Душа снаружи (СИ) - "Nelli Hissant" - Страница 10

Вернувшись в холл, я чуть ли не с разбегу впился Улле − так на самом деле звали Безысходность, в губы. Она толкнула меня в грудь так, что я отлетел на диван, а в полете сшиб табуретку с остатками пиршества. Возмущенно поинтересовалась, правда ли я думаю, что именно так стоит утешать девушку, которая тебе, можно сказать, всю душу раскрыла. Спросила она это, разумеется, не так, а в совершенно непечатных выражениях. Она прямо похорошела и расцвела. Никому не идет быть замороженным, уж я-то знаю. На ее гневную тираду я ответил уверенным «ага». Ждал, что она запустит мне в голову сапогом, но она только удивленно мигнула и как-то резко успокоилась. Потом мы танцевали какую-то отбитую джигу на диване. Вот так, запросто, без всякого перехода.

Шу так и не объявился. Но мы все равно ушли в комнату для персонала. Это было единственное помещение с нормальной кроватью, а не нарами.

− Твою мать, − проворчала она. − Ты похож на мою младшую сестру.

− А ты, выходит, та еще извращенка. − Заметил я.

Мы лежали в стенах бывшего морга и бывшего дома для уставших патлатых детей, живущих музыкой, в последнем приюте автостоперов и залетных студентов без гроша в кармане. Я видел тени в стенах, они сновали туда-сюда, нашептывая свои истории. Может, это были алкоголь и предсонные глюки, а может, и нет. Я часто видел разное. Вероятно, это была шизофрения, первые ее тревожные сигналы. Вишенка на тортике остальных моих проблем. Возможно, когда-нибудь я встану на ту же дорожку, что и многочисленные Эстервия, и окончу свои дни в заведении с мягкими стенками. Но сейчас это меня не волновало. Как не волновало и то, что вскоре я вновь окажусь на улице без гроша в кармане. И то, что ребра мои, видно, опомнившись от шока, вновь начали побаливать.

Бегство от реальности. Растворение. Паршиво использовать для этого других людей, но я делаю это вновь и вновь. Самое странное, что я и впрямь люблю их − всех до единого, и девочек, и мальчиков, люблю в тот момент, когда они открываются мне, когда являют свое истинное лицо. Мне кажется, что они прекрасны, каждый по-своему. И я надеюсь каждый раз, что утром что-то неведомое, раздражающее не погонит меня прочь. Но вот наступает рассвет, и я вновь встаю на крыло. Нет, я не испытываю отвращения к тем, с кем провел ночь. Просто… Я знаю, что не могу остаться. Не могу позволить кому-то узнать себя лучше. С первыми лучами солнца я должен раствориться, точно нечистая сила.

Я надеялся, что исключением будет Шу. Потому что ни я, ни он не стремились затащить друг друга в койку. Но не вышло. Я надеялся даже на эту обманчиво суровую девушку с внезапно теплыми руками, в которой мне удалось разбудить ее прошлую версию, задорную и отвязную. Но я знаю, что это будет не так. С утра наш шаткий приют сметут с лица земли, а мы разойдемся в разные стороны. Но пока мне было хорошо и спокойно. Пусть я и знал, что это совсем ненадолго.

«Я не останусь, прости», − так пелось в одной старой песне.

«Я не останусь, прости,

Пусть только дождь меня проводит.

Так лучше будет, не грусти,

Я из тех, кто беду за собою уводит».

========== Часть 1, глава 7 “Душа снаружи” ==========

Иногда я точно куда-то проваливаюсь. Звучит коряво, но я не знаю, как еще это можно объяснить.

Когда такое произошло в первый раз, я перепугался до одури. Да и в дальнейшем подобные выкрутасы сознания радости не приносили. Страшно это, когда не понимаешь, что происходит. Особенно когда знаешь, что у тебя есть все шансы получить вакантное место в лечебнице − спасибо прекрасной наследственности.

Кто-то назвал бы это сном во сне. Но есть разница. Там ты понимаешь, что разум уже пробудился, а тело нет, но скоро ты проснешься целиком. Я же проваливался на какой-то совершенно иной уровень реальности и порой мог подолгу бродить там, не зная, как выкарабкаться. И я не всегда попадал в «не сюда», заснув. Иногда я попадал туда, так скажем, в особом состоянии.

