Изгой (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 37

Юрий взял ружье и положил его на стол. Следом положил все принадлежности, что стрельцу полагались, включая штык-нож. Лобода тут же впился во все взглядом.

– В походе множество османских мушкетов захватили, стволы от них. А вот все остальное моя задумка. Замок переделан, почти без осечек обходится – сто выстрелов спокойно сделать можно, потом перебрать заново. Ложе с прикладом удобные, опять же ремень есть – хоть на плече носи, когда пешком идешь. Хоть через шею поперек спины вешай. Последнее для всадников очень полезно, если в рубку ввяжутся…

– По спине саблей не полоснут, ствол удар на себя примет. Как занятно, – пробормотал Лобода, прощупывая сильными пальцами погонный ремень. Видно было, что новое ружье его занимает – он тронул мушку в кольце, затем ткнул пальцем в целик.

– Так, а что это?

– Совмещаешь в прорези мушку – и стрельба точнее пойдет. Запорожцы новинку сию опробовали, им сильно понравилось. Теперь в Сечи переделывать все ружья будут по этим образцам. А это штык, вроде багинета – вот так он крепится, – Юрий вытащил клинок из ножен и за секунды присоединил его к стволу. Затем пояснил:

– А так уже в руках пика будет, пусть короткая, но всадника на нее принять можно, да и вражеского мушкетера заколоть – шпагой он отбиться не сможет от выпада. На аршин расстояние будет дальше для укола, а в схватке это важно. Да и бердыша для упора не нужно, фузея эта намного легче обычного мушкета, да и в бою, в свалке, большим топором не шибко помашешь – заколют штыком с одного выпада.

– Понятно, – мотнул головой сотник, и ткнул пальцем в газыри, – а это берендейки такие?

– Так точно. Лучше бы заряд с пулей бумагой обернуть, да в патрон превратить. Вот только нет у нас бумаги, пришлось пеналы делать из бересты, она влагу не пропускает, и войлочным пыжом закрыта. Порох на полку насыпал, затем в дуло – следом пыж забил и пулю кинул. Если далеко стрелять нужно, то еще один пыж. А если спешка какая, то поступать, как свеи в боях делают, можно – как пулю на порох кинул, прикладом по земле стукнул и хватит. Курок взводи и стреляй!

– Вижу в походах и сражениях ты побывал изрядно, раз такому дело научился. А где именно воевал? Опыт у тебя изрядный, с умением. И людей учишь, и оружие чудное делаешь во множестве.

– Стволы только османские, все остальное тут варганим, и амуницию с одеждой воинской шьем. Кошевой приказал поторопиться, с утра до вечера кузнецы и работники трудятся. Атаман сказал, что тревожно в степи, турки с татарами к большому походу готовятся.

Юрий говорил спокойно, заставляя сотника открываться все больше. И ожидал просьбы, которая тут же последовала.

– Дал бы ты фузею свою со всеми принадлежностями к ней?!

– Казакам твоим, Семен Афанасьевич, али в Малороссийский приказ отправить хочешь?

– И так, и так, – смутился сотник, понимал видимо, что игра его давно раскрыта – Галицкий умело уходил от вопросов по поводу своего прошлого, но в тоже время навязчиво рекламировал оружие.

– Новинка больно удивительная. Чудо чудное, Юрий Львович. Мыслю, гораздо полезнее московских пищалей будет. И мушкетов лучше, что у солдат полков иноземного строя.

– Намного лучше, чего скрывать! Хорошо – дам тебе два ружья со всей амуницией и снаряжением, что к ним полагаются. Одно тебе, другое дьякам Малороссийского приказа передашь. Может и успеют до османского похода производство фузей и переделку мушкетов наладить. Враг у нас общий, с ним сражаться всяко придется. Только чур – отдарок за тобой, у нас стволов не так и много, атаман спросит. Железо нам доброе нужно и порох к нему. Да уголь древесный – запас заканчивается.

– Отправлю требуемое, Юрий Львович, как в обитель прибуду. Благодарствую за хлеб-соль, но в дорогу уходить нужно. Тут десять верст всего – через час на месте будем, сани то пустые…

– Первый праздник в этом мире, где никто не отмечает Новый Год! Зато Рождество куда значимей, тут народ верует искренне.

