Македонский (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 46

— Дальше пешком, — озвучил Педикка.

Вскоре на горизонте появились первые поселения. Телохранитель валился с ног от усталости, но не сдавался и шел к цели, которой сейчас являлись огоньки костров.

Не сразу пришло понимание, что что-то происходит не так. Показалось, что в абсолютной тишине окружающей равнины послышался шорох, а затем раздался пронзительный свист. Резко остановился Пердикка, прислушался. Остановился я, пытаясь понять — откуда раздался звук.

Поздно.

Из-за усталости, подтупившей бдительность, ни Пердикка, ни я не сразу поняли, что мы окружены. У ног телохранителя вонзилась стрела. Пердикка потянулся к махайре, но на пятачок, на котором стоял наш отряд, высыпала дюжина всадников, закружившаяся вокруг нас. Они были хорошо вооружены и выглядели устрашающе. Понимая, что сопротивление бесполезно, мы подняли руки. А еще произошло то, что смутило меня до глубины души — вместо информации об этих персонажах, я получил во всплывающем окне кучу «??????». Инфы на них не было. Никакой.

Арабы остановили коней, вперед выдвинулся всадник в красивой накидке, обильно разукрашенной черными полосами. На его голове был одет необычно повязанный на четыре узла платок.

Пердикка первый отстегнул с пояса меч, снял с плеча лук и показал всадникам, что остался чист. Следом тоже самое проделал я и Роксана, теперь наш отряд остался безоружным перед лицом арабов. Удивительно, что эти ребята не задавали никаких вопросов.

Пердикка аккуратно, все еще держа одну руку на виду, второй потянулся к мешочку, туго набитому монетами. Телохранитель отстегнул его, подкинул так, чтобы было слышно, как звякнули монеты, а затем бросил мешочек под копыта лошади старшего. Старший приказал одному из своих бойцов спешиться, поднять мешок. Когда мешочек оказался в руках головореза тот открыл его, глаза его от неожиданности округлились.

Главарь довольно кивнул, как-то странно покосился на Пердикку. Запустил руку в мешок и отсыпал из него жменю монет своему бойцу, отмерив часть добычи отряду, все остальное тут же упрятал себе, не собираясь ни с кем делиться упавшим с потолка добром. Как только дележ был закончен, он вернулся к Пердикке.

— Мы можем взять оружие и уйти? — спросил телохранитель, сопровождая слова жестами.

Учитывая, что арабы вообще вступили с нами в разговор, а не отняли деньги силой, у них имелось представление о порядке и чести. Вряд ли это шайка разбойников.

Главарь покачал головой, снова молча. Телохранитель возмущенно всплеснул руками, что должно быть означало — какого хера? В ответ главарь вновь покачал головой. Достал из-за пазухи тот самый мешочек, который прежде с таким удовольствием забрал и бросил его обратно телохранителю. Вытащенные из мешка монеты к нашим ногам бросили остальные. Пердикка не стал ловить, поэтому мешочек упал наземь, монеты рассыпались. Лицо Пердикки побледнело. Главарь махнул рукой, трое бойцов из его отряда спешились и двинулись к нам.

— Просто поднимите руки мой повелитель, — бросил телохранитель, предупреждая мой вопрос.

Нас повели, подталкивая со спины. Судя по тому, как держался Пердикка, не предпринимавший попыток атаковать конный отряд, телохранитель понимал, что происходит и куда мы идем.

«Ты знаешь их? Я не смогу их идентифицировать, прикинь»

«Мой повелитель, это не головорезы, а разведчики, такие же профессионалы, как и я, лучшие в своем деле. Нудевительно, что ты не смог их пробить, у них стоит защита, что комар носу не подточит».

«А почему они языки в задницы позасовывали?»

«У них нет языков, отрезаны, чтобы лишнего не сболтнуть».

Понятно… но если это разведчики, то поблизости должен располагаться лагерь. Я отписал свои мысли телохранителю в чат и Пердикка согласился.

«Что происходило у вас с их главарем?»

«Я показал ему, что мы бойцы серебряных щитов, поэтому мы до сих пор живы».

Будь Пердикка прав, и арабы оставили нас в живых лишь потому, что мы искали Селевка, то прав был купец, которому Пердикка переломал пальцы, а я перерезал горло. Но… Мысли начали путаться. Пердикка пришел на помощь:

«Это те самые арабы, которые собрались штурмовать Вавилон, повелитель!»

