Тени киновари - Абби Линн - Страница 42
- Предыдущая
- 42/77
- Следующая
— Я не умею резать людей голыми руками.
— В ней слишком много металла для безрукого парня, который несет его на бедре. Там, внутри, есть слишком много народу, который перережет горло даже за половину его. Ты уверен, что не хочешь, чтобы я понесла ее? Смотри, тебя могут ненароком толкнуть, а то и случайно зарезать. Лучшее оружие должно быть в лучших руках.
— В ваших мечтах, Великая, — ответил Павек, используя фразу, которую использовали одни темплары. Между друзьями это была дружеская подначка, между врагами — оскорбление. Но Павек улыбнулся, и это стало вызовом, который Джиола мудро отклонила.
— Тогда пошли, — сказала она, пожав плечами. — Но не ожидай от меня, что я рискну своей головой за твои жалкие четыре куска. Если что-нибудь пойдет не так, будешь расхлебывать сам.
— Достаточно честно, — согласился Павек. — Если что нибудь будет не в порядке, ты все равно получишь свое. — Он никогда не был мастером в тонком искусстве вымогательства, вот почему он всегда оставался бедным. Он не обижался на Джиолу за попытки потрясти его кошелек, но не намеревался давать ей больше денег. — Пошли. Мы ищем путь под землю, пещеру, ход, что-нибудь в таком духе, достаточно большое для человека-Для халфлинга, — поправил его Руари, заговорив в первый раз с того времени, как они вошли в сторожевую башню и ожидая одну из самых кислых усмешек Павека за вмешательство.
— Для халфлинга, человека, дварфа, короче для любого, — продолжал Павек, едва ли обратив внимание на вмешательство полуэльфа. — Может быть склад или катакомбы — если они есть в Кодеше.
— Нет, совершенно нет, нет даже публичных выгребных ям, — ответила Джиола. — Это место построено на камне. Они сжигают все, что могут, — она почесала нос и показала на несколько клубов дыма, которые отравляли воздух Кодеша. — То, что остается они или продают фермерам или отвозят на тележках в Модекан.
Совершенно нет. Единственный звук, который Павек услышал после этих слов — звук ударов собственного сердца. Он был так уверен в себе, когда увидел сверкающие костяные платформы и обшитые кожей котлы. Обычно он знал себя слишком хорошо, чтобы доверять своим суждениям… или суждениям Руари. Он посмотрел на мальчика, возраста Звайна, который вел цепочку животных через ворота. Они были предназначены для убийства, и Павек увидел свое собственное безнадежное лицо у каждого из них.
Джиола провела их за ворота вслед за мальчиком и его животными.
Кодеш оказался очень запутанным местом, сжатым внутри внешних стен. На его улицах два человека едва могли пройти, не задев друг друга. Серые здания твердо стояли на своих фундаментах, вытянувшись вверх, к солнцу, так что на узких улицах царил вечный полумрак. Когда одна из тележек с помоями, которые описывала Джиола, проезжала по такой улице, пешеходы разбегались в стороны, лезли в двери, если им везло и они были открыты, а то и карабкались на навесающие над улицей крыши домов, если у них были силы, стараясь уберечься от грязи; неудачникам приходилось бежать перед тележкой до ближайшего перекрестка, который редко находился ближе, чем в двадцати шагах.
Каждый булыжник и каждая стена на улице были запятнаны засохшей кровью. Даже пыль была темно-красного цвета, одежда, которую Кодешиты носили, была такая же темно-красная, как и их кожа. Запах смерти и гниения был повсюду, и становился еще хуже, когда смешивался с запахом готовящихся сосисок.
Звуки смерти смешивались с видами смерти и запахами смерти. Не было такого места в Кодеше, где бы не было слышно блеяние, визга и воплей животных, ожидавших смерти, крики которых прекращались только тогда, когда тесак падал на их шею.
Павек подумам о сосисках, за которые он заплатил хорошие деньги у ворот Урика, и почувствовал как его затошнило. На какое-то мгновение он решил никогда больше не есть мясо, но это было бессмысленно. На разоренном, сожженным темным солнцем Атхасе, еда означала жизнь. А человек ест то, что он может добыть своими руками, и он должен есть это сырым и неприготовленным, если так получается. Привередливые и разборчивые умирают молодыми. Павек сглотнул свою тошноту, вместе со своим недовольством.