Я встречал людей, ранее живших. Людей, которые никогда не могли встретиться в моем мире. Видел существ странных и пугающих. Видел хищных жуков с раздувшимися брюшками, размером с крупную собаку, они жадно пожирали труп какого-то животного. Видел дельфинов, покрытых золотистой чешуей, каждый обладал взглядом разумным и ясным. Обитали они в ручье, к которому я выбежал из леса. Леса, где я неясно как очутился. Видел смутные, чуть светящиеся силуэты, что скользили по туманным полям, в их едва различимых голосах мне чудился не то плач, не то вой.

Но все же никто так меня не напрягал, как люди, встреченные на «той стороне». Или существа, похожие на людей. Полубезумная старуха с бельмом на глазу. Мальчик с совершенно не детским выражением лица и холодным взглядом. Солдат, что явно был давно мертв − в его ранах копошились личинки, но он отрешенно шагал вперед. Грустная девочка посреди пустынного города. Каждый раз это были новые лица. Кто-то ничем не отличался от обычных людей. Кто-то был… не сильно жив, как тот солдат. Кто-то обладал вертикальными зрачками или раздвоенным языком.

Но только одного из них я встречал регулярно. У него были ярко-зеленые насмешливые глаза и черные волосы. Неопределенный возраст − то ли двадцать пять, то ли хорошо за тридцать, то ли много старше − лицо было молодым, но что-то выдавало в нем существо древнее, как сам мир.

В первую нашу встречу я был еще совсем ребенком. Я врезался в него, выбегая из чащи, кишевшей здоровенными жуками. Естественно, его появление напугало меня еще больше. Но он лишь закатил глаза.

− Шляются, понимаешь… Зелень с первого, тьфу! − проговорил он, недовольно взирая на меня.

− Ну и куда мы так полетели? — это уже было брошено мне вслед. Я не стал оборачиваться.

− Опять ты, − поприветствовал он меня спустя пару месяцев. − Притормози-ка на минутку.

Я убегал от него, а он и не пытался меня преследовать. Кричал что-то вслед. Один раз я обернулся и вдруг увидел, как у него за спиной развернулись два черных крыла − как у летучей мыши или дракона. Что бы это ни значило, я не остановился, только ускорился. А он рассмеялся и растворился в воздухе.

Один раз он вывел меня из жуткого местечка, куда мне не посчастливилось забрести. Он уже, видно, понял, что на контакт я не пойду − при первом же случае рвану прочь, не разбирая дороги. Поэтому он лишь молча кивнул и указал в сторону пальцем. Так я смог, наконец, вырваться из страны дурмана.

− Найди себе уже проводника. Или не шляйся. − Проворчал он тогда.

Я не понял ни слова.

Зла зеленоглазый мне вроде не желал, но я вновь и вновь убегал от него. Боялся я скорее не его, а того, что, начав с ним диалог, я будто распишусь в собственном безумии. По этим же причинам я избегал контакта и с другими человекоподобными существами «оттуда».

А каждый раз, когда он оказывался неподалеку, вокруг меня начинали кружить желтые светящиеся точки − точно светлячки. Они и так возникали то тут, то там, пока я бродил по этим неведомым землям, но стоило ему появиться, как их становилось очень много.

Один раз он вдруг нарисовался совсем близко.

− Давай же. Это совсем не больно. − Произнес он и протянул ко мне руку. «Светлячки» вспыхнули, точно маленькие солнца.

Убежал я тогда из-за его слов. Как правило, когда такое обещают, то на деле оказывается совсем не так.

− И не надоело же. − Я не видел, но знал, что он покачал головой и закатил глаза.

А потом я похолодел.

− Однажды ты сам ко мне явишься, Эстервия. Иначе и быть не может. Я бы догнал тебя и сейчас, но, честно говоря, мне лень. И без тебя проблем хватает. Бегай сколько хочешь, но… − Он сделал паузу и вдруг пропел несколько строчек. На каком-то неведомом языке, но, как ни странно, я понял все слова.

Они гласили:

Ты бежишь и бежишь, но ты не можешь убежать от самого себя, не можешь!

Песен на тему бегства от себя было великое множество. На всех языках мира. Но тогда они прозвучали скверным пророчеством.

Я уверился в том, что зеленоглазый и есть мое безумие. Поэтому он и не преследовал, а играл со мной, как кошка с мышкой. Знал, что когда-нибудь я все равно сдамся. Знал и мое имя, даже ненавистную полную его форму. Видел меня насквозь. Я решил убегать, покуда хватит сил.