«Мы идем в лагерь к серебряным щитам?»

«Не знаю».

***

Впереди, плюс минус через полчаса нашего пути действительно показался лагерь. Я увидел множество палаток, вразнобой разбитых вокруг ярко пылавших костров. Нас встретили на въезде. Встречала небольшая группа наездников, стоявшая у входа в лагерь и, видимо, специально выдвинувшаяся по наши души. Попытка их идентифицировать закончилась чуточку удачней, чем в прошлый раз:

Кара???ул лагер???я.

??????вооруж?????????????

??????????предпоч????????

Прежде чем нас пропустили, разведчики и караульные о чем-то долго переговаривались на языке жестов и никак не могли прийти к общему знаменателю. В итоге после некоторой заминки нас передали арабам из караула, а разведчики тут же растворились во тьме, чтобы продолжить нести дежурство на подступах к лагерю. Чудные ребята, интересно — они сами себе языки поотрезали или помог кто, когда лишнее начали болтать?

Я ловил на себе агрессивные взгляды, некоторые арабы натурально искали подвох, полагая, что мы только лишь прикрываемся именем легендарных воителей, а сами не имеем к серебряным щитам никакого отношения. Но были и те, кто смотрел с любопытством, силясь понять, что же все-таки нас связывает со знаменитыми войнам Александра. Надо признать, мы до сих пор были живы, а значит Селевк действительно спелся с арабами.

Между делом я попытался отправить по сообщению для Пердикки и Роксаны, но отправка сообщений оказалась недоступна. Возомжно это или нет, но система оказалась заблокирована. В лагере арабов было не разгуляться.

Дело клонилось к ночи, в лагере успели дать отбой. Людей вне палаток было не так много и все они, судя по внешнему виду, несли дежурство, выйдя на караул у костров. Лагерь хорошо охранялся и был хорошо освещен. Костры стояли каждые сто метров, ярко пылало пламя, у каждого из костров был выставлен караул. Система после встречи с разведкой по прежнему сбоила, но я легко узнал у караульных обоюдоострые топоры и изогнутые махайры. В случае возникновения опасности, группы могли быстро мобилизоваться и объединится в одну. Прибавь к этому патруль всадников, вооруженных луками, и лагерь арабов внушал уважение.

Конвой проводил нас в самый центр лагеря. Остановились у большой палатки, выделяющейся на фоне других палаток своей помпезностью. Оттуда вышел один из всадников, рожу которого я запомнил на въезде в лагерь, когда между охранной лагеря и разведчиками шел разговор. Всадник кивнул, показывая, что пленников могут заводить. Перед входом нас остановили, опять обыскали. Стоило отдать должное профессионализму этих людей, такие мелочи определяли общий рисунок. Пердикка вряд ли лукавил, ставя арабских воинов на один уровень с собой.

Закончив тщательный осмотр один из бойцов дал отмашку. Нас завели в палатку, подталкивая в спины острыми лезвиями мечей и подгоняя словцом. Двое бойцов, зашедшие вместе с нами внутрь, перекрестили клинки и перекрыли проход. В нос ударил запах благовоний и жженных трав, который освежил воспоминания о Вавилоне. Внутри палатки приглушено горел свет. Изнутри стены палатки оказались завешены коврами, пол заставлен предметами роскоши, коих было настолько много, что разбегались глаза. Я вновь предпринял попытку идентификации:

Перс????дский кове????

???????????????????????

Понятно, хренушки.

Не оставалось сомнений, человек, занимавший палатку, имел в лагере максимальную власть, был вождем, царем, королем и безусловно полководцем. Понятия не имею, как правильней называть восточного правителя, но для себя я решил называть его биг босс. Биг босс лежал на огромном пледе среди подушек и меховых шкур, растекшись жирами по поверхности. Лежал на одном боку, облокотившись на левую руку, с полузакрытыми глазами, но завидев гостей уселся и несколько раз небрежно махнул расслабленной кистью от себя, прося охранников выйти из палатки. Слева и справа от вождя стояли совершенно недвижимые фигуры двух личных телохранителей. Похоже, в них жиртрес был уверен гораздо больше, чем в охранниках, стерегших лагерь. Стоило охранникам удалиться, как оба телохранителя выросли у входа в палатку, где стояли мы.