Однажды в Лопушках (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 57

— И она…

— Погасила. Частично. Станцию как раз разворачивали. Мы в прикрытии. Степь, она ведь не только курганами опасна. Восток вообще дело тонкое, и многие там не рады имперской руке. Свои обычаи, свои традиции, многие из которых нам, мягко говоря, не понятны, не говоря уже о том, что частенько вступают в противоречие с законами империи. Не суть важно… главное, что порой случаются конфликты, о которых пресса не пишет. Не положено ей.

Он поднял с земли желудь, который сдавил в пальцах. И тот раскололся, а после вовсе осыпался ледяным крошевом.

— Мы стояли с другой стороны, наветренной, да и сам лагерь укреплен был, пусть и говорили, что пустое, что наше присутствие — скорее формальность, ибо даже среди умников необученных раз-два и обчелся. Но я в кои-то веки решил по правилам чтобы… неспокойно было. А понять, с чего неспокойно, не мог.

— Инстинкты.

— Ага… будешь умничать, в лоб дам.

— Вы грубы, дорогой дядюшка.

— А то… так вот, в тот день… помню, как сейчас… хороший был денек. Солнышко светит, небо ясное. Наши умники матюкаются, мол, день горячий, а кому охота по степи в самую жарень прыгать? Я периметр проверил, потом… вышли. Эти-то еще когда вешки свои поставили. Про систему не скажу, видел лишь черные ящики запечатанные, но силой от них несло. Мои вот тоже чувствовали. И старались держаться в стороночке. Вышли на позиции. Эти только-только расставлять начали, как земля содрогнулась. Сперва-то я решил, что оно просто землетрясение, бывает, конечно, хотя и… а потом откат пошел. Тогда-то и сообразил, что где-то рвануло.

— Рвануло?

— Копать курган долго, да и многие тоже под заговорами стоят, чтобы ворам, если полезут, икалось долго и со вкусом. И местные знают, они-то как раз лезть стерегутся, а вещицы курганные и в руки не возьмут. Те же, которые охотники, спешат, ибо если кто из степных прознает про копателей, то велик шанс, что похоронят их в том же кургане, который они вскрыть пытаются. Вот и придумали взрывчаткою верхний слой снимать вместе со всеми заговорами, а там уж дальше быстро и по обстоятельствам.

Какая дикость несусветная. И в голове-то не укладывается, что вот так можно. Курганы — это же не просто древние могильники, это…

— Да и местные, коль поймут, что ворота открыты, то не полезут. Местные, они там дольше нашего, и знают больше, пусть даже умники вроде тебя полагают это знание байками.

— Уже не полагают.

— Уже… так-то да… в тот раз… в общем, я велел нашим в лагерь возвращаться, они вроде сперва согласились, а потом один закричал и в глаза себе вцепился. Повалился на землю, катался в припадке. Тогда-то Веленский, он за старшего был, и велел разворачивать глушилку немедля.

— Он же погиб при взрыве в лаборатории. Я читал его работы. Хотел познакомиться. А он погиб.

— Ага… можно и так сказать. Та еще лаборатория… под открытым небом, — Беломир добавил еще несколько слов и закрыл глаза.

Так и стоял, дыша, пытаясь избавиться от тьмы, которую теперь Николай видел. И даже удивительно было, как он не замечал её, столь явную, прежде.

Эта тьма поселилась в груди, расползлась, впиталась в кости.

Вспомнилось вдруг, что кости до крайности удобный материал с высокой степенью сродства к энергии. Впитывают отлично, хранят и того лучше. И потому так часто используются в артефакторике.

…особенно запретной.

— Он отказался уводить своих, — дядюшка смахнул с шеи комара. — Да и они… пусть умники, но отличные ребята, если подумать. Мы помогали разворачивать эту штуку.

— Взрыв…

— Взрыв. Идиоты решили взять легкую добычу. Потом уже нашли… то, что осталось, ну и прочих. На место-то выезжают копатели, но они далеко не сами по себе. Суд был. Закрытый. Тем, кто причастен, вышку дали…

— За незаконные раскопки?

— За терроризм. Пусть ничего такого они не умышляли, но… людей ведь множество полегло.

— Значит тот выброс, это просто… дурость чья-то?

