Мир клятв и королей (СИ) - "Mikki Host" - Страница 39

Голова Пайпер раскалывалась.

— У каждого реакция на Забвение разная, — продолжил дядя Джон, немного помолчав. — Дэниелу было сложно, но он всё же смог привыкнуть к обычной жизни. После его ухода я не мог управлять Орденом и временно передал управление бывшему помощнику своего отца. Я следил за жизнью брата и несколько раз пытался наладить с ним отношения, но он не помнил меня. Однако мои попытки привели к тому, что некоторые его воспоминания всё же пробудились. Он не помнил сигридского мира, но смог вспомнил меня. Он считал, что я уехал учиться в другой город и перестал поддерживать с ним связь после того, как наши родители погибли в автокатастрофе. Я не стал его переубеждать и позволил ему поверить, что всё так и было.

— То есть, всё это время папа думал, что это ты бросил его? — возмущённо-удивлённо спросила Пайпер. — Но ведь это он предал себя Забвению!

— И это навсегда отрезало его от нашего мира. Демоны перестали обращать на него внимания, ноктисы не нападали. Он стал жить спокойно, и я решил, что так будет лучше. Я оставил его и связывался с ним лишь тогда, когда он того хотел. До рождения Лео мы не общались около пяти лет.

— Правда?

— Да. Я, конечно, приехал, но не мог остаться надолго. Дэниел обвинял меня в чёрствости и том, что я не хотел налаживать с ним отношения. А я всего лишь пытался защитить его от мира, который он оставил в прошлом. Меня могли выследить, о Дэниеле могли узнать. Я делал всё, чтобы этого не произошло, и терпел его упрёки. С твоим рождением я стал чаще появляться у вас дома. После рождения Эйса Шерая убедилась, что демоны не обращают на вас внимания. Каждый раз, когда я должен был увидеться с вами, Шерая наносила мне на кожу магические знаки, подавляющие запах моей крови. Это не позволяло демонам отыскать меня.

Пайпер выпрямилась и зажала ладони между коленями. Дядя Джон делал всё, чтобы защитить их. Несмотря на то, что Пайпер казалось, будто они проводят вместе достаточно времени, из слов дяди становилось ясно, что это не так. Он боялся, что из-за него на них нападут, и держался на расстоянии. Иногда, конечно, появлялся, но всегда с защитными знаками. Почему-то Пайпер казалась, что магией, подавляющей запах его крови, было недостаточно. Наверняка Шерая ещё ставила барьеры, накладывала дополнительные заклинания или отправляла вместе с Джонатаном какой-нибудь караул, который держался на расстоянии. Учитывая всё произошедшее и услышанное, такое вполне возможно.

— Что бы было, если бы там нам всё рассказал? — осторожно спросила она, посмотрев на него.

— Эриам. «Открыть глаза». Кровь первых, текущая в вас, могла пробудиться, и вы бы всё узнали и поняли. Но вы могли не выдержать правды и сойти с ума. Такое уже случалось. Я не хотел рисковать.

— Тогда почему я, узнавшая обо всём, не сошла с ума?

«Или всё же сошла», — мысленно добавила она.

— Ты — исключение. В тебе живёт Лерайе. Она даёт тебе Силу, которую ты используешь, чтобы защитить себя.

— Но это невозможно с тем, кто предал себя Забвению?

Пайпер призналась себе, что после слов дядя Джона в ней затеплилась крохотная надежда — её отец может всё вспомнить и вновь стать частью сигридского мира. Да, этого не произойдёт с Лео, Эйсом и их мамой, но они хотя бы будут друг у друга. У Пайпер сейчас только дядя Джон, с отношением к которому она до сих пор не определилась.

— Забвение сильнее эриама, — холодно ответил Джонатан. — Забвение — сильнейшая магия, доступная смертным. Сильнее только магия сакри, но сальваторы не считаются смертными.

— То есть? — Пайпер резко вскинула голову. Что-то такое ей говорил Кит. Или Гилберт? Пайпер не помнила. Ей вообще говорили об этом или она почерпнула это из визита того таинственного мужчины?

— Сальваторы выше смертных, но ниже богов, — сложив ладони и прижав их к губам, пояснил Джонатан. — Сальваторы живут дольше всех рас, но и они не бессмертны. Честно, я не знаю, сколько они живут. Трое из них погибли. Один сгинул.