Он начал побольше смотреть по сторонам, на те места, по которым Джиола вела их — в конце концов он заплатил за эту экскурсию. Они вышли на одну из площадей Кодеша: перекресток, где встречались пять улиц и бил фонтан, высотой с человека, из которого черпали воду все жители района. При всей своей кровавой атмосфере и унынии, Кодеш был обычной общиной, как и все остальные. Женщины приходили к фонтану с пустыми ведрами для воды и кучей стирки. Они вставали на колени рядом с камнями, оттирали грязь и пятна костяными скребками и вывешивали мокрую одежду на ребрах животных. Струи воды падали на землю рядом с женщинами, все вокруг их и включая их самих было мокрым. Вода крутилась вокруг их коленей и уходила в дыры между булыжниками.
— Вода. Откуда она берется? И куда уходит? — спросил Павек.
Джиола уставилась на него с неприкрытым презрением. — Из фонтана.
— Но где она была перед фонтаном? Как фонтан наполняется? И куда девается вода?
— Откуда, клянусь этим кровавым солнцем, мне знать? Я, что, похожа на ученого? Иди в архив Урика и найди себе жукоглазого сухаря, который знает, откуда вода берется и куда девается!
Несколько колких ответов прыгнули на поверхность сознания Павека. С некоторым трудом он отогнал их всех, напомнив себе, что большинство людей — и определенно большинство темпларов — не имеют его любознательности. Вещи являются тем, чем они есть, без всяких почему и зачем, перед и после. Жизнь Джиолы не измерялась сомнениями и вопросами, как его.
Но без ответов на вопросы он не мог ничего сказать, кроме, — Тогда пошли дальше. Мы все еще ищем путь под землю. Что-то вроде туннеля-Или здания, — прервала его Матра. Ее странный, лишенный эмоций голос хорошо подошел бы темплару низкого ранга. — Очень старое здание. Стены так же высоки, как и широки. Крыша плоская. Внутрь ведет только одна дверь, а в полу есть дыра, которая ведет под землю.
Павек обругал себя полным идиотом. Если уж он такой умный, что ищет второй проход в пещеру с резервуаром, почему он даже не подумал спросить о здании, которое выглядит точно так же, как то на эльфийском рынке, из которого Матра провела их под землю.
Джиола почесала свои лохматые белокурые волосы. — Да-а, — сказала она медленно. — Маленькое здание прямо в середине скотобойни. Не используемое, так я всегда думала. Я никогда не замечала там дверь, но, впрочем, я и не искала.
— Скотобойня, — вслух подумал Павек. Скотобойня, где, как сказал Нанк, живет халфлинг, уже целую луну. Он сверкнул на Матру улыбкой и схватил ее за руку. — Это оно! Это то самое место.
Матра отшатнулась и рванулась, пытаясь высвободиться из его хватки, ее глаза были так широко открыты, что, казалось, вот-вот упадут на землю. — Что такое скотобойня? Я не знаю такого слова.
Он расслабился и освободил руку Матры. Как и элеганта, скотобойня была словом, которое скрывало больше, чем открывало. И зная, что она во многих отношениях была еще ребенком, Павек инстинктивно не хотел разрушать эту загадку точным значением. — Это… это…. — он искал фразу, в которой была бы правда, но не слишком много. — Это место, где животные умирают, — наконец сказал он, а потом быстро добавил, — и там мы найдем халфлинга, которого ищем.
Матра посмотрела на крыши домов. Как всегда воздух был наполнен звуками страха, пыток и смерти. Она вздернула голову, поводила ей из стороны в сторону, пытаясь найти главный источник звука. Когда она сделала это, она кивнула своим лицом в маске и сказала. — Я понимаю. Убивающая земля. Мы найдем его на убивающей земле.
Скотобойня была сердцем Кодеша. Это было очень старое сооружение, похожее по стилю на то маленькое здание, которое они надеялись найти внутри него, и отмеченное теми же самыми угловатыми непереводимыми символами, которые Павек заметил на эльфийском рынке. Многочисленные пятна, темные контуры и обрывки изображений на стенах заставляли взгляд поверить, что когда-то там были фрески, быть может великолепные, но каким-бы величием скотобойня не обладала в прошлом, в настоящем это было мрачное и угрюмое место.
- Предыдущая
- 42/77
- Следующая
