Другой сценарий (СИ) - "Ande" - Страница 28

Не обращая внимания на сурковское нытье, ну отлично же ехали, Коль, к вечеру бы уже добрались, скомандовал выдвижение. Ну, попрыгали, и потрусили потихоньку. Попрыгали не для проверки звяков и грюков. Так рюкзаки лучше ложатся на плечи и спину. Минут через десять перешли на шаг. Дальше так и двигались. Минут десять бегом. Потом минут двадцать скорым шагом.

Все, кого гоняли на кроссы и марш-броски с полной выкладкой знают, что через некоторое время, через нехочу и немогу, наступает некий дзен. И ты, уже не обращая внимания на тело, двигаешься вперед не сильно заморачиваясь. И вполне осознанно выбирая маршрут.

Я, сначала, не совсем верно взял направление, и мы вышли к Кайваксе. Но потом приняли правее, и, уже не останавливаясь, через пять часов дошли до Ганьково. Форсировав реку Паша порогами, что выше Усть-Капши. Темп держали сознательно сдержанный.

Лес здесь не сильно заросший. Не считая попадающихся вырубок и засаженных делянок. Так что двигаться не сложно. Рельеф тяжелый. С горки на горку.

Ну что сказать. Сурков чуть тише меня. И резче. А я чуть быстрее и сильнее. Не очень-то мы и отличаемся. Меняясь раз в час, мы нормально выдерживали темп, и направление. Достаточно споро преодолевая препятствия, или обходя их, если завал не перелезть.

Мой отец родом из Шугозера. Так что места мне не совсем чужие. Хотя, старшая сестра отца померла, когда мне было лет десять. А дед по отцовской линии, погиб в сорок втором. Под бомбежкой, на станции Бологое. Бабушка по отцу ушла когда меня еще не было.

Деревню Новинка мы проходили, когда уже совсем стемнело. Но останавливаться не стали, а шли еще часа четыре в темноте. Это только кажется, что в темноте ничего не видно. Но света освещённых луной облаков, вполне хватает, чтобы идти в чистом лесу. Когда подлесок стал уже совсем густым, мы остановились. Не зажигая огня, меняясь, поспали по паре часов. Потом вышли к дороге и до рассвета в темпе двигались по обочине. За все время по ней прошло всего три машины. Все было нормально, только доставали комары и мошка.

С рассветом ушли влево от дороги, и прибавили.

Потом мы вышли к какой-то заброшенной деревне. Десятка три домов. Судя по столбам, было электричество. Дома крепкие. Если я правильно понял, просто кончились жители. Кладбище за деревней большое. Не заходя в дома, развели костер, и согрели воды. Попили чаю. И пошли дальше.

Перебирая ноги трусцой, я думал, что все всё забыли. Вот они, брошенные деревни. Вот она ужасная дорога. Бандюков полный Питер. И при чем здесь лихие девяностые? Не знаю. Мне кажется в девяностые это вот все — закончилось. Хотя, кто его знает. Может и нет.

Тем не менее, речку Оять с ходу перескочить не удалось. И мы, как настоящие туристы, перешли ее мостом, в деревне Алеховщина.

Дальше маршрут был не то, чтоб тяжелый. Но изматывающй. Долго-долго в горку. Потом столько же под горку. И снова в горку. И все это в лесу, с вывороченными деревьями. И болотами в низинах. И комары, суки.

К автобусному и ж/д-вокзалу Лодейного Поля, мы приехали на маршрутном городском автобусе. На въезде в город остановка.

Все оказалось лучше, чем я ожидал. Сто двадцать километров мы прошли лесом за тридцать семь часов. Только на остановке выбросили кирпичи из рюкзаков. Намотали свежие портянки и закурили.

— Ну что же, Дух. Тебе дали неплохие навыки, — сказал Сурков. — Как ни странно, но армия принесла тебе пользу.

— Эх, Сурков. Не знаю, как в морской пехоте. А в армии польза — это не то, что армия рядовому дала. А то, что солдат сумел у нее взять, и скрыться. Я же понимаю, что морская пехота это отсутствие всякого насилия! Это командиры, ожидающие когда ты появишься, чтобы страстно целовать твое длинное тело.

— Еще и манная каша в полдник. На молоке. И старшина роты слюнявчиком тебе губы вытирает.

— Я и говорю, Серега. Есть в тебе изнеженность.

Водитель Икаруса Лодейное Поле — Ленинград сморщился, когда мы протянули ему билеты.

