Рождение (СИ) - "Мария Птица-Кошка" - Страница 52

— Что это? Оно может загубить любой клинок! — пробормотал юноша, отбрасывая остаток испорченного оружия. Ланакэн поинтересовался:

— А есть ещё какое-нибудь не слишком ценное стальное приспособление? А? Мне захотелось попробовать его ещё потыкать немножко… Если материал настолько крепок… Остаётся надеяться найти его отколотым… Можно будет использовать против самых крепких клинков григстанов, пожалуй!

Шоу покопался в прихваченном мешке и добыл небольшой кухонный ножик, последовавший по стопам более опасного собрата и так же оказавшийся разрушенным таинственным минералом.

— Не уверен, есть ли у них столь же слабое вооружение, как у нас… Сам же знаешь: их клинки с нашими и сравнивать нечего! Они познали мастерство особых сплавов, которые в природе не встречаются сами по себе. Один Голубой Клинок чего стоит! Хотя испытать бы не помешало, — сам себя перебил Риул, отмечая что-то в своей писанине. Интерес у него мешается с сомнением, привитым знанием превосходства технологий господствующей расы.

Вскоре попались и осколки. Набрав несколько штук, предводитель Убежища залюбовался одним из кристаллов: будучи величиной с кулак подростка материал прозрачен, будто битое стекло, какое создают специально для дворянства, но отличается синевато-лазурным цветом, плохо скрываемым даже тусклым блеском факелов и неправильной формой. Осторожно убрав находку, решил порасспросить о ней у Силион, надеясь на познания высокородной.

«Тротуар» здесь несколько расширяется, плавно расходясь в новый зал незамысловатой формы, хотя и покрытый чем-то… В первый миг это воспринялось, словно тонкие наросты на поверхности окружающих стен. Но при более подробном рассмотрении оказалось явно посторонним. Да, — сомневаться не приходится — вокруг везде непривычные ветвистые светлые грибы[16]. Нечто отдалённо сходное иногда попадалось в местности неподалёку от ферм. Ещё когда молодой беглец сумел вырваться на свободу. Но эти значительно более изощрённой формы и намного крупнее. Да и прежде знаний не хватило: насколько ценна специфическая находка. Воин и теперь не в курсе: можно ли их есть. Спутники тоже отнеслись к необычной находке с сомнением и долей опаски. Решили продемонстрировать образец Кринт. И тут Осилзский совершил открытие: не одному ему сложно общаться с несуразной старухой. Кама, первый высказавшийся за посещение загадочной женщины, сразу стал искать причину, по которой ему доверять миссию не стоит. Шоу начал торопливо разглагольствовать, насколько сильно занят и как много дел ожидают его возвращения из спонтанно нарисовавшейся вылазки. Дела, конечно, и впрямь есть. Да вот срочность их, если уж на то пошло, управляется как раз наследником Аюту. Криво улыбнувшись, Ланакэн сунул несколько ветвистых «рогов» себе в мешок, не упустив облегчённый вздох рыжего картографа и довольную усмешку начинающего рыборазводчика. С трудом подавил мстительные позывы и принялся рассматривать ещё не исследованную тут реку, образовавшую спокойный и мирный залив, полный густых водорослей. Вот теперь очевидно, откуда бралось питание для рыбы в каменистом и совершенно мёртвом на первый взгляд русле. Скорее всего, она и размножалась прежде именно здесь. Тални любовался с нескрываемым выражением благоговения. Столь тщательно укрытая от дневного света колыбель жизни представляется чем-то волшебным. Почему-то вспомнил строгие слова руководителя.

— Кажется я вник, как всё тут хрупко теперь… Вы правы, Ланакэн… Надо беречь равновесие, если уж используем… Ни один посторонний больше не услышит и лишнего слова от меня!

Вот только что-то он отметил для себя беззвучно… Исключил кого-то из списка «посторонних»?.. Или показалось?

