Без Веры... (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 61

В гостиную снова влетела Евдокия, и наклонившись к хозяйке, зашептала ей на ухо что-то очень горячечное. Изменившись в лице и всплеснув руками, Ольга Николаевна вновь поднялась со стула с тем решительным видом, которые бывает у главнокомандующих перед решающим сражением, и у женщин по всякому поводу, большинство из которых решительно непонятны мужчинам.

— Доброе утро, — в гостиную вышел Дмитрий Младший, сонно потирая глаза, после чего был расцелован, отправлен в ванную умываться и после посажен за стол в столовой вместе со мной.

— Не обижайся, солнышко, — погладила его по голове Ольга Николаевна, — сегодня очень простой завтрак, как следует поешь на пикнике.

Я с трудом подавил улыбку, потому что словосочетание «простой завтрак» и тарталетки[51] с полудюжиной начинок на столе уживаются не слишком хорошо. Но мальчик кивнул серьёзно, с мужественным видом человека, готового превозмогать трудности и невзгоды, сильно уважающего себя за стойкость духа и настоящий мужской характер.

Проявляя мужской характер, ребёнок давился тарталетками с ягодами, ветчиной и сыром, запивая эту скромную трапезу одуряюще пахнущим чаем, фунт которого стоит немногим меньше, чем жалование их горничной.

— Чем займёмся? — негромко поинтересовался ребёнок, опасливо поглядев в сторону дверного проёма, где в очередной раз кометой пролетела любимая мамочка в сопровождении верной горничной. Евдокия, к слову, не обладает холерическим темпераментом хозяйки и просто подстраивается под Ольгу Николаевну, как это бывает у детей и домашних животных.

— Хм… — непроизвольно кошусь туда же, не зная толком, что ответить. В нормальной ситуации со сбором на пикник помогают все домашние, но после нашего вчерашнего конфликта лезть под руку с помощью чревато. Ольга Николаевна по характеру та ещё бульдожка, и не преминет понять это как капитуляцию, со всеми вытекающими неприятными последствиями, в виде моего обитания под её каблучком до конца лета. Поэтому…

— Лично я пройдусь, — отвечаю максимально дипломатично, и человеческий детёныш понял меня правильно. Кивнув, он сполз со стула и отправился к отцу на переговоры.

— … какое погулять? — слышу звонкий голос хозяйки дома.

— Ну, милая, а зачем… — успокаивающим баритоном отозвался супруг, пребывающий явно на нашей стороне.

— … пойдёмте уже, Лжедмитрий, — трогаю ребёнка за плечо и подталкиваю в сторону двери, — пока Ольга Николаевна не передумала.

— А? — не сразу понял он, но почти тут же исправился и заторопился, обуваясь весьма быстро и не слишком ловко, — Пойдёмте, Алексей Юрьевич!

К сожалению, Ольга Николаевна отчасти всё-таки переиграла меня. Не сумев отстоять перед мужем свою точку зрения, она заодно как-то очень ловко трансформировала моё желание погулять после завтрака в «Выгулять детвору».

— Массовик-затейник, — бурчу себе под нос, без малейшего восторга глядя на «общественную нагрузку», возбуждённую ранним подъёмом, домашней суетой и предстоящим пикником.

— … а я вот как могу! — услышал я, и повернувшись, успел увидеть залихватский плевок Лёвочки Ильича через дырку, образовавшуюся на месте молочного зуба. Слюна лихо вылетела, а я мысленно простонал, ожидая среди учеников новую эпидемию.

Хлопнув в ладоши, я громко говорю:

— Письмо из путешествия!

— А? — снов завис Дмитрий Младший.

— Это как? — заинтересовался Миша Охрименко, который любит бабушку (папу он боготворит) и поесть.

— Вот так… — не сразу отреагировал Лёвочка Ильич, и снова плюнул, но в этот раз слюна не вылетела лихо, а повисла на курточке.

— Вы путешествуете по страницам учебника географии или приключенческой книги… — отвечаю я, дипломатично не замечая его оплошности, и уводя мальчишек вместе с молчащей Софьей от парадной в сторону беседки в соседнем дворике, — и описываете происходящее вокруг вас.

— Алексей Юрьевич, — Евдокия появилась неотвратимая и непреклонная, как валькирия из скандинавских саг, как дух Возмездия… — детям собираться пора.

Киваю и поднимаюсь со скамьи в беседке, дети тянутся за мной, как привязанные.

