Песня в облаках. Том 1 (СИ) - Аккуратов Иван - Страница 33

Энжи понимала, что должна наслаждаться такой жизнью, но почему-то не могла.

Мать, по её мнению, опекала её слишком сильно. С младшей сестрой общение часто не клеилось, потому что, как казалось Энжи, родители уделяли ей куда больше внимания, а учителя из-за возраста давали множество поблажек. К тому же, сестра была младше и раздражала Энжи. С ней принцесса чувствовала себя слишком взрослой и не могла веселиться. Что же касается служанок — по началу девочке нравилось их общество. Они всегда делали то, что принцесса им говорила. Играли в игры по её правилам, прислуживали, как могли, и боялись сделать что-то не так. И это, совершенно неожиданно, наскучило.

Очень быстро Энжи поняла, что ей интереснее проводить время с братьями.

Эндрил — старший из детей короля — всё детство Энжи учился в военной академии, и она его почти не видела. Он был старше её на три года, однако, будто бы никогда и не был ребёнком. Часто бывал рядом с отцом — сопровождал его на собраниях и важных встречах, отрабатывал с ним бои на мечах и даже пересказывал уроки истории. Король гордился юношей, а девочка восхищалась им, и даже завидовала его положению.

Принцессе он привозил подарки, по-отечески трепал по волосам и мог дать несколько советов. Однако, по сути, они редко общались.

Два её других брата — Серли и Феррон — были его точными противоположностями. Будучи лишь немного моложе Энжи, они казались девочке бездельниками и хулиганами. Однако как-то вышло, что с ними она и проводила всё свободное время. Вместе они гуляли по паркам на цветущих ветвях Царь-древа, бездельничали, веселились и, конечно, пакостничали.

Дети любили спускаться к нижнему городу, ближе к корням древа. Меняли местами этикетки на базаре, залезали на чужие участки, дразнили ездовых животных чихательным порошком, а однажды даже своровали ведро фруктов у зазевавшегося лавочника.

Энжи до сих пор помнила, как страшно ей было, когда мужчина гнался за ней с палкой, выкрикивая ругательства на трёх разных наречиях Песни. И также хорошо помнила, как Феррон подставил ему под ноги табурет, и непутёвый преследователь покатился в заросли.

Холодными тёмными вечерами они втроём беззаботно играли в солдатиков под сводами дворца. Маленькие, вырезанные из коры дерева рядовые выстраивались на листочках бумаги с изображениями воздушных богов. Модели кораблей кружили рядом, а дети, заливаясь смехом, имитировали взрывы и выстрелы. Солдаты под их командованием сражались и умирали, а когда один из братьев проигрывал, то корчился, изображая предсмертные муки поверженного генерала.

«Прямо в сердце!», кричал Феррон. «Прямо в сердце!», вторил за ним Серли, громко смеясь.

Энжи улыбнулась, всплывшим в памяти лицам братьев.

Принцесса не могла вспомнить, когда эти игры закончились. Не могла точно назвать момент, которым завершилось её детство. Но теперь оставалось лишь с теплотой вспоминать эти вечера.

Тогда Энжи хотела вырасти. Стать похожей на отца или старшего брата. Заниматься взрослыми делами, решать вопросы, затрагивающие всё королевство. Помогать людям и воздушным богам. Ей хотелось делать что-то важное, а не играть в игрушки на ковре спальни братьев рядом с камином. И однажды детство закончилось. И, как бывает со всеми желаниями, исполнение этой мечты не принесло ей счастья.

И всё же она достаточно долго играла с мальчиками в их игры. И именно братья научили её в них побеждать. Это был полезный опыт, ведь теперь, во взрослой жизни, мальчишки играли по тем же правилам. Корабли стали больше, острова ожили, люди в военной форме научились говорить и чувствовать, но игра осталась прежней. И это значило, что Энжи может справиться — должна справиться. Нужно было лишь воспринимать всё вокруг, как игровую площадку, а окружавших её генералов и правителей считать глупыми мальчишками. Тогда она сможет пройти через это и победить, как уже делала в детстве.

Энжи выдохнула, заставив себя успокоиться, и пошла вперёд. Трап под её ногами скрипнул, плотно прижимаясь к камням пристани, но не двинулся с места. Двое солдат поклонились в пояс и пропустили её наверх — на палубу огромного военного судна с пугающим названием «Гроза».

Ветер хлестнул девушку по лицу, залез под рубашку, заставив поёжиться. Принцесса застыла, смотря на высокие мачты; на людей в военной форме, снующих по палубе; на пушки, блестящие от попадающих на них лучей солнца. Паруса захлопали над головой, словно бьющие крыльями птицы. Дерево заскрипело, а судно под ногами покачнулось.

Энжи застыла, обхватив себя руками, боясь признаться, что дрожит не от холода. Принцесса давно хотела самостоятельно вести дела, но каждый раз до этого, её окружали советники. Чем важнее была сделка, тем сильнее девушку задвигали на задний план, и тем больше вокруг оказывалось людей, спешивших помочь. Каждый хотел урвать минуту славы, даже просто оказавшись рядом. Так почему сейчас всё иначе? Почему теперь она вдруг осталась совсем одна?

Байрон не стал её дожидаться, первым отправившись на встречу с мэром. Служанок по прибытии в порт отвели на другой корабль. Её охрану попросили остаться на пристани, обещая, что на корабле мэра Олси уж точно ничего не случиться. Вокруг не было никого — ни одного человека, на которого Энжи могла бы положиться. Никого, кому она могла бы доверять.

И стоило лишь подумать об этом, как из-за ближайшей мачты вынырнула знакомая фигура.

— Миледи Тан Гурри, ваше сиятельство, — Вернон улыбнулся, подходя ближе. — Один ваш вид освещает эту палубу ярче тысячи солнц в погожий день.

Энжи, поморщившись, осмотрелась. День погожим не был. Тучи над головой темнели, сгущаясь. Тёмно-синие облака сверкали далёкими всполохами молний. Дождь был лишь вопросом времени — уже сейчас ветер приносил мелкие ледяные капли. И ей, пожалуй, и правда не помешал бы солнечный свет, которого почти не было вовсе.

Вернон подошёл ближе, слегка склонил голову, а затем элегантно обошёл девушку вокруг и, сняв с себя, накинул ей на плечи шерстяную мантию — чёрную с золотом, отороченную мехом. Сзади на ней были вышиты птицы на фоне солнца. Герб его семьи.

Энжи пугала такая самоуверенность, граничащая с наглостью, и мать всегда говорила, что надевать одежду с символом чужого дома — дурной знак. Однако смущение, страх и холод, не позволили принцессе возразить.

— Так намного лучше, — кивнул Вернон и вновь улыбнулся. Сам он был одет в зауженный в талии чёрный сюртук с замысловатым узором на рукавах. Под ним виднелась рубашка, с расстёгнутой верхней пуговицей, и блестящий кожаный жилет, расписанный красным бархатом. Юноша стряхнул прядь светлых волос, упавших на лицо, и добавил: — Тёплая одежда может пригодиться вам в такую погоду.

— Спасибо, — коротко ответила принцесса, и почувствовала, как краснеют её щёки. — Но теперь вы сами рискуете замёрзнуть.

— Не стоит переживать на этот счёт. Я в полёт не собираюсь. Не очень люблю семейный посиделки. К тому же мой отец всегда предлагает гостям отвратительное вино, превращая любой приём пищи в пытку.

Энжи удивлённо подняла бровь, и Вернон, заметив её взгляд, пожал плечами.

— Да, к тому же, если не считать вас, там собралась унылая компания.

— Похоже, вы с отцом не в лучших отношениях, — заметила Энжи.

— Да, наверное, вы правы, — согласился парень. — Думаю, он был бы рад, будь у него лишь один сын. Хотя с самого детства, он и ведёт себя соответствующе. На совершеннолетие Пауля, отец подарил моему брату клинок, переходящий по наследству правителям города, лишь, чтобы сделать мне однозначный намёк.

— А что он подарил вам? — Энжи чувствовала лёгкое смущение от такой откровенности, однако было в этом парне что-то, заставляющее продолжать разговор.

— Убыточное производство на дочернем острове и ферму там же. Надеялся, что я покину его особняк и наконец перестану позорить семью. Однако я сумел выручить за него вдвое больше, и обменял всё золото на вино с юга. — Он весело засмеялся, настолько искренне, что было сложно понять, шутит парень или говорит серьёзно. — Что ж, миледи, я сделал для вас всё что мог. Думаю, мой отец и брат уже ждут вас.