Князь тайги (СИ) - Брэйн Даниэль - Страница 14

И тут я вспомнила про ветку, которая хрустнула в моем сне.

— Диана? — окликнул меня Аркудов, но я уже вскочила и крутила головой, пытаясь понять, откуда мог идти звук. Откуда бы он ни шел — это было очень, очень близко.

Я решительно подошла к краю поляны и сдерживалась изо всех сил, чтобы не заорать во все горло. Я убеждала себя, что пощечины не помогут. Я вдалбливала себе в голову, что не поможет даже, если я усажу эту дрянь задницей прямо в костер, предварительно выдернув космы. Никакие меры уже не помогут — в голове полторы извилины, причем одна осталась со школы, от ободка.

— Милена? Выходи, — негромко и очень зло сказала я. Я не была уверена, что она здесь, именно здесь, но — где-то рядом. Она не стала бы уходить далеко, чтобы не терять из виду огонь костра, она не настолько дура — нет, настолько, но у нее в голове с мозгом размером с мозг муравья какие-то только ей ведомые причинно-следственные связи и все-таки присущий любому живому существу инстинкт самосохранения. — Выходи, если я тебя выволоку, мало тебе не покажется, обещаю.

Ничего. Но какой-то всхлип я действительно разобрала.

— Ты сама напросилась, — и я ступила в хрустнувшие кусты.

— Ой, уйди, — и Милена, толкнув меня в плечо, пронеслась ланью — больше весом, чем грацией. Мне от нее досталось довольно сильно, но взбесило меня не это, а то, что она потрепала мне и без того выжженные проклятым лесом нервы.

Я повернулась, готовая выдрать ей лохмы. Никогда в жизни я не нападала на людей, никогда мне в голову не приходило вырывать что -то нужное силой. Способы для тех, у кого нет ума, но мать в свое время настояла, чтобы я походила на курсы самообороны, и сейчас эти навыки могли мне пригодиться — именно потому, что Милена понимала только ор и тычки. Я помнила, как заставил ее работать Мимимишик, скорее всего, не самой любезной лексикой.

А мог бы, подумала я, и пинком. Или она уже знала последствия.

— Я тебе вообще безразлична, да? То есть я ушла, и меня нет, и все равно, да? Какая же ты скотина! Скотина, скотина, у меня слов больше нет!

Милена висела на Мимимишике и лупила его кулачками в грудь, и во всем этом фарсе был единственный плюс. Если кто-то и был неподалеку, человек или зверь, то уже держал путь к китайской границе.

— Истеричка! — выплюнула я. Аркудов отмер и принялся отдирать от Мимимишика Милену.

— Я же беременна от тебя! А ты, скотина такая!..

Вот это поворот, не слишком удивленно подумала я. Конец очередной серии нашего мыла, ждите новый сезон.

Мимимишик равнодушно схватил Милену за шиворот и оторвал от себя. Она ревела, пыталась до него дотянуться, и, вероятно, эта сцена была у влюбленных не первой. Я наблюдала уже с интересом — так, что «behind the scene». Одно дело — видеть это в кино и досадовать на фиговую режиссуру и паршивый сценарий вкупе с дерьмовой игрой, другое — воочию, с людьми вроде бы на первый взгляд адекватными.

— Я дурак? — пожал Мимимишик свободным плечом. — Я же предохраняюсь. Нафиг бы ты мне нужна?

Он разжал пальцы, Милена шлепнулась на ноги и побито уставилась на него. Я же пыталась понять, какие чувства во мне вызывает сам Мимимишик. Пожалуй, немного опаски и все больше искреннего восхищения. Выдержка — то, что сложно не оценить.

— Спокойной ночи, — громко пожелала я и пошла к лежаку. Милена с воем кинулась опять к краю поляны, я села, кое-как взбила ветки. — Надеюсь, я завтра проснусь от грохота вертолета. Еще одна такая веселая ночь, и я уже за себя не ручаюсь.

— Ты голодная просто, Дианочка, — вспомнил обо мне Аркудов. — Поэтому злая.

— Вот с тебя и начнем, — пообещала я, укладываясь. — Ловите эту психованную без меня.

Какое-то время все было тихо. Птица, оравшая в лесу, и та заткнулась от наших воплей. Продолжал строить свое дупло только дятел — или что это было: тук-тук-тук, и опять: тук-тук-тук-тук.

