Мои бывшие (СИ) - Блэк Дана - Страница 39

Авто тронулась, покатилась по поселку. За окном замелькали дома. Рядом с коттеджем Мирона я махнула рукой.

- Вот сюда, в лесочек.

На секунду почувствовала себя глупо из-за этой игры в шпионов, сижу тут, выслеживаю. Даже нервно хихикнула в воротник куртки.

Но все мое веселье сдуло, когда у железных ворот остановился грузовик. Навстречу вышел Мирон - после больницы похудевший, бледный.

Сердце сжалось от воспоминаний, как я выставила его за дверь и осталась дома с его другом. Я поступила жестоко.

Но ведь Мирон сам виноват - это он, он выбрал Марину.

С нарастающим недоумением начала наблюдать, как Мирон и парень в рабочем синем комбинезоне таскают в дом бутылки с минеральной водой и алкоголем.

А когда к ним присоединилась Марина в изумрудном коротком платье - ме захотелось выйти. И вытрясти из троицы, что у них там происходит.

Водитель зевнул и закурил снова - его зрелище никак не взволновало, он со скукой проводил взглядом отъезжающий пустой грузовик и глянул в зеркало.

- Ну что?

- Ждем, - ответила сдержанно.

И спустя час моего нетерпения и ерзанья на сиденьях начали подтягиваться гости.

Дорогие машины и мужчины в дорогих костюмах - все они заходили в дом к Мирону.

И я поняла.

Вечеринка! На которую меня не пригласили потому, что все будут поздравлять Марину и Руслана. С помолвкой.

От этой истины задохнулась, прижала ладони к груди и зажмурилась. В черноте под закрытыми веками тут же вспыхнули цветные картинки - я в объятиях Руслана и кровать, стол, ванная, лестница на первый этаж - он ведь везде меня брал, везде.

А сегодня будет улыбаться и принимать поздравления.

Рванула ручку двери и под возмущенный крик водителя вылетела на улицу. Забыла и про оплату, и о том, что мне здесь не рады- злость стала осязаемой, ледяной рукой она толкала меня в спину, пока я неслась по саду к дому Мирона.

Взбежала по ступенькам, ворвалась в холл. Не глядя толкнула какую-то девицу у входа с подносом, усыпанном карточками.

И припустила на звуки музыки, что слабо доносились с цокольного этажа.

Что я могу сказать, что предъявить - это меня не волновало, мне главное увидеть, собственными глазами, счастливую Марину в нарядном платье и Мирона, который с довольной улыбкой обнимает сестру.

Подошвами кожаных ботинок простучала по ступенькам вниз, стрелой пролетела по коридору и вломилась в зал.

И замерла.

Я ожидала увидеть накрытые к празднику столы, гостей с бокалами, их смеющихся спутниц в сверкающих платьях, вспышки фотоаппаратов...

Да что угодно ожидала, хоть оргию.

Но увидела сцену. Платформу, на которой возвышается Мирон, и в руках у него деревянный молоточек.

Ряд мягких стульев вдоль сцены. Сидящих гостей.

И повсюду, повсюду - вещи на подставках. Вазы, книги, какие-то дряхлые газеты, украшения…

На мое ураганное появление все обернулись, голоса смолкли и музыка зазвучала глуше. В растерянности уставилась на Мирона - он побледнел еще сильнее, показался таким больным, словно рухнет сейчас.

Но он сделал шаг, еще один. И спустился со сцены. Его место заняла Марина, она навесила на лицо искусственную улыбку, начала что-то говорить, но я не слушала, смотрела, как Мирон идет ко мне.

Что это такое? Почему такая конспирация?

Это же какой-то аукцион. Куча старого хлама.

Зачем надо было разводить тайны? И почему здесь, в подвале?

Не заметила даже, что спрашиваю об этом вслух. Замолкла, когда ощутила крепкую хватку Мирона на локте и поняла, что он тянет меня по коридору за собой.

- Мирон, - попыталась затормозить.

- Что, Яна? - устало выдохнул он. Повернулся ко мне, и его губы сжались в тонкую жесткую полоску. - Да, это аукцион. Ты какого черта здесь? Где Руслан?

- Не знаю, - рассеянно огляделась в темном коридоре. Глупо улыбнулась. - Слушай, я думала, что у тебя салон мотоциклов. А Руслан работает...

