Мужская работа (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 37

Тренировался? Выступал на арене? Он что, профессиональный спортсмен, боец? Почему он тогда тут, что делает, рискуя собственной шкурой, если мог зашибать деньгу и купаться в лучах славы?

Я атаковал снова, но на этот раз он меня ждал — жесткий блок, и мне самому прилетело в грудь. Стены и потолок закрутились перед глазами, холодное и жесткое ткнулось в спину, я ощутил кислый запах собственного пота и крепкие руки на горле.

Дернулся, и тут же застыл, поскольку руки мигом напряглись.

— Я могу свернуть тебе шею, — прошептал Равуда почти ласково. — И твари твоей. Только здесь камеры, и поэээтому делать я ничего не буду.

Злость и разочарование кипели у меня в душе — он уделал меня на одной ноге!

— А вот в лесу… — кайтерит сделал паузу, к этому моменту я проморгался и увидел Котика — тот припал к полу, лапы подобраны, шерсть распушена, рот оскален, глаза вытаращены: вот-вот прыгнет. — Оборачивайся почаще… смотри, что у тебя за спиной. Пооонял?

— Но почему? — пропыхтел я через его железную хватку.

Равуда помолчал, и я думал, что не услышу ответа, но он заговорил:

— Сисястая дура тут не при чем. Но есть другие женщины, из-за которых я тебя…

Голос его, насмешливый и спокойный, дрогнул, и руки на моей шее разжались. Хрипя и задыхаясь, я упал на пол, а кайтерит, пнув меня в бок, неторопливо заковылял дальше.

Пуля впилась в стену прямо над моей головой, я невольно пригнулся и в результате шваркнулся подбородком о пол. Шлем подпрыгнул, но на глаза не сполз благодаря тому, что я давно подогнал его под свою голову.

Бой внутри «Гнева Гегемонии» — еще пару дней я не представил бы такого и в страшном сне!

— Огонь! — завопила Лиргана, и автомат в моих руках ожил.

Сотни огоньков унеслись в полумрак трюма, где среди контейнеров и ящиков прятались бриан. Насколько я знал, они прорвались к линкору и сумели пробить дыру в броне, после чего нас и подняли по тревоге среди ночи.

— Вперед, дерьмососы! — новый вопль центуриона, и мы ринулись в атаку.

Из коридора в трюм я выскочил чуть ли не первым, тут же бросился направо вдоль стены. Проскочившая мимо Диль упала на живот, поливая огнем пространство впереди, Молчун кинулся налево.

Я перескочил через труп в шлеме и бронезащите, присел за штабелем ящиков. Выглянул из-за него и сразу отдернул голову — на случай, если меня караулит шустрый вражина.

Но никого, и значит можно бежать дальше.

Задача простая — выкурить бриан из этого лабиринта, то ли положить всех, то ли вытеснить их из пролома наружу, где ими займутся другие когорты, что сейчас наверняка мчатся к нам из лагеря. Но вот ведь наглые дикари, не ждут, когда воины славной Гегемонии навешают им по шеям, а сами атакуют… сначала взрыв, теперь вот нападение.

Очередь со звяканьем прошла над головой, полетели куски металла, огрызки досок.

— Чтоб тебя… — пропыхтел я, выцеливая фигуру рядом с огромным контейнером, необычно приземистую и мощную для аборигена.

И когда уже потянул за спусковой крючок, осознал, что это человек, и я его знаю!

— Диррг, твою мать! — заорал я. — Ты что палишь в своих, идиот!

Сержант-техник упал на пол, и только после этого осторожно поднял голову над очередным ящиком.

— Егор? — спросил он недоверчиво.

— Нет, твоя матушка! Чуть ниже, и ты бы меня уложил на месте!

Дело швах, если вооружили и погнали в бой даже членов экипажа!

— Ты сам целый? — через миг я оказался рядом с Дирргом. — Давно тут воюете?

Понятно — они ворвались в трюм через другой вход, и столкнулись не только с врагом, но и с нами.

— Ну и ерундень, жопа Гегемона, — сержант пыхтел и вытирал пот с круглого лица. — Сто лет автомат в руках не держал… А знаешь, кто нами командует?

Стрельба потихоньку откатывалась вглубь трюма, наши наступали, и пара минут на болтовню у меня была. Но глядя на приятеля, я не мог отделаться от мысли, что он устроил тот взрыв, что он на самом деле работает на бриан, что он — тот предатель, которого ловит Служба надзора.

Эти подозрения мне не нравились, но отогнать их я не мог.

— И кто? — спросил я.

— Трибун Геррат, — сообщил Диррг. — У него же боевой опыт… на Тритании, когда там восстание было… Он нас построил, обещал расстрелять тех, кто струсит, и вперед…

— Он такой, он может, чтоб я сдох, — пробормотал я. — Ладно, я побегу за своими. Береги себя. Увидимся.

Надо расходиться, пока нас не обнаружила Лиргана.

Пока все только обещают меня от нее избавить, и Геррат, и тот же Диррг, и бриан намекают, что готовы ее пристрелить, но пока центурион успешно отравляет мне жизнь, как шип под ногтем, длинный, заковыристый, с заусенцами, да еще и ядовитый.

Сержант запыхтел что-то в ответ, но я уже бежал туда, где меж контейнеров мелькнула фигурка Пиры.

В узком проходе мне попался еще один труп, на этот раз аборигена — лежащий на спине, без лица. При взгляде на него я не ощутил ничего, и подумал, что человек ко всему привыкает, не так давно я блевал при виде мертвяков, а теперь могу при нужде выстроить из них бруствер и за ним спрятаться.

И эта мысль меня не порадовала.

Я выскочил на открытое место, обнаружил себя в широком проходе, уходящем влево, и в самом его конце — неровное отверстие, откуда струился дневной свет.

— Они отступают! Отступают! — провопил Макс где-то рядом.

Жив курилка, и это хорошо.

Но отходя, бриан открыли такой огонь, что нам пришлось залечь, прижаться к ящикам и коробкам. Когда все стихло, мы побежали вперед, и у пролома в обшивке наткнулись на трибуна Геррата в окружении бойцов.

Маленькие глаза его на миг остановились на мне, но контрразведчик ничего не сказал, повернулся к Лиргане.

— Все кончено, они ушли, — сказал он. — Как раз вовремя, чтобы избежать ловушки. Наши подходят.

Пока командиры болтали, я среди прочих любопытных подошел к пролому и выглянул наружу — джунгли в утреннем тумане, уходящая вверх, вниз и в стороны металлическая стена, обшивка линкора. Наверняка бриан использовали лестницы, и то ли забрали их, то ли уничтожили, но в любом случае смазали пятки салом.

«Гнев Гегемонии», я это точно знал, не стоял на земле, а висел над ней на антигравах, но все равно продавливал ее на несколько метров. Но как он при этом не разваливался под собственной тяжестью, не превращался в блин — этого я знать не мог.

— Вольно! Отбой! — скомандовала Лиргана, и я поднял забрало.

— Интересно, когда завтрак? — спросил я подошедшего Макса.

Жрать хотелось ужасно, в животе урчало и дергалось.

— Я тебя спасу, ха-ха, — пообещал мой друг, и я посмотрел на него скептически.

Как, интересно? Споет песню Киркорова, чтобы я от ужаса забыл о голоде?

Но Макс взял и вытащил из кармана шоколадный батончик — обыкновенный, земной, за три копейки, которые я дома покупал и ел очень редко. Не знаю, как он его сохранил, как не слопал за все это время, но сейчас он взял и отдал это сокровище мне.

— Спасибо… — только и смог сказать я.

Я жевал этот батончик, и думал, что никогда не пробовал ничего вкуснее — карамель, ягодная начинка, молочное суфле, толченый арахис, шоколад, кокосовая присыпка, настоящая пища богов. Я смаковал каждый кусочек, отламывал по чуть-чуть, и думал, что за это я Максу буду здорово должен.

— А ну стоять! — приказ настиг меня в тот момент, когда я собрался улизнуть в укромный уголок за ящиками, чтобы подремать.

Из трюма нас пока не вывели, завтраком накормили и оставили сторожить пролом — нашу центурию, по крайней мере. Но не успел я обрадоваться тому, что Геррат увел прочь своих вояк из поваров, техников и бухгалтеров — в том числе и Диррга — как вот она, Лиргана, по мою душу.

Три свирепых глаза ощупывают меня — и чего я такого сделал?

— Хотя нет, — изменила мнение центурион, — иди, куда шел.

Я на деревянных ногах зашел за большой контейнер с ребристыми боками, упиравшийся в стенку. Мы оказались в закутке, куда можно попасть только через один узкий проход, и где нас никто не увидит — полтора метра на три, как раз, чтобы упасть и подремать.