Вернуть и завоевать, или Курортный роман с продолжением (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 20

***

Утром Аня проснулась одна. Только след его головы на подушке, напоминал о том, что Максим ночевал здесь. Она долго смотрела на отпечаток его большого тела и — нет, не было сожалений. А что будет завтра, о том она думать не хотела.

Никто не знает, что принесет завтрашний день.

С подружками Аня созвонилась с утра. Договорились на вечер, потом она хотела позвонить Максиму, но передумала и написала сообщение. Ответ пришел почти мгновенно. А после весь остаток дня пребывала в наиглупейших розовых мыслях и иногда хихикала и прятала нос в ладонях, представляя лица девчонок, когда они увидят их с Максимом вместе. Она ведь не сказала заранее, решила, пусть будет сюрпризом.

***

Сюрприз получился вполне.

Стоило им войти в зал кафе, они чуть не столкнулись с Пинским.

Аня шла на шаг впереди, спешила, увидела девочек еще издали. И тут этот человек. Она невольно остановилась, глядя на него. То дурацкое чувство, когда знаешь, что прогулял занятие, и вдруг сталкиваешься с преподом. Но она была в слишком хорошем настроении, чтобы на этом зацикливаться.

Бегло улыбнулась ему, поздоровалась:

— Здравствуйте, Андрей Валерьевич.

И уже хотела пройти мимо, ее же девчонки ждут, они уже с места начали подавать ей знаки. Но не тут-то было. Пинский неожиданно заступил ей дорогу и прищурился. Поздоровался сквозь зубы:

— Здравствуйте, Комарова.

Но смотрел при этом на Волошина. А тот… Аня буквально ощутила, как мужчина за ее спиной напрягся, от него волнами пошел тот самый ледяной холод, от которого Аня уже успела отвыкнуть. Она не удержалась, оглянулась на него, а Волошин не отрываясь смотрел на Пинского.

— Это теперь так называется, Максим Александрович? — ядовито осведомился Пинский.

Волошин одним неуловимым движением подался вперед и холодно проговорил:

— Я вижу, здороваться не учили здороваться.

Сейчас он напоминал каменную глыбу, незыблемый монумент. Однако Пинского это, похоже, нисколько не смутило. Он нехорошо усмехнулся и уставился на него, откинув назад голову.

Оба вели себя так, словно ее здесь нет. Они — как два зверя, встретившиеся на узкой тропе. До Ани дошло, что они враги, а она как кость между ними. Стало так неприятно…Она хотела сказать: «Максим, нас ждут». Попрощаться с Пинским и уйти. Прекратить это противостояние.

Но Пинский вдруг проговорил:

— Очень удобно, не правда ли? Интересно, как отнесутся к этому учредители и остальные члены кредитного комитета к тому, что глава отдел организации коммерческой деятельности NN банка заводит интимные отношения с сотрудницей, которая у него в подчинении?

Ане стало дурно, когда она это услышала. Но еще хуже стало, когда Волошин ему ответил:

— Никак. Комарова у нас больше не работает. Всего доброго, Андрей Валерьевич.

Подхватил ее под локоть и потянул за собой. А у Ани звенело в ушах. Она в себя прийти не могла. Только что эти двое вот так, походя, решили ее судьбу?

— Максим! Что это значит?! — возмущенно прошипела она и попыталась выдернуть руку.

Но он не выпустил. Проговорил, не глядя на нее:

— Пойдем, твои подруги ждут тебя.

Так сухо, холодно, словно она неодушевленный предмет, мебель! Ей хотелось устроить сцену, но они уже почти подошли к столику. И Аня промолчала. А потом пришлось здороваться с девчонками.

***

Волошин кипел внутри, а Пинского готов был разорвать на части. Молодой да ранний! Не брезговать ничем, лишь бы подняться выше, пнуть его. И мальчишке удалось.

Вопрос с работой Анны он продумывал не раз. И оставлять ее в банке не было никакой возможности. По многим причинам, которых он не хотел даже касаться в разговоре с ней. И он бы решил эту проблему медленно, постепенно и деликатно. Он даже уже решил, куда устроит ее работать.