— .. .И-и-ите-е-е!..

— Ну что там опять, — сжимая кулаки, простонала я.

— ...А-ау-у!..

— Это что? — выдохнула я — не вслух, раздраженно, сквозь зубы. Интонации показались мне неестественными и разными: первая — испуганная, вторая — недоуменная. Странный порядок, должно быть наоборот. Проклятый лес путает нас и пугает, он путает и пугает меня до дрожи, почти до паралича, но Милена меня достала своими выходками так, что даже страх отступил на последний план. — У этой идиотки еще батарейка не села?

Я повернулась на другой бок. Сейчас ляжет Аркудов, и я окажусь с ним лицом к лицу. Я приподняла голову, посмотрела на Мимимишика. Он был опять безэмоциональным, стало быть, я права, Милена взялась за старое и теперь пищит, чтобы ей помогли снять штаны или белка нагадила ей на голову.

Я всей душой ненавидела подобный типаж людей, и ошибочно думать, что только женщин. Мужчин среди истеричек не меньше — как правило, это романтики, сперва розы, свечи, звонки по ночам, асфальт, испорченный банальностями амебного уровня, потом ревность, побои, хлопанье дверьми, вынос мозга круглые сутки друзьям и знакомым, примирение под бой курантов и посуды. Спасибо, поморщилась я, насмотрелась и успела лишиться десятка ненужных подруг, потому что мне не сдалось быть жилеткой для незрелых невротиков. К моему удивлению, истеричные инфантилы создавали долгосрочные пары и чувствовали себя вполне счастливыми, искренне жаль мне было только детей, и одной «подруге» я высказала однажды все, что думала про ее «твой папа козел и тебя не любит» в адрес заплаканной четырехлетней малышки.

Все-таки нет, с учетом этого случая я лишилась двух десятков «подруг». Прочие моей сентенции тоже не поняли и дружно меня осудили, прервав общение. Баба с возу!

Порадоваться воспоминанию о своей рассудительности я не успела. Новый крик — какой-то слишком короткий, слишком громкий и даже отчаянный — оборвался критически быстро, и Аркудов, так и не успевший лечь, сорвался с места. Протрещали кусты, Мимимишик доли секунды постоял у костра, всматриваясь в темноту, куда унесся Аркудов, я ясно, как будто была от источника звука в паре шагов — в лесу ночью отличная слышимость — расслышала тяжелый размеренный плеск воды, и Мимимишик исчез словно призрак — бесшумно, молниеносно, в руке у него тускло сверкнул пистолет, и теперь был лишь плеск, беспорядочный плеск.

И запах. Внезапный звериный запах.

Я резко села, признав наконец, что сна сегодня не будет, потом поднялась и кинулась за Аркудовым и Мимимишиком. У меня будет время разобраться, не померещилось ли мне нечто странное в темноте и неверных бликах костра, потому что ни один человек не возьмет с собой в лес такое игрушечное оружие. Но если и да, безопаснее там, где вооруженные люди.

— ...Двигайся! Замри! Замри!

Это было не мне, но я застыла перед кустами, через которые проломился Аркудов. Может, и Мимимишик, но он должен был оставить за собой целую просеку, не проник же он в самом деле как привидение через заросли? Впереди я увидела вспышки — фонарики телефонов, заметила, как мечутся тени, и стояли плеск, крики, крики, там что-то происходило, я там не была нужна, но мне было страшно стоять на границе тьмы и присутствия человека — и света, тепла и безлюдья. Я решительно шагнула вперед, поломав окончательно ветки, пробежала, не разбирая дороги, несколько метров, почти до мечущихся теней, и моя собственная нога провалилась чуть ли не по колено в какую -то вязкость. У меня хватило ума не орать заполошно, не рваться вперед — отпрыгнуть, пока я не успела перенести на попавшую в ловушку ногу свой вес.

— Здесь болото! — завопила я во все горло, расставив ноги, зачем-то наклонившись вперед и осознавая, что я могу уже не выбраться, если сделаю хоть один шаг. — Стойте! Стойте все! Не ходите туда!

Что происходит впереди, я не видела толком. Свет фонарика остался один, второй то ли сел, то ли телефон просто выронили, раздавались короткие крики — я путала, кто есть кто, в отрывистых четких командах.