— … я индеец с плювательной трубкой! — прыгает вокруг меня Лёвочка Ильич, пытаясь демонстрировать мастерство, меткость и прочие важные качества индейского воина. Он прекрасно знает слово «сарбакан», но есть у мальчика чутьё на Слово, и «плювательная трубка» в контексте его новых умений вполне уместно.

Под взглядом горничной семейства Сабуровых мальчик стухает и приходит в себя. Евдокию он не боится, но уважает, как и почти все здешние мальчишки. Дело не в какой-то суровости обычной в общем-то женщины, а в ореоле легенды.

Она вдова матроса, погибшего в Русско-Японскую, и сама участвовала в обороне Порт-Артура, будучи сестрой милосердия. Но георгиевскую медаль людская молва упорно приписывает не добросовестному труду в госпиталях, а тому, что она якобы поднимала бойцов в штыковые атаки.

У Евдокии двое детей, живущих с родителями погибшего мужа в маленьком городке на Волге, небольшая пенсия и льготы. Не от государства, как можно было бы ожидать, а от общества военных моряков, благодаря которым её старший сын имеет возможность обучаться в прогимназии.

Льготы эти каким-то боком связаны с Дмитрием Олеговичем, за что она очень ему благодарна. Евдокия давно могла бы найти себе «партию» или место получше, но боится, что сын потеряет «льготы» и держится за Сабуровых, как за спасательный круг.

В общем, вроде как благодетели, но как по мне, благодеяния их с небольшой червоточинкой. Не знаю, как правильно сформулировать… но как по мне, горничная многократно отработала оказанное благодеяние.

Впрочем, им видней… Лезть в чужие взаимоотношения и поднимать пролетариат на борьбу с угнетателями я точно не собираюсь! Да и вообще, в этом времени многое по-другому.

Высшие слои общества имеют привычку подгребать под себя людей разными (и не всегда корректными) способами, Сабуровы на фоне многих и многих просто душки. Этакие отголоски феодализма и крепостного права, когда лакей со слезами на глазах целует барину ручку, живёт его интересами и счастлив отголосками чужого счастья. Впрочем, не лезу…

Детей растащили по квартирам, а я поднялся наверх вместе с Младшим, дабы погрузиться в эпицентр Хаоса. Ольга Николаевна была везде и повсюду, командуя Архипом и мужем. Бравый капитан второго ранга подчинялся ей с видимым удовольствием, что выше моего понимания… а он ещё и подмигивает!

— Боже… — стенала хозяйка дома, держась за виски с видом великомученицы, — какой пикник, если невозможно достать обычных лобстеров?

— Пироги с голубями готовы! — вылетев из кухни, отрапортовала хозяйке Евдокия, на что получила милостивый кивок.

— Бараньи лопатки, ветчина, жареная птица… — ставила галочки Ольга Николаевна.

— … пледы, зонты, ракетки для бадминтона, — вторила ей Люба, возбуждённая репетицией будущего семейного счастья.

— Экипажи уже подъехали, — доложил запыхавшийся Архип, — так что прикажете?

— Боже… — томно простонала Ольга Николаевна, аристократическим жестом прикасаясь к вискам тонкими пальцами, — за что мне всё это?

Поезд наш, составленный из полутора десятков экипажей, фаэтонов, чёрт знает каких шарабанов, двух авто и нескольких велосипедов, напомнил мне провинциальную цирковую труппу. Не хватало только учёных собак…

… а мартышек с успехом заменяли дети, восторженнолазавшие по тюкам и ящикам, бегающие между экипажей и возбуждённо переговаривающиеся голосами, которые стали ещё писклявей.

— … Любовь Юрьевна, — раскланивается молодой мичман, проходящий мимо с каким-то тюком, — прекрасно выглядите.

— Ах, оставьте…

— Жужа, кто-нибудь видел мою Жужу!? — суетилась между экипажей пожилая, смутно знакомая дама в сопровождении верной горничной, — Жуженька, девочка моя, иди к мамочке!

Пикник предстоит так называемый «дикий», то бишь не в специально арендуемом месте, оборудованным по здешним понятиям весьма комфортно. Прислуги на таком пикнике тоже не полагается, всё их участие заключается в подготовке к выезду, ну и в последующей чистке ковров и одежды, подсчёту серебра и тарелок, уничтожение части продуктов, привезённых назад.