Сейчас из-за вмешательства Пинского Максим был вынужден сделать это в грубой форме, и без всякой подготовки. Но он же знал характер Анны! Он же знал… Он же видел эту складку между бровей, упрямый взгляд. Он же чувствовал, что будет адски трудно.

***

Аня сидела за столом как оглушенная. Подруги смотрели на нее, забрасывали вроде бы невинными вопросами. Ей надо было поддерживать разговор, улыбаться, мягко сворачивать скользкие темы и прозрачные намеки. А у нее в голове одна мысль — она вещь.

Она для него вещь. А она-то, дура! Поверила. Поверила, что у них что-то может быть. Что у них может быть?! Ничего!

Но, черт побери, она не вещь и не позволит вытирать об себя ноги!

В конце концов, Аня не выдержала всего этого. Прямо посреди разговора встала:

— Простите, девочки. Мне пора.

— Аня, ты что?

— Подожди, мы же только начали.

— Не могу, простите, — слушать это, продолжать, у нее не было сил, она упрямо качнула головой. — Мне нужно уйти. Мне плохо.

Бросила купюру на стол и пошла к выходу.

Не обращая внимания на то, что он идет следом, что пытается взять ее за руку. Нагнал он ее уже в вестибюле, перехватил крепко.

— Анна, стой!

Она рванула у него руку.

— Оставьте меня!

— Успокойся, сейчас поедем домой.

— Нет, это вы, господин Волошин, поедете домой! А мне не по пути с вами! — она отталкивала его одной рукой, а другой вытаскивала из сумки телефон.

— Анна! — предупреждающе рыкнул он. — У тебя истерика, успокойся. Тебе нельзя волноваться.

— Оставьте меня!!! — заорала она и, страшно злясь и уже не контролируя себя, накинулась на него с кулаками.

И вдруг окружающий мир поплыл и стал наливаться темнотой. Кажется, она слышала какие-то звуки. Ее звали, а потом бегом несли куда-то…

Очнулась Аня уже в клинике. В той самой, куда ее Волошин привозил несколько дней назад. Тот самый врач склонился над ней, лицо сосредоточенное, хмурое. Кажется, ей только что делали укол. Капельница? Хотела шевельнуться…

— Очнулись? Хорошо, — строго проговорил врач.

Почему-то по его тону Аня поняла, что все не хорошо, а плохо. И чувствовала она себя слабо, голова кружилась, во рту металлический привкус. Ничего вроде не болело, но состояние какое-то неприятное. За дверью палаты голоса, она стала прислушиваться и узнала голоса подруг.

— Доктор, что происходит? — осторожно спросила и попыталась приподняться на локте.

Голова закружилась.

— Не вставайте! — резко скомандовал врач, потом добавил сухо: — Вы потеряли много крови, вам сейчас лучше лежать.

— Крови? — переспросила она, звучало так странно.

— Да, самопроизвольный аборт на раннем сроке. Выкидыш.

— Что? — едва слышно пробормотала Аня, внезапно холодея.

Действительность, которую она всеми силами отрицала, обрушилась на нее и придавила. И неизвестно, что было хуже, что беременность все-таки была, или что ее нет. Сейчас она не могла об этом думать. Не хотела. Потом. Сейчас надо было абстрагироваться.

— Там… девочки, — выдохнула она и показала взглядом на дверь. — Я могу их видеть?

— Можете. Но недолго.

Сделал знак медсестре и вышел, а через некоторое время к ней запустили девчонок. Они сгрудились у входа, уставились на нее.

— Анька, ну ты учудила!

Хотелось спросить, а что такого? Она ничего особенного не делала. И совсем уж…

— Ты так напугала нас!

— А этот твой Максим, он чуть с ума не сошел. Он на руках тебя нес. Здесь на уши поставил всех.

Аня мрачно хмыкнула. Это он не ее, это он ребенка своего. А она просто вещь, приложение к беременности. Была. Стало ужасно горько. И почему-то обидно, как будто судьба отобрала у нее важное что-то. Но это ничего.

Девчонки еще говорили, спрашивали, что ей принести, но очень скоро вошла медсестра и посещение закончилось.

— Мы придем завтра, — сказали девочки на прощание. — А ты выздоравливай.

— Ага, — вяло шевельнула рукой Аня. — До завтра.