В бегах от самого себя (СИ) - "FicFest" - Страница 2

Я потянулся и оглянулся вокруг. Иногда просыпаясь посреди ночи, я не могу понять, где нахожусь, хотя уже четыре месяца живу в этом доме, а эта комната полна моих вещей. Кто бы мог подумать, что из Вест Адамса — района с самым высоким уровнем преступности в Лос-Анжелесе, мы с папой окажемся в Малибу, где через круглое окно моей спальни видно побережье и бескрайний океан? Сейчас солнце под прямым углом проникало в комнату, и та вся светилась из-за белых стен, а мебель из тёмного дерева, отполированная маленькими руками нашего китайца-домработника с непроизносимым именем и неопределяемым возрастом, сверкала, демонстрируя удивительный узор. Вся моя одежда легко поместилась в небольшой шкаф, а у папы и отчима была целая гардеробная рядом с их личной ванной комнатой. Столько личного пространства, а ванная у нас с Билли одна на двоих! Не то, чтобы я прям жалуюсь, но едва ли возможно за пару минут отыскать там станок или гель для бритья среди целой кучи омежьих баночек-скляночек, хотя Билли нельзя назвать неаккуратным.

Родители всегда находятся на другом уровне, поэтому Клинт — это целиком и полностью папина забота, а вот с Билли мне предстояло жить под одной крышей, так что стоило узнать его получше. Не просто узнать, а залезть в голову. На это нужно время, но я придумал способ гораздо быстрее.

Четыре месяца назад в день окончательного переезда в этот новый дом я распахнул дверь комнаты Билли, когда тот ушёл погулять. В нос сразу ударил запах ванили, будто из пекарни, и я замер на пороге. Чёрт, это будет непросто. Очень легко копаться в вещах людей неряшливых и неаккуратных, ведь они сами не помнят, что и куда положили, но Билли, что вовсе не странно, оказался совсем другим. Светлая, вся в бежевых тонах, комната могла побороться за звание самой чистой комнаты омежки-подростка. На книжных стеллажах все выстроено по категории, а потом по автору; на рабочем столе кроме ноутбука стоит только стакан с карандашами и прислонённый к нему прозрачный подстаканник в виде сердца; постель заправлена будто под линейку. Никаких вещей на спинке стула, забытых чашек или разбросанных украшений. Стерильная чистота. Это не нормально, уж я-то разбираюсь в таком.

Распахнув шкаф, я только больше убедился в этом — вещи развешены по длине рукава, а потом по цвету. На полке со штанами действовала та же система. Меня больше интересовал ящик с бельем. Не сочтите извращенцем раньше времени, я искал его вовсе не за тем, о чём можно подумать в первую очередь. Все свои маленькие секреты люди хранят в “труднодоступных” местах: ящик с бельём, ящик с носками, вентиляция, под матрасом, между книг, в неприметной коробке в глубине шкафа, и всё непременно в пределах спальни. Это кажется логичным, ведь эту территорию не так просто осмотреть… если ты дома. А с другой стороны, площадь поисков резко сужается от целого дома до небольшой комнаты. Что же выбрал малыш?

Я был готов к неудаче, но это не потребовалось — милый дневничок с ртутного цвета блёстками нашёлся под матрасом. Жаль, что он оказался не таким умным как хотелось, но это только облегчило мне задачу. Устроившись на полу, я начал листать надушенные страницы, распространяя вокруг аромат цветов. Почерк Билли удивительно разборчивый, с небольшим наклоном влево и завитушками напоминал старые письма, но небольшие наклейки и стразы не давали полностью погрузиться в это ощущение. Я не знал сколько у меня времени, поэтому читал по диагонали, медленно собирая воедино калейдоскоп чужой жизни.

Билли удивительно много рефлексировал по поводу всего на свете, так что его чувства, расписанные на столько страниц, были весьма понятны, как и он сам, ведь записи велись каждый день. Я всегда поражался людям, что могли каждый день записывать что-то в дневник. Это кажется глупым, ведь событий обычно просто не набирается, но только не у Билли за прошедший год. Весьма прозаично я узнал, что папа не вклинился в чужую семью, уведя из неё альфу, как казалось раньше, ведь семьи по сути уже не было. Отец-омега Билли плотно подсел на кокаин. Дальше шла типичная история со спасением проклятых: разговоры, интервенции, уговоры, ультиматумы, вечное враньё со стороны омеги в ответ и увёртки, реабилитационная клиника, побег из неё, снова клиника и снова побег. Закончилось всё тем, что его арестовали за нарушение общественного порядка после того, как он вынес из дома все украшения, а после заложил их в ломбард. Даже ту цепочку, что ныне покойный дедушка подарил Билли на шестнадцатилетие. Рядом красной ручкой было написано: ПОЧЕМУ???

Ох, Билли, всё просто. Зависимые очень похожи на таких как я в том плане, что мы не очень-то сентиментальны и готовы на многое для достижения своей цели. Тогда я на секунду оторвался и попытался порефлексировать на тему того, что папа не уводил альфу из семьи, а просто оказался в нужном месте в нужное время. Хм-м-м, нет, не проняло. Даже если бы я прочитал, что отца Билли пришлось на помойку выселить для нашего с папой счастья, я бы кивнул и перевернул страницу, ведь чужие несчастья тогда волновали меня гораздо меньше, чем вероятность неосторожности с моей стороны теперь, когда я знаю то, чего знать не мог.

И тут я наконец-то наткнулся на первое упоминание о папе. Билли писал, что заметил, как изменился отец — стал счастливым альфой со светящимися глазами и морем энергии. Он не стал юлить и сразу рассказал омеге про моего папу. Что же, для подростка тот отреагировал на удивление спокойно, ибо подкрепляющие факторы сработали. Билли любит отца и, как каждый ребёнок, желает тому счастья, а с его биологическим отцом оно стало недостижимым. Перед нашей первой встречей в ресторане он всю голову себе сломал, размышляя о том, какими же мы окажемся, что абсолютно бесполезно, ведь от его ожиданий ровно ничего не зависело. Хотя в отношении меня, они оказались занижены донельзя — он лишь написал, что хотел бы, чтоб я не был придурком.

О, в жизни есть более неприятные личности, чем придурки, Билли. Например, психопаты, читающие твой личный дневник в своих собственных целях. Осталось самое малое — узнать его мнение о себе и папе, а после положить блокнот на место. Я перевернул страницу и оказался в таком недалёком воскресеньи две недели назад от того момента. Билли очень подробно описал папу, естественно, упустив всё самое главное. До папиного перформанса мне было так же далеко как до Луны пешком. Уметь создавать такое первое впечатление — настоящий талант, который доступен только тем, кто хорошо понимает чужие эмоции. А у меня в последний год с этим туговато, ибо эмпатии ноль. Понять, что чувствуют окружающие, гораздо сложнее, когда сам ничего не чувствуешь.

Но мне нужно понять Билли. Благо, это не сложно, ведь у меня в руках был его дневник. Наконец в конце листа появилось мое имя — Мёрфи… Именно так, с тремя точками, а на следующей странице выяснилось, что это был конец записи за тот день. Хм-м-м, чтобы это значило? У него нет мыслей на мой счёт? Я настолько не понравился, что не захотел обо мне писать? Или настолько понравился?

Я снова вспомнил то воскресенье.

С первого брошенного взгляда на этого омегу стало понятно, что он отличается, но по началу я не сразу понял чем именно. Во внешности его были яркие специфические мазки, которые пришлись бы по вкусу далеко не всем, но в то же время выделяли его среди других омег. Натуральные платиновые волосы, широкое лицо, выпуклые малахитового цвета глаза и заметная лопоухость, которая только прибавляла очарования. Зря он пытался скрыть её под волосами.

Изъяснялся он вполне бодро, но зажато. Я же, подражая папе, решил проявить к нему интерес и открытость, сдобренные большой порцией тех самых, натренированных за этот год, улыбок в уголках глаз. Тогда Билли улыбнулся в ответ, подсел ближе, развернул корпус ко мне и стал рассказывать об устройстве новой школы, куда мне только предстоит пойти после Нового года. Слушать его было трудно, ибо стоило оказаться ближе, как сразу стало заметно — он идеален. В буквальном смысле. На здоровом розовом лице не было ни единого красного пятнышка, чёрной точки или расширенной поры, кожа не шелушилась от сухости, полные алые губы с ровным контуром без чешуек и трещин увлажнены сверкающим бальзамом. Прекрасные изящные руки с аккуратным маникюром он складывал перед собой на столе как первоклассник. Ещё на его теле совсем не было волос, даже намёка на щетину. Разве это возможно? Не знаю как он, а вот я мгновенно влюбился глазами. Билли не был самым красивым в мире омегой, но определённо — самым-самым ухоженным.