— Кстати, о нём, — Пайпер поняла, что подошла к опасной теме: дядя Джон мгновенно напрягся, взгляд его тёмно-карих глаз стал более суровым. — Что ты знаешь о Третьем?

— Предателе, — исправил Джонатан. — Мы называем его Предателем.

— Почему не Третьим?

— Потому что для многих его имя будит не самые приятные воспоминания. Говоря о нём как о Предателе, мы имеем в виду некоего сальватора, предавшего всех, и тем самым не ворошим прошлое. К тому же, если появятся ещё два сальватора, один из них станет новым Третьим. Его имя не должно ассоциироваться с Предателем.

— Но за что он был вычеркнут из истории? — не унималась Пайпер. — В чём заключалось его предательство?

— Пайпс, — он называл её так крайне редко, да и то в шутливой манере, но сейчас его голос был убийственно серьёзным и стальным. — Не спрашивай об этом. Я уверен, что мы найдём способ объяснить тебе всё, но не сейчас. Я знаю о нём мало, потому что я родился в этом мире. Но есть те, кто знал Предателя лично. Они знают больше, но вряд ли согласятся поделиться воспоминаниями — слишком много боли они причиняют.

— Просто… Было бы неплохо узнать об этом, чтобы не совершать тех же ошибок.

Но Пайпер не была уверена, что говорит правду. Да, она действительно могла научиться на ошибках Третьего и понять, что делать можно, а что — нельзя, но её любопытство имело множество причин, озвучивать которое она не была готова.

— Ты обо всём узнаешь, — со вздохом повторил Джонатан, — но не сейчас. Лучше ответь мне на один вопрос.

Пайпер вскинула голову. Находившаяся под самым потолком картина на стене, к которой прислонился дядя Джон, принялась двигаться. Красочные мазки быстро перемещались, изображая танцующих на балу.

— Ты ненавидишь меня?

Вопрос застал её врасплох. Не то чтобы Пайпер не задумывалась об этом, но отвечать на него сейчас… Она не знала, что ей следует сказать.

Она была зла на дядю Джона за то, что он скрывал от них существование других миров, и не пыталась это отрицать. И хотя у него были на это веские причины, которые Пайпер, разумеется, приняла и обдумала, она не могла так просто отказаться от злости. Теперь они оба были вовлечены в одни беды, но девушке казалось, что дядя Джон больше на «их» стороне, — Гилберта, Шераи, Кита и прочих, — а не на её. Он, может, знает её и в состоянии ей помочь, но на ситуацию он смотрит с точки зрения странностей мира, в котором и прожил всю свою жизнь. А Пайпер, ещё разделявшая свой прошлый мир и нынешний, так не могла.

— Я не знаю, — честно ответила она, томно вздохнув. — Я злюсь на тебя из-за того, что ты скрывал всё это, хоть и понимаю, почему ты так делал. И в то же время я рада, что ты рядом и можешь мне помочь… Я не знаю. Я запуталась и хочу во всём разобраться.

Отрекаться уже не было смысла. Ей, каким-то образом, который она всё ещё не поняла, закрывшей брешь и говорившей с двумя из сакрификиумов, уже никуда не деться. Пайпер довольно ясно объяснили, что связь с сакри — это на всю жизнь. Девушка хотела надеяться, что существует хотя бы микроскопический шанс исправить случившиеся и отказаться от чрезвычайно сложной роли. Но Пайпер не была уверена, что, поступив так, сможет спокойно спать. Может, она бы и не вспомнила ничего, предавшись Забвению. Может, какое-либо событие пробудило бы в ней наиболее яркие или, наоборот, самые блеклые воспоминания. Что бы ни происходило дальше, Пайпер знала одно: как раньше уже не будет.

— Я… — начала Пайпер, сглотнув неожиданно подступивший комок нервов. — Я — сальватор. И я не одна такая, верно?

— Ты не можешь быть одной.

Но это не было ответом. Либо есть ещё кто-то, в котором так же, как и в ней, живёт сакри, дарующий особую магию, либо она единственная. Ей уже говорили, что, насколько известно, только Лерайе удалось проникнуть в этот мир до Вторжения тёмных созданий в Сигрид. Но это не означало, что остальные сакри погибли, исчезли или были пленены. Да, тот мужчина, так и не представившийся ей, сказал, что один из них был пленён. Но из плена можно спасти, — так, по крайней мере, думала Пайпер. Она находила утешение в мыслях о других сакри, потенциально ещё существующих, которые могут явиться, выбрав своих сальваторов, и подарить ей подходящую компанию.