Лихой гимназист (СИ) - "Amazerak" - Страница 34

Маша опустила взгляд и едва сдержала улыбку.

— Пожалуй, можно и завтра встретиться. Только у меня не всегда получается так рано выходить.

— А я подожду.

— Значит, договорились, — ясная и открытая улыбка сопровождала эти слова. — Хорошего вам дня, Алексей.

Времени у меня было ещё много. Я зашёл в кондитерскую, посидел за столиком, почитал газету, и в итоге снова пришёл не к молитве, а к непосредственно занятиям.

На первой же перемене надзиратель отвёл меня в сторону.

— Алексей Александрович, ну вот опять! Опять вас на молитве не было, — с досадой произнёс он. — Распорядок ведь нарушаете. Я-то, может, и закрою глаза, а если учителя заметят или инспектор? А ну как комиссия явится? Что скажу? Приходите, пожалуйста, вовремя. Иначе и у вас, и у меня будут неприятности.

После того, как я сунул надзирателю десятку, он стал вести себя со мной менее строго, чем с остальными, но всё равно сетовал на нарушения распорядка и упрашивал меня приходить вовремя. А я уже пятый раз игнорировал утреннюю молитву. Однако надо было знать меру. Иногда не стоит испытывать судьбу, особенно когда не нужны лишние неприятности.

— Не волнуйтесь, я постараюсь успевать, — обещал я.

Андрей Прокофьевич глубоко вздохнул и отправился бродить по коридору.

На следующее утро мы с Машей встретились снова. Я вышел чуть раньше и подождал её возле арки. А вскоре появилось и Маша. Она выглядела радостной, и улыбалась мне. Поскольку время позволяло, мы отправились пешком.

По дороге я опять купил газету у уличного торговца.

— О чём сейчас пишут? — спросила Маша. — Давно не читала газет.

— Вчера писали про стачку на чугуннолитейном заводе Орловых и про забастовку на какой-то большой фабрике. Ну и про войну, естественно. Наши, как всегда, бьют врага на всех фронтах.

— Завод Орловых… Это же где-то возле Автово. Самый большой металлургический завод.

— Рядом от нас, выходит. Не знал.

— И что вы думаете по этому поводу?

— По поводу чего? Забастовок? — переспросил я. — Так пусть бастуют, если хочется.

— Вы не видите в этом ничего плохого?

— А должен? Людей что-то не устраивает, они борются, как могут, за свои права. Правильно делают. Молчать что ли? Надеюсь, у них что-нибудь получится. А почему вы спрашиваете?

— Просто… Обычно дворяне думают иначе.

— Не все, как видите.

— Да, не все. И если быть откровенной, я тоже так считаю… как вы, — радостное настроение Маши как рукой сняло. Внезапно девушка стала очень серьёзной. — Вы знаете, сколько длится рабочий день на заводе? Четырнадцать-пятнадцать часов. Перед войной его ограничили двенадцатью часами, но почти никто из владельцев заводов и фабрик не соблюдал это правило. Теперь снова отменили ограничения, а жалование платят такое же. Но по сути люди беднеют, потому что дорожает еда, — скороговоркой выпалила Маша.

— Сколько-сколько? Пятнадцать часов? — удивился я. — Охренеть.

— Да, и так везде. Только в конторах меньше. Мы обычно работаем по десять-одиннадцать часов.

— Паршиво, — согласился я.

— Часто бывают случаи, когда жалование задерживают или урезают под любым предлогом. А людям даже обратиться не к кому. Каждый заводчик — царь на своём предприятии.

— А комиссии? — спросил я. — Есть же какие-то комиссии?

— Они не эффективны. Обычно они просто берут взятки.

— Действительно, — я вспомнил разговор мужиков в трактире. — Что поделать. Мир так устроен, что сильный всегда давит слабого, а если слабый хочет что-то получить, ему надо стать сильнее и забрать это.

— Ох, если бы все дворяне были, как вы, — вздохнула Маша. — А то они считают себя благородными, а рассуждают и ведут себя порой не очень благородно.

Остаток пути мы почти не разговаривали. Машу, видимо, сильно цепляли проблемы рабочих, и всю дорогу у неё был задумчивый вид.

Как и вчера, мы дошли до типографии

— Быть может, нам завтра тоже встретиться? — предложил я. — Завтра — выходной, но мы могли бы вечером сходить куда-нибудь, например в ресторан. Что скажете?

Я подумал, надо форсировать события и переходить на новую стадию отношений. Мы уже два раза гуляли вместе, завтра — в ресторан, а потом… Интересно, как быстро мне её удастся затащить в постель? Одного ресторана хватит или придётся полгода за ней бегать?

— Знаете, Алексей, завтра не получится, — ответила Маша. — Днём надо заниматься с сестрой, а вечером я приглашена в гости.

Я подавил вздох. Слишком рано раскатал губу. Ну что ж, придётся потерпеть.

Но зато встретиться утром в понедельник Маша оказалась не против. Так и договорились.

Сегодня после занятий я снова посетил квартиру Шереметьева. Лица были те же, что и прошлую субботу, но в этот раз парни только пили вино и обсуждали последние новости в гимназии и в городе. Естественно, мой очередной «подвиг» без внимания не оставили.

Ну а после клуба я, переодевшись в свой новенький штатский наряд, отправился ужинать в тот же трактир, где ел почти каждый день.

Сегодня пьяных в трактире заметно поприбавилось и было уже не так спокойно, как в другие дни, но я всё равно остался, поскольку тут всегда удавалось подслушать чью-нибудь болтовню. Чужие разговоры являлись неплохим способом получше узнать этот мир.

Усевшись за единственный свободный столик, я оказался по соседству с подвыпившей компанией из пяти мужиков, которые громко что-то обсуждали за бутылкой водки. Разумеется, я стал слушать.

А говорили они о забастовке на каком-то предприятии. Похоже, последнее время весь Петербург только и судачил о стачках и забастовках. Тема была злободневная.

— На пороховом-то чего? — спросил один из мужиков. — Бастуют?

— А то! — просипел второй, с больным горлом. — Зачинили мужички стачку. Да разве ж что выйдет путного?

— Чёй-то? Михлюдки разогнали?

— Кабы михлюдки. Хороводные прихиряли, да вожаку ихнему тёмную устроили. Остальные мужики-то и присмирели.

— Пустили, значит, клюквенный сок, — вздохнул третий, басовитый голос. — У Смита не забалуешь. Чуть что не по нраву, сразу тёмную. Ему лягавые без нужды. У его хороводных шпалера у кажного. Кого надо — враз приткнут.

— Да чо Смит? — возразил первый. — Холуй он у Баронессы. Это она, лярва, всем