Кровь, золото и помидоры (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 31

Едва мы подошли ближе к берегу, два солдата прыгнули в волны прибоя и вытянули лодку на песок, чтобы мы спокойно могли сойти не намочив ноги. Нас тут же окружили любопытные местные, с осторожностью разглядывая белую кожу, кольчуги и стальное оружие. Тот, с кем я пытался общаться, тоже подошёл ко мне ближе. Он был полностью обнажён, если не считать хлопковой набедренной повязки и тонкого шнура поверх неё, на котором висел кремневый нож без ножен, а также золотых и нефритовых украшений на шее и руках. Татуировок или раскрасок, как я ожидал увидеть у местных, у него не было.

Он что-то сказал, протягивая мне фрукт, с виду похожий на авокадо, а также лепёшку. Я взял их из его рук, укусил по маленькому кусочку, поняв, что не ошибся в своём предположении, это был действительно авокадо, а вот хлеб слегка горчил.

— Что это? — я показал на лепёшку, поморщившись.

Он испугался, затем сам взял её и укусил большой кусок, прожевав, проглотил его и дополнительно погладив себя по животу, словно показывая, что это вкусно.

— Маниок, — сказал он, пробуя передать мне её обратно.

Я покачал головой, повернулся к Марко, который дал мне стеклянные бусы и нож в ножнах. Взяв их в руки, я сделал пару шагов к вождю, взял его за руку, которую он безропотно мне дал, и одел на неё браслет с бусами, сразу же засверкавшем на солнце. Затем вытащив свой железный нож, я попросил его дать свой. Он с любопытством тут же протянул мне его. На его глазах и под удивлённые слитный вздох, я расколол его кремневый нож. После этого вернул свой в ножны и протянул вождю. Тот, осторожно взял его в руки и вытащив, прикоснулся к лезвию, конечно же порезавшись. Его, как в своё время и моего африканского друга это только обрадовало и он сначала долго рассматривал лезвие, прикасаясь к металлу то языком, то руками, затем положил его в ножны, повесил на верёвку на поясе, стал рассматривать стеклянные бусы. Которые ему также чрезвычайно понравились.

Окончив с осмотром, он заулыбался и стал показывать рукой в сторону селения, видимо приглашая пройти вслед за ним. Видя, с какой жадностью солдаты разглядывали почти полностью обнажённых островитянок, с обнажёнными грудями, я подумал, что это будет не лучшей мыслью. Они насмотрятся, потом разнесут эти вести по кораблю по возвращении, а там глядишь и недалеко до изнасилований туземок голодными до секса моряками, которые женщин не видели уже несколько месяцев.

Я покачал головой, показывая, что лагерь мы разобьём поблизости от берега, что его расстроило, но склонив голову, он крикнул своим и они вернулись в свой посёлок без нас. Прежде чем звать на берег ещё людей, я приказал сеньору Бароцци тщательно следить за людьми, высказав свои опасения. Не хотелось бы портить отношения с туземцами из-за изнасилований. Он согласился со мной, отойдя к своим офицерам.

Ближе к вечеру к нам вернулись туземцы, тяжело пригибаясь под тяжестью корзин, которые они несли. В них была рыба, знакомые мне лепёшки и другие фрукты, а также вода. Посланные вглубь острова поисковые партии не нашли пресную, поэтому я хотел, как можно быстрее получить в свои руки туземца, чтобы начать изучать их язык. Жесты и непонимание друг друга, при разговоре с вождём, меня выводили из себя, я от такого уже давно отвык, поскольку обычно какой-либо язык да знал в разговоре с незнакомцами.

Островитяне поставив корзины рядом со стремительно растущим лагерем, который окапывался и укреплялся частоколом, с удивлением смотрели за нашими работами. Вождь же подошёл один, пригласив меня подойти к нему ближе. Достав небольшой золотой самородок я протянул его ему, показывая на корзины. Он тут же замотал головой, не беря его даже в руку. Удивившись, я подозвал солдат и перенюхав, а также перепробовав всё принесённое, отобрал то, что привычно для живота европейца, остальное вернул туземцам. Они спорить не стали, унеся остатки в селение. Отправив продукты и главное воду на корабль, я подозвал вождя к себе. Показав на себя, я произнёс.