На всякий случай взяли отсюда водорослей, чтобы и о них узнать у тех, кто пришёл из поселений, где располагаются водоёмы. Название небольшому залу пришло само собой на ум: Колыбель Жизни. Отсюда идут три хода дальше. Два из них сливаются уже через несколько десятков шагов (по одному как раз протекает русло). Но самый крупный тоннель ведёт под небольшим углом наверх. Как всегда, в целях безопасности подземного города, предпочтение отдали изучению именно его. Путь удивил скукой. Никаких ответвлений или изменений. Редким ориентиром попался участок с несколько просевшим сводчатым потолком, покрытым тонким кружевом застывших каменных сосулек, чуть отливающих в трепетном свете факелов тёмно-зелёным. Их глянцевая поверхность настолько отшлифована жаром когда-то, аж возникает иллюзия вязкой жидкости, проливающейся в узкую щель сверху. Едва приметное постоянное движение воздуха нежно играет с пламенем. Продвигались уже долго. Усталость от однообразного тесного окружения начала давить на сознание, нагоняя мрачное настроение. Желание вернуться крепнет с каждым шагом. И всё-таки… Надо продолжать, пока возможность позволяет. Слабый сквозняк подсказывает: где-то впереди есть связь с поверхностью. И однажды это может стать серьёзной опасностью. Тални уже перестал скрывать то, насколько происходящее ему не нравится. Юное сердце жаждет больше разнообразия, чем даёт каменный грот. Шоу ёжится, всматриваясь в непроглядную тьму впереди. Вначале пытался периодически шутить, но вскоре затих. Даже Осилзский держится лишь на упрямстве. А узкий ход всё никуда не приводит, заставляя поступь сливаться с ритмом сердца. Предельно аккуратно, снова и снова шаг переходит в шаг, а словно бы покрытый мелкими натёками под ступнями камень всё не завершается.

И внезапно впереди отчётливо донёсся вскрик малого дракона. Ещё несколько движений, и вот уже можно различить стрекотание насекомых и шелест растительности. Так шумит на ветру тростник у берега… Неужели же путь привёл к Малоокке?!

Исследователи насторожились. И очень вовремя. Пещера резко свернула и… ушла из-под ног. Риул, механически уже перебиравший ногами, чуть не сбил Ланакэна. Узкий провал резко обрывается вниз. Когда-то он представлял из себя практически колодец с ровными стенами. Однако одна из них провалилась, открыв в десятке локтей внизу ход на нижний «этаж» подземелья. На противоположной стороне на верхнем ярусе из-за очередного поворота льётся яркий дневной свет, сообщая о большом отверстии наружу. Только вот выбраться туда невозможно без какого-либо способа пересечь природную ловушку.

— И что теперь? — понуро озвучил Кама проблему, повисшую в наполнившемся ароматами трав воздухе. Отчётливо тянет водоёмом…

— Мда… Спуститься можно, конечно, но… Наиболее важно то, куда ведёт выход. Но нам туда без какого-нибудь помоста не перебраться… Предлагаю, если есть ещё силы, слегка передохнуть и заглянуть вниз. А там… Идти обратно! И подготавливать ещё одну вылазку, — высказал предложение руководитель и обернулся в попытке разглядеть спутников. Немного поколебавшись (всё-таки долгий марш в полном однообразии морально сильно сказался), они закивали.

Перекусив прихваченными припасами, прикрепили верёвку и по-очереди спустились вниз. Здесь тоннель пролегает тем же практически путём, что и верхний. Только потолок над головой словно бы провисает. Выглядит ещё более угнетающе, чем сверху. С другой стороны провала — за кучей обломков — угадывается продолжение и в дальнейшем направлении. На этом ярусе выход на поверхность отсутствует, а путь лишь куда-то вниз. Собрав в кучу остатки душевных сил, изучающие недра двинулись в обратном направлении, стараясь хоть приблизительно определить расстояние в сравнении с уже пройденным. Долгий нудный марш изрядно вымотал, когда впереди послышалась речь. Переглянувшись, молча взялись за оружие. На несколько долгих мгновений воцарилась тишина. Лишь мерно капает где-то вода, миллионы лет, возможно, отмерявшая во мгле время. Звуки жизни стихли. Воины прокрались на несколько десятков шагов вперёд, однако перед ними — преграда из обвалившихся в незапамятные эпохи камней. Лежат они неплотно — пошевели и пропустят. Более того: в щели сочится свет с обратной стороны. И не солнечный, а трепетный и неверный отблеск дальних факелов. С трудом веря в эдакое чудо, путники прильнули к щелям. Зал Советов. Тот самый таинственный гигантский провал, некогда чуть не послуживший гибелью расслабившегося Тални. Вот теперь доступно логике, почему в однообразной структуре подземных ходов пещеры случилось нечто невообразимо большое. Некогда, когда ещё струилась свежая лава, выращивающая постепенно витиеватые сложные системы лабиринта, уже существовавшее внизу природное строение не вынесло температурной и механической нагрузки. Поэтому пространство образовывалось объединением сразу двух, а возможно и более, уровней.