— Хули ты морщишься? — наконец-то вышел из себя Сурков. — Хочешь, чтобы я снял сапоги?

Ну, амбре от нас несколько чрезмерное. Но относиться к нам как к бомжам, не стоит. А водила оказался вменяемым, и с юмором:

— Мне-то плевать, но там несколько дам сидят. Они знаешь, какой вой поднимут? Вы садитесь на последние места. А если что — начинайте переобуваться.

Всю дорогу мы проспали и не в курсе, беспокоил ли кого запах туризма. В Питере вылезли на автовокзале, что на Обводном.

— Ты, Коля как хочешь, а я в баню.

— Еще как в баню.

— А одежда?

— А эва? — я показал ему пакет с одеждой, что лежал на дне рюкзака.

— А выпить? Времени-то уже — девять вечера.

— Зачем же, Сурков, показывать всем свое деревенское нутро? В деревне с темнотой, жизнь останавливается. И скрашивается лишь легким сексом на сеновале. Но здесь-то — столица! В общем, едем в Невские бани. Вон такси, и пусть только начнет крутить носом.

Пятнадцатого августа я получил студенческий билет. Тридцать первая группа. Второй курс. С удивлением понял, что мне приятно снова стать студентом. Не мешкая, пошел в Дом Книги, купил кучу специальных книжек по экономике. Я намерен сдать Историю экономических учений с первого захода.

Вместе со студенческим, меня озадачили кучей формальностей. И следующим утром я пошел в профком и комитет комсомола становиться на учет. В профкоме, после предъявления студенческого, познакомился с председателем студенческого профкома. Тезка, Коля Мальцев, очень приятно. Деловитый, а костюме и галстуке, брюнет. Пятый курс, факультет кибернетики.

Был внесен в талмуд. А затем проинформирован, что могу рассчитывать на льготные проездные, и путевки, в частности, в институтский пансионат, в Змеиной Горке. Потрясенно сообразил, что именно этой осенью и зимой там будут проходить знаменитые семинары о реформах в России. Которые станут основой реформ девяностых. Вежливо поблагодарил, и сказал что подумаю. А после у меня с председателем студенческого профкома состоялся любопытный разговор. Он, переписав данные моего паспорта, задержал взгляд на предпоследнем месте прописки. В частности на штампе ЗП.

— Слушай, Андреев! — воскликнул он — У вас же там — зона пропусков?

— Ну да. Только пешком, или на авто в объезд. С электрички ссадят пограничники.

— То что надо! Ты не знаешь, там никто не продает участок? С видом на залив?

Питерский истеблишмент имеет дачи на северном берегу Финского залива. Ну, вот это все — Репино, Ольгино, Лисий Нос, и прочие Зеленогорски с Комарово. Южный берег залива забрали себе русские цари и их фавориты. Стрельна. Петродворец. Ораниенбаум, с Меншиковским дворцом. А дальше — рулят вояки. Которых береговая линия не особо и интересует. И там потихоньку начинается дачное шевеление. Те, кому важны не понты, а красота, с удовольствием обживают Южный берег, расслабленно наблюдая из кресла на веранде корабли, идущие в порт. И собственник подворья без проблем получает пропуск на въезд. Так что посыл понятен. Я достал сигареты, испросил взглядом разрешения закурить. Он подвинул пепельницу.

— Можно порешать, — я щелкнул Зиппо. — У тебя предпочтения есть? Ижора, Лебяжье, Черная Лахта? Я бы рекомендовал Шепелево. Перешеек между озером, и заливом. Вид не очень. Но зато еще и озеро. Правда, в озере гидросамолеты. Но их вроде выводят.

У него загорелись глаза.

— Можно будет выбрать? — он внимательно меня осмотрел, и кивнул своим мыслям. — Что ты хочешь?

— У моей прабабки есть сестра в Хельсинки. Готова выслать вызов. Хочу съездить на пару недель. Я могу рассчитывать на благожелательность при утверждении?

Мальцев откинулся в кресле и задумчиво уставился в потолок.

— Ректор, партком и я — поддержим, — наконец изрек он. — А с комитетом комсомола сам решай.

По едва уловимому движению его глаз я понял, что с председателем местного комсомола он в контрах.

— Годится! Давай так. Мне приглашение придет в начале сентября. Чтоб на каникулах поехать. Я схожу на Желябова, возьму анкеты и приду к тебе. Заодно познакомлю с маклером, он твой вопрос решит. Устраивает?