- Этот бизнес мне перешел от отца, - отрезал Мирон. И не сдержался, встряхнул мою руку. - Ты понимаешь, что сделала, когда ворвалась туда?

- Что? - поразилась. Вспомнила хмурые мужские лица, обернувшиеся на меня и пожала плечами. - Да торгуйте, я не мешаю. Мне ваши ветхие ценности...

- Эти ветхие ценности, - мрачно передразнил Мирон, - ворованные. И те люди, что сидят там, - показал он глазами. - Прекрасно об этом знают.

Выдохнул.

И втолкнул меня в одну из комнат.

Глава 48

В комнате нет верхнего света, только тускло горят какие-то лампы. Воздух сухой, спертый, пылью пахнет и ветхостью.

И всюду стоят вещи, похожие на те, что были выставлены в зале.

Это их склад — сразу поняла. Здесь они держат ценности, которые потом распродают на аукционах.

Боже.

Как это вообще…

В изумлении повернулась на Мирона, отказываясь верить ушам.

И на секунду увидела в этом незнакомом мужчине того прежнего, любимого парня, который на байке гонял с такой скоростью, словно хотел свернуть себе шею.

Который любил меня, больше жизни.

— Как так вышло? — спросила хрипло.

— Об этом будем разговаривать? — таким же хриплым голосом отозвался Мирон. Схватил за лотки и толкнул спиной к стене.

Это не сочетается — его бледный вид и сила в напряженных мускулистых руках. Вздрогнула и всмотрелась в его лицо.

— Мирон…

Он рывком распахнул на мне пиджак. Дернул за футболку — и ткань затрещала в его пальцах.

— Хватит! — попыталась перехватить его руки и оказалась снова прижата к стене.

От мужского тела идет жар, я даже через рубашку чувствую, какой он горячий, его лихорадит, ломает. И теми же лихорадочными движениями он ощупывает меня, будто я измениться могла.

В объятиях его друга.

— Мирон, — повторила негромко.

— Заткнись, Яна, — в его голосе грубость граничит с черным желанием, знакомым, как той ночью, когда он застукал нас с Русланом в комнате сестры.

Он прижался носом к моей шее, шумно вдохнул запах. Замерла, боясь шевельнуться, слушая, как безумно, волнительно, быстро бьется его сердце.

— Им пахнешь, — сказал Мирон еле слышно, отрываясь от меня. — Надо…надо это исправить. Ты же всегда была моей, Яна?

Не успела подумать, как его губы коснулись моих, горячий язык толкнулся в рот, ломая сопротивление. Замычала, протестуя, ударила по крепким, обтянутым мягким пиджаком плечам.

Я просто проклята, обречена, ощущать эту близость, испытывать эти чувства снова и снова, с каждым из них, вспоминая, каково это — с ними двумя.

Во мне остались силы, и я борюсь, так отчаянно, насколько могу, пытаюсь вывернуться из его яростной хватки, и раз за разом терплю поражение, я механизм запустила, который больше не остановится, руки Мирона стальными путами зажимают мое тело, жадно касаются груди, сминают ягодицы, он рядом, он везде.

— Сядь, — он оторвался от моих губ, и дыхание рваное, словно это я ему мешаю, отбираю воздух, кажусь самой себе змеей, что накачала его ядом, и вот он душит меня — его рука крепко сжимается на моей шее, и глаза горят в темноте, как у хищника. — Сядь, Яна.

Послушно сползла по стене и опустилась перед ним на колени. Уставилась на его руки, как он дергает ремень на брюках, в его движениях нетерпение, оно граничит с манией, помешательством, я обессиленно держусь за его бедра.

И впервые думаю о том, что могла разбить ему сердце, когда сбежала из города, и сейчас, в этот миг, все отступает назад, мои обиды, обвинения, его семья, даже его друг — я просто забываю, что коленями стою на пыльном полу, а вокруг нас дорогие вещи — и жизнь их измеряется веками, навсегда существуют они.

И Мирон.

Низкая похоть и высокие чувства — здесь нет середины.

Он грубо врывается мне в рот, а я цепляюсь за его брюки, смотрю на него, запрокинув голову, и он тоже смотрит, как вколачивается мне в горло, в кулаке натягивает мои волосы, из глаз слезы брызжут.