— А то, — Беломир сорвал белый цветок на тонюсеньком стебелечке. — Дурость как она есть. Было бы проще все свалить на злой умысел, но правда в том, что… понимаешь, дурость опаснее любого умысла. Заговор, если он есть, можно как-то отследить, предотвратить, а дурость… дурость страшна своей непредсказуемостью. Тогда именно Веленский закричал, чтобы сигнал подавали. Что будет выброс. Темный шторм. Идеальный шторм. Так он сказал, что бы за хрень это ни была, но верю, идеальнее некуда.

— Ты… выжил?

— Я? Я сперва даже не понял, в какое дерьмо мы угодили. Но инструкция… что в армии хорошо, так это инструкции на все случаи жизни. Я подал сигнал, незадолго до того, как, собственно, началось все. Пару мгновений, и связь накрылась. Я тогда начал осознавать глубину жопы, но все еще надеялся на лучшее…

…люди всегда продолжают надеяться на лучшее. Это Беломир уже успел усвоить, как и то, что сам ничем-то от других не отличается, что тогда, что теперь. Он поднял голову, отметивши, что луна пошла на убыль. То-то волки попритихли, небось, в разум возвращаются.

…оборотней в отряд не брали, отчасти именно из-за этой их циклической неустойчивости, а еще из-за плохой восприимчивости к зельям, которыми накачивали прочих.

Контролируемая модификация, чтоб её.

Запрещенная всемирной конвенцией, как и многое иное, правда, почему-то запреты эти существовали где-то далеко, вне закрытого мира маленькой Базы. У нее ни номера не было, ни названия.

Плевать.

Он подписал согласие. Добровольно подписал. С полным, как тогда казалось, осознанием последствий. Их ему растолковывали долго и муторно. Само собой, под кровную клятву, но почему-то чем больше растолковывали, тем сильнее хотелось поучаствовать в этом вот… эксперименте.

Херня.

Не было эксперимента. Была уже хорошо обкатанная технология, которая позволяла вывести одаренных на новый уровень.

Только вот цена… цена тогда казалась приемлемой.

Бестолочь.

Правильно Сашка говорил. Жаль, некому было слушать. Сам ведь себе Беломир казался по-настоящему крутым, впервые круче старшего брата.

— Я успел достучаться и до Сашки…

…кровная связь, которая скорее легенда, ибо к чему использовать древние методы, когда сотовая связь имеется. Или вот спутниковая даже. Спутники — это надежно.

Не в преддверии темного шторма.

— Успел предупредить. Передать… расчеты Веленский делал на коленке.

Даже не расчеты.

Он замер, застыл, белый с потемневшими разом глазами. И вытянул руки, растопырил пальцы. А потом сказал:

— Ветер погонит эту дрянь на Екатеринодар. Надо уводить людей… и поспешим.

И никто-то из дюжины лабораторных крыс, которых и сам Мир, и люди его втихую презирали, не отступил.

— Сашка ответил, что прикроет. Велел возвращаться, но мы знали, что не сможем.

— На что оно похоже? — тихо спросил племянник. — Видео я не нашел.

— Откуда ему взяться? Электроника вся на первой волне вылетела, на той, которая даже еще не темная. Просто свободная энергия.

…он читал отчеты.

Тогда, когда пытался все понять, осознать… только не получалось. Ни понять. Ни осознавать.

— Наши пришли к выводу, что в кургане лежали спящие артефакты, скорее всего, очень мощные и на кровь завязанные. Но вполне активные. Лежали и…

— Подпитывались энергией.

— Точно. И напитались под завязку. А потом взрыв. Нарушил защитные контуры.

— Возможно, произошло наложение энергетических потоков.

— Вот… то же самое говорили. Короче, этот, как его…

— Силовой резонанс.

— Он самый, — Беломир кивнул. А племянник таки шарит. Хороший мальчишка и… не надо, чтобы повторил Беломировы ошибки. Как и Сашкины. С него собственных хватит. — Следом за первым взрывом по округе шибануло этой вот, чистой энергией, а уже потом начала подниматься тьма. На что похоже… на пыльную бурю, только пыль черная.

И небо вдруг потемнело.

Солнце стало из желтого красным, и они все, еще недавно надеявшиеся, что эта вот, притащенная ими чудо-машина спасет, защитит, сработает, как надо, испугались. Кто-то всхлипнул. Кто-то громко начал молиться богам, а Веленский громко произнес: