Рождение (СИ) - "Мария Птица-Кошка" - Страница 53

Вывернуть один из лежащих сверху зеленоватых осколков не составило труда. Внутри стало стразу тепло и уютно. Дома. Они дома. Вот такой вот он необычный, ставший уже совершенно своим, словно б вся жизнь тут прошла. Пробравшись на знакомую территорию, Ланакэн остановился. Никого постороннего поблизости нет. Поспешно нырнул обратно в образовавшуюся дырку и задвинул камни, чтобы из обжитой территории по-прежнему смотрелось непроходимым нагромождением.

— Что ты делаешь? — Шоу оторопело потёр кончиками пальцев перепачканную щёку.

— Отныне и до конца жизни помните: никто из нас тут не был. Нет никакого нижнего слоя. Не просьба, а приказ, — голос Осилзского прозвучал непривычно властно и жёстко.

— Но… но ведь с той стороны может прийти враг? Разве нет? И окажется в самом сердце поселения! — ошарашенно вытаращился картограф, застыв с прижатой к лицу кистью руки.

— Сверху надо будет сделать переход над обвалом и замаскировать путь снизу… Охрану поставить на верхнем ярусе. Допроверить ход в другую сторону снизу, но… скорее всего там тупик, — напоминает уже мысли вслух.

— Не понимаю… — сорвалось у опешившего Тални, но взгляд лидера заставил умолкнуть.

— Что непонятного? Мало ли чем завершится противостояние? А вдруг всё-таки как-то удастся найти способ мирного сосуществования, как проповедовал Соул? А если, много столетий спустя, угроза воротится? Нам надо будет поберечь наш тайный город. И однажды, в случае особой нужды, человечеству будет куда идти, — бывший пахарь вздохнул и торопливо добавил: — А потому вы оба должны навсегда спрятать тайну в воспоминаниях. И передать когда-нибудь её достойному наследнику. Пусть она хранится до нужной поры.

— Мне кажется, или ты ожидал найти раньше или позже нечто вроде того? — интонация Риула показывает неуверенность в выводах, но ещё отчётливее, чем неуверенность, проскальзывают нотки восхищения. Столь дальние планы на будущее всего народа в настолько непростые годы изумляют. Притом создававший их и не ведает, сколь чудно со стороны выглядит кропотливо выстроенная картина действий. Лишь напряженно глянул на соратников, едва скрывая тревогу.

— Конечно-конечно! За семью печатями! — ладонь спросившего многозначительно прикрыла рот в знак молчания. Дитя Леса тоже восторженно воспринял тайную миссию. Договорившись обследовать прилежащие новые маршруты самостоятельно, они, наконец, разошлись.

Кринт, весело сверкнув пронзительными глазами, учтиво склонилась и жестом предложила войти редкому гостю. Ланакэн поприветствовал и переступил порог, стараясь не ёжиться от неприятного предчувствия необходимости общаться с неординарной женщиной. В тесной каморке царят чистота и опрятность. В углу на охапке сена, прикрытого грубой холстиной, сидит маленький мальчик, с опаской следящий за посетителем. Он ещё не особо освоился, но выглядит неплохо. Вздохнув и поприветствовав ребёнка, Создатель Убежища столкнулся с колючей злостью. Не простил ещё. Должно быть, если и поймёт, то многие годы спустя. А пока — они враги. Ведь именно Осилзский — причина разлуки с матерью. То, что сильный воин не отпустил к единственному близкому существу, навеки запечатлелось в памяти малыша. Цель неважна.

С трудом преодолев неловкость перед хозяйкой жилища и её недружелюбным подопечным, предводитель Сопротивления вынул из мешка прихваченный гриб и сунул хозяйке.

— Вы это знаете? Что это? — сформулировать точнее не получилось.

— Да кто ж его не знает! Каменные рожки то? — Саон не удержалась и расхохоталась во всё горло, ещё больше обескуражив. Заметив недоумение и растущее негодование посетителя, постаралась утихомириться, но не хихикать вовсе никак не получалось.

— Впрочем да… Вы же мужчина, а Силион сейчас рядом нет… Любая хозяйка б сказала. Гриб вкусный. Жарить, например, можно. И похлёбка тоже ничего выходит. А что? Тут тоже растёт?

— Угу. Спасибо! Как ужились? Привыкает? — настойчиво перевёл тему пришелец.

— А куда же он денется? Я с детьми много времени провела когда-то… Силион, почитай, на моих руках росла, — Саон вздохнула, посмотрев на приёмыша, и тепло улыбнулась ему.

