, он умер неделю назад, до вступления в наследство как минимум полгода.

‒ «Пасьён» и «Сентименто» являются собственностью жены Кретова. Он переоформил документы пару лет назад. Имеет полное право как владелец. Мы ничего не знали. Покупатель был найден заранее, сегодня совершили сделку, для чего Елена прилетела из Испании на сутки в Россию. Она не желает заниматься отелями и вообще оставаться в Москве. В её планах перебраться к дочери за границу, чтобы справиться с утратой мужа.

Обалдеть! И недели не прошло, а она уже продаёт всё, что так дорого было её мужу. Он строил свой бизнес пару десятков лет и всё для того, что Елена избавилась от его детища, как от ненужного хлама.

‒ Кто купил?

‒ Нам повезло, ‒ выдыхает Женя. ‒ Нас купила женщина, у которой уже есть свой отель. Тётка серьёзная и рациональная. Внесла, конечно же, уже некоторые коррективы в нашу работу, но по мелочи. В основном же особо ничего не изменилось. Все остались на своих местах, а я на должности управляющего. Возможно, в дальнейшем нас ждёт более масштабная реорганизация, но пока мы довольны. А вот «Сентименто» не повезло…