— Витале.

Затем перевёл руку на него.

— Касик Ул Ан, — произнёс он.

— Ну что же Касик Ул Ан, — улыбнулся я, — придётся тебе немного пострадать.

27 января 1201 года от Р.Х., Сан-Сальвадор, Багамские острова

Простейший аравакский язык, народности таино, которыми и оказались туземцы, я выучил за десять дней. Письменности они не знали, так что просто понять и запомнить слова у выжатого моими бесконечными вопросами вождя было очень легко. Тем более, когда я стал набирать словарный запас, дело пошло ещё быстрее и скоро я разговаривал с той же скоростью, что и местные, вводя их в ступор, своим произношением.

Как оказалось касик — это не имя, а обозначение статуса вождя местного племени. Так что моего нового знакомого звали просто Ул Ан, который управлял деревней в пятьсот человек. То же самое он сказал, было вокруг. Тысячи мелких островов были разбросаны кругом, и на них жили сотни, максимум тысяча жителей. Общего управления у них не было, лишь вожди в каждом поселении. Он мне также рассказал, что араваки, как они себя называют, были частью общего народа таино, которые прибыли сюда откуда-то с севера. На мои вопросы о континенте неподалёку, он лишь пожимал плечами, говоря, что никто из них не выходит на большую воду, поскольку здесь сильные течения, которые утаскивают каноэ в неизвестном направлении, так что всё плавание осуществляется, только между островами. Внезапно наш разговор был прерван громким шумом и из деревни прибежала молодая девушка, громко крича.

— Караибы! Караибы!

Ул Ан посерел от страха, и поднялся с нашего насиженного бревна, находящегося в тени построенного лагеря.

— Прости Витале, но прибыли караибы, мне нужно пойти к ним.

— Кто это? — заинтересовался я.

— Людоеды с тех островов, что находятся южнее от мест проживания араваков. Они очень воинственные и приезжают за данью и людьми, которые собирают с нас.

— Почему вы не дадите отпор? — удивился я, — я видел у вас есть луки.

— Мы не воины Витале, — он покачал головой, — прости, но мне и правда нужно идти. Если я промедлю, они могут начать убивать.

Он ещё раз извинившись, побежал в селение, а я же, подошёл к прислушивающемуся к нашему разговору сеньору Бароцци.

— Что-то случилось? Они обычно не кричат так, словно их убивают, — спросил он.

— Прибыло какое-то другое племя, — нахмурился я, — вождь говорит людоеды.

Те, кто подошёл к нам, тут же перекрестились и нахмурились.

— Помочь бы, сеньор Витале, — спросил Марко, — эти туземцы вроде нормальные. Еду носят, воду, помогают в постройке, ничего не просят взамен.

— Да я вот тоже думаю сеньор Марко, что не по-христиански это, бросать их в беде, — согласился я с ним, — сеньор Бароцци, думаю пришло время проверить мой новый доспех.

Глаза всех кругом загорелись от любопытства. Деревянная стойка, укрытая тканью, была привезена сюда с корабля, но никто не видел, что под ней ни тогда, ни ранее. Лишь военачальник блаженно улыбался и целовал кончики пальцев, когда его спрашивали о нём. Он единственный кто его видел на мне при примерке, когда мастера из Арсенала, принесли индивидуальный заказ, созданный по моим чертежам, специально для этого похода. На производство полного латного доспеха, им потребовался целый год, но результат того стоил. Я лишь пару раз проверил его в поединках с сеньором Бароцци, который обломал об меня не один меч, но в настоящем бою, доспех не был ни разу. Так что понятно было любопытство солдат и офицеров, поскольку слухи об укрытом тканью доспехе курировали самые разные.

— Пойдёмте сеньор Витале, помогу вам одеться, — в предвкушении будущего зрелища, военачальник позвал меня в тень возведённого бревенчатого дома в лагере.

Вождь стоял на коленях, и вытирал льющуюся на лицо кровь, с разбитой брови. Предводитель прибывших караибов был крайне недоволен тем, что он прибыл к нему слишком медленно.