Юрий набил табаком трубку – пристрастился к курению накрепко, хотя раньше такое за собой не наблюдал, хотя время от времени пачка сигарет имелась в кармане.

Странное время стояло на дворе, для него непривычное – год начинался не с 1-го января, а с первого дня осени, а летоисчисление велось не от Рождества Христова, а от Сотворения мира. И елку новогоднюю, то есть рождественскую, здесь не ставили.

Смалец, многое видевший в этом мире, и помотавшийся по свету изрядно, поведал, что в германских землях обычай украшать дома еловыми и сосновыми ветками имеется, как и разница в календаре. Ибо православные живут по юлианскому, а католики по григорианскому.

Галицкий все эти долгие месяцы только и делал, что удивлялся и учился, хотя раньше думал, что после школы не возьмет в руки ручку. Последних здесь не было, писали гусиными перьями, острить которые стало для него поначалу нешуточной проблемой. Перепортил массу перьев, пока наконец не приловчился. И уже всерьез подумывал, как сделать хотя бы медное перо и прикрепить его к палочке.

Пришлось держать в пальцах такое, даже писать им, макая в чернильницу – бабушка показывала, как раньше дети учились в советских школах. Но нелюбовь к обучению сыграла свою роль – Юрий категорически отказался от старческих новаций и теперь искренне жалел о том. Ибо привычных вещей своего времени он здесь не видел, а они здорово бы могли облегчить обыденную жизнь.

Тут буквально все делали или из дерева, либо из глины. Вместо привычных жестяных ведер кадушки из плотно пригнанных дощечек, вместо эмалированных или пластиковых тазиков глиняные или деревянные лохани. Из дерева и глины делалась вся домашняя утварь. Чего только не было – крынки и горшки, ложки и кружки, миски и чашки, блюда и пуговицы, бочки с игрушками. Список всевозможных вещей из этих очень доступных материалов огромный, и ценой дешевой.

С первого дня прибытия на Сечь Юрий занялся привычным для себя делом – бизнесом. А главное в нем сбор информации по спросу и предложению, которые, как известно и определяют цену. И не стоит торопиться сбросить нужный товар сейчас, зачем демпингом заниматься, если спустя какое то время цена может хорошо подняться. Так что завел тетрадку, прошил витым шнурком стопку листов бумаги, купил связку перьев. И начал то, чем занимались коммунисты согласно словам бабушки – «учет и контроль» – эту фразу он хорошо запомнил.

Первым делом расспросил знающих людей и составил перечень цен на товары, причем по разным городам Малороссии, и дальше вплоть до Москвы. Тетрадь быстро пополнялась списком товаров – телега стоила четверть рубля, а восьми ведерная бочка всего пять алтын, то есть 15 копеек. Покупать продукты вышло не так дорого, но лучше выращивать свое, и скотом заняться, благо земли много.

Однако тратить деньги пришлось – эту зиму нужно пережить, а потом до нового урожая дотянуть как-то. Пусть дешево, но согласно поговорке – копейка рубль бережет!

Лошади имелись свои, у татар взятые и хорошо, ибо цены были кусачие – от трех до пяти рублей за голову. Скотина тоже била по карману с тяжестью кувалды – коровенка в два рублика, овца в 20 копеек, а шкура с нее вполовину меньше – один гривенник. Курица безмозглая, но пернатая на алтын тянула. Но яйца нужны (полсотни штук те же 3 копейки), как и овчинные полушубки – цена самых дешевых до полтины доходила. А тридцать стрельцов одними только полушубками снабдить в 15 рублей расходов выйдет. И пусть пуд мяса или отборной рыбы в 15 копеек шел, но в день на сотню людей этих самых пудов до трех выходило на один присест съесть, а еще овощи с хлебом вполовину цены тянули.

Так что хочешь, не хочешь, но на самообеспечение переходить срочно нужно. Глины и песка вокруг много, под ногами буквально – нужно кирпичи самим делать и обжигать. А то покупать для кладки печей 10 штук за копейку – жаба зеленая душит. Пусть воз дров в 6 копеек идет, как и сено – все это самим нужно делать, благо леса вокруг топором нетронутые, и лугов полное разнотравье со всех сторон.