— И… Силион… Да, помню… Что-то говорили такое… Ладно. Я пойду. Если понадобится помощь — обращайтесь. Наверное, трудно одной справляться бывает…

Ланакэн отыскал вечно пыльного Джаши, проворно выстукивавшего какой-то железкой по камню. Отрываться от любимого дела не хотелось, однако интерес нового руководителя польстил мастеру. Обменявшись приветствием, Осилзский окинул взором создаваемую объёмную каменную картину. Барельеф со знакомыми людьми: Аюту, Соулом, Шоу, даже Тални… Без труда узнал себя рядом с хрупкой фигуркой, изображённой несколько чрезмерно воинственной, — Силион.

— Для потомков. Те, кто творят нашу историю. Настоящие герои Человечества, — с достоинством поведал ваятель, явно ожидая услышать мнение предводителя. Бывший крестьянин помялся и пробормотал:

— Я ничего не смыслю в столь возвышенном искусстве. Мне нравится, конечно, но моё мнение тут роли особой не несёт. Да и «герои»… Как-то не обо мне, на мой взгляд… А вообще… На глаз можно каждого узнать. Мне нравится, что понятно… Ну… Я, собственно, спросить хотел кое-что, — заметив, как смешался обычно решительный боец, творец с достоинством подбодрил жестом. Отзыв вполне порадовал, хотя природная гордость не позволила создателю произведения выразить бурное ликование от такого отношения. Многие годы Салтуан слыл всего лишь чудаком. И вот… Даже настолько значимая персона, какой стал ученик Шамула, робеет при общении и, кажется, едва уловимо краснеет от удовольствия и смущения, заметив свой образ, запечатлённый на века.

— Я хотел сказать: ты часто работаешь с камнем… Можешь знать: как сделать, чтобы быстро завалить большое пространство. Чтобы отрезать путь григстанам, если те попробуют сунуться сюда. Понимаешь… Есть альтернативные выходы, через которые можно выбраться в случае раскрытия основного пути. Однако, преследователей стоило бы задержать. К тому же в этом случае, вероятно, раскрытие одного прохода вовсе не станет причиной вынужденного бегства из Убежища. Как такое сделать?

— М… Я, конечно, совсем другим обычно занимаюсь, но и такое изучал… Есть несколько способов… Взорвать или завалить механически (заранее подготовив механизм и то, чем заваливать будет), — вопрос, несмотря на внезапность, не заставил колебаться. Договорились, что ваятель продумает подробно оба варианта и предложит на суд Осилзского уже готовые к реализации схемы. Просьба о неразглашении на сей раз не встретила нареканий. Известный прежде деревенский недотёпа Джаши уловил ход мысли собеседника с полуслова. То ли из-за близкой ему тематики работы с камнем, то ли под непритязательной внешностью на самом деле скрывается острый ум, настолько в другом направлении развивавшийся относительно всего окружения, что даже постигнуть невозможно — к чему приводят рассуждения.

Так и пролетела большая часть невидимого здесь дня. К счастью — не бесполезного. Но надолго ли хватит находчивости придумывать себе занятия по силам, ограниченным травмой? И как поступить, если придёт призыв к сражению, а вести воинов Сопротивления окажется некому? Небольшую стычку можно передать возглавить кому-либо из знакомых, конечно, а вдруг случится что-то серьёзное? Да и долго так продолжаться не может. Следует отыскать выход из создавшихся трудностей, пока есть передышка на размышления.

Шоу заметил Ланакэна и поспешил навстречу. Очевидно, заждался, томимый вынужденным бездельем. Впервые неугомонный картограф выглядит грустным. Да ещё и настолько, что совершенно растерян. Это выражение абсолютно диссонирует с характером ярого оптимиста, привыкшего, зачастую, сначала рваться вперёд, а затем уже продумывать мотивы и позывы поступкам.

— Что-то случилось? — попытка завязать разговор встретила благодарность.

— Я… Я вот тут хотел спросить… Я с трудом нахожу общий язык с бывшими фермерскими… Точнее… Мы словно бы говорим на разных языках!.. Иногда их пугают невинные вопросы… Настолько сильно, словно б я что-то чудовищное вызнать стараюсь! Что-то я делаю не так. Ты… Ты был там! Ты знаешь их! Объясни! — обычно весёлого человека буквально выжала работа. А ведь и потратил-то на порученное задание считанные тайи! Попытался поговорить с представителями непонятного ему общества, существовавшего по незнакомым законам, настолько другим, что большая часть получилась вне пределов разумения выросшего среди дикого человеческого поселения и никогда не сталкивавшегося с существованием в среде григстанов воина.