Тени киновари - Абби Линн - Страница 41
- Предыдущая
- 41/77
- Следующая
Зато снаружи было много любопытных глаз и ушей. Павек приказал товарищам наклонить голову и смотреть в землю. Он хорошо знал, как информация растекается по разным бюро. Уже на закате мало кто из темпларов не знал, что Просто-Павек, темплар-ренегат, темплар-предатель, получил в собственность Дом Экриссара и живет там. Завтра в это же время около дома будет не пройти из-за друзей или врагов, которые придут посмотреть, что они могут с этого поиметь и что он может потерять. Даже сейчас, торопясь к западным воротам, Павек поймал несколько взглядов людей, которые узнали его. На самом деле его основные проблемы не начнутся до тех пор, пока он не отловит Какзима, пока или если.
Западные ворота еще не были закрыты, когда они дошли до них, но их створки начали открываться как раз тогда, когда он кормил свою команду завтраком из свежего хлеба и горячих сосисок. Звайн и Руари, между прочим, могли съесть в день по меньшей мере на золотую монету. Небольший запас денег, который Павек взял с собой из Квирайта, таял с потрясающей скоростью. Он прикинул, помрачнев, что у него есть шесть-семь дней, не больше. Еще более мрачно, решил он, что, так или иначе, деньги будут самой маленькой из его проблем. Он купил еще еды и проложил себе дорогу в толпе, сгрудившейся перед воротами.
Регуляторы и инспекторы у ворот занимались своим обычным делом: брали взятки и отбирали то, что им понравилось. Четырех бедно одетых урикитов, идущих в противоположном направлении, они даже не заметили. Если бы, конечно, кто-то и пристал бы к нему, медальон с вывеской бысто расчистил бы дорогу, но если не использовать его, куда меньше шансов, что какой-нибудь слишком деятельный регулятор не отправит слово во дворец. Правда, прежде чем уйти из резиденции, Павек написал свой план на прегаменте и запечатал его своей печатью из порфира. Он приказал Инитри показывать пергамент любому, кто бы не пришел за ним. Пока она будет делать это, никто не будет знать, где он или что собирается сделать.
Войти в Кодеш спустя несколько часов оказалось намного проще, чем Павек осмелился надеяться. Регистраторы занимались еженедельным наплывом народа на рынок, но охранять ворота Кодеша была делом серьезным, для этого выделялись чуть ли не лучшие инспекторы бюро, и ни один из них не оставался там слишком долго. Благодаря своему кривому счастью Павек узнал главу караула, старшего инспектора восьмого ранга по имени Нанк, и Нанк узнал его.
— Кровь Гита, значит я полный дурак, — усмехнулся Нанк, обнажая два ряда гнилых обломанных зубов, которые мешали его успехам у женщин ничуть не меньше, чем самому Павеку мешал безобразивший его шрам. — Значит слухи не врали. — Он протянул руку.
— Какие слухи? — спросил Павек, по дружески пожимая руку Нанка, как если бы тот предложил ему дружбу, а не вымогал взятку. Хотя, если говорить честно, если бы пять рангов не лежали между регуляторами и страшими испекторами, они были настолько в дружеских отношениях, насколько один темплар может быть дружен с другим.
Ни один из них не был связан с многочисленными испорченными и просто нехорошими людьми, которых было большинство среди темпларов гражданского бюро низших рангов. Оба держались друг друга, что, учитывая невидимую структуру бюро, означало, что их пути раньше пересекались. Самым большим препятствием в отношениях между ними всегда был ранг. А теперь дела пошли так, что их разделяло намного больше, чем пять ступенек: между любимой зверушкой Хаману и восьмым рангом лежала целая пропасть. Павек никак не мог осуждать Нанка за то, что тот попытается урвать немного для себя, если уж представилась такая возможность.
— Слухи, что появился новый инквизитор в высшем бюро. Слухи, что этот тот самый, который уничтожил Лаг. Слухи, что именно ты получил золотой медальон с выемкой на обратной стороне.
Павек перестал трясти руку старшего инспектора и выудил свой керамический медальон с отметиной Хаману. — Слухи врут.
— Верно, — сказал Нанк с угасшей улыбкой. Он провел Павека в маленькую, пыльную комнату, которая служила ему штабом. — Что привело вас в нашу помойную яму, Великий? И помните, что я всегда помогал вам раньше.
Павек не помнил никакой помощи, просто другой темплар благоразумно решил присоединиться к тому делу, которым по видимому занят Павек, высший темплар, безусловно в надежде на вознаграждение.
Тем не менее от него не убудет, если он скажет пару хороших слов о Нанке, если представится такая возможность, а она безусловно представится. — Я помню, — согласился он, и Нанк опять надел на себя улыбку, показывая свои гнилые зубы, на этот раз на все лицо. — Мне надо походить внутри, кое на что посмотреть и, может быть, задать несколько вопросов.
— Почему не спросить первым меня? И вы немедленно узнаете, где лежит ваше золото.
— Нет, до золота еще далеко. Вначале надо закончить дело.
— Лаг?
— Ты видел что-нибудь или кого-нибудь, связанного с ним?
— Нет, с тех пор, как мертвое сердце исчез и все, связанные с ним, отправились в обсидиановые шахты. Лорд Павек, вы должны были бы видеть это — сам Лев Хаману шел через квартал, называя имена. Я бы сказал вам так: такой чистки города не было с тех пор, как родился мой дедушка. Были слухи, что на следующий год будет война с Нибенаем, а Лев всегда чистит город перед войной, но на этот раз все было иначе. Черви, которых он послал в ямы, не все были связаны с Нибенаем. Он забросил широкую сеть и поймал в нее всех тех, кого не хотел видеть в Урике.
— Не всех. Я ищу одного халфлинга, раба Экриссара…
Брови Нанка высоко поднялись. Все знали, что халфлинги-рабы не живут долго.
— Когда я видел его в последний раз, на его щеках были шрамы с клеймом Экриссара. Именно он производил яд, Лаг, но он сумел удрать, когда с его хозяином было покончено. Я думаю, что он лег на дно в Кодеше. Наверняка ты знаешь всех баламутов-халфлингов в Кодеше. Его имя Какзим. Даже если бы его шрамы были просто маской, как у Экриссара, я бы немедленно узнал его, если бы увидел. Такие глаза не забываются.
— Нет, не знаю халфлинга с таким именем, но у нас тут есть халфлинг, который снимает комнаты на галлерее скотобойни — он живет здесь уже целую луну. Его можно назвать настоящим вестником несчастья — впрочем сейчас они все такие, из-за изменений после смерти Дракона. Он вылезает из своего ящика пару раз в день, и кричит о грядущих несчастьях и катастрофах, но это же Кодеш, и здесь говорят о падении Урика с того момента, как Король Хаману появился здесь тысячу лет назад. Любой фокусник должен сделать сделать пару чудес, если он хочет собрать толпу в Кодеше, он тоже что-то умеет. Ничего не могу сказать о его глазах, но, насколько я слышал, его лицо скорее похоже на ваше, чем на лицо раба — о, надеюсь вы не обиделись, Великий.
— Нет, не обиделся, — согласился Павек. — Я хочу взглянуть на него. Как дойти до этой скотобойни?
Нанк пожал плечами. — Только не идите внутрь одни, для чего же нужны регуляторы — или вы забыли это? — он сунул два пальца в рот и свиснул. Эльфийка с очень знакомыми нитями, вытканными на рукаве, мгновенно появилась на призыв. — Эти господа хотят прогуляться по деревне и посмотреть скотобойни.
Она посмотрела на них суженными, заторможенными глазами, а Павек убрал внутрь рубашки свой медальон, когда дверь открылась. Он и оставил его там, разрешая ей придти к своим собственным заключениям и сделать свои собственные ошибки.
— Четыре куска, — сказала она, — и пусть призрак наденет плащ.
Это была честная цена и честное требование: Какзим может увидеть Матру задолго до того, как они найдут его. Павек вынул деньги из кошелька на поясе.
Ее звали Джиола, не племенное имя, но эльфы, носящие желтое, имели мало общего со своими родственниками-кочевниками. Она вооружилась обсидиановой дубинкой из стеллажа с оружием за дверью сторожевой башни, прежде чем вести их к воротам деревни, которые, в отличии от ворот города Кроля-Льва никогда не открывались настежь.
— Ты знаешь, как пользоваться этой палкой? — спросила она, указывая на меч Павека.
- Предыдущая
- 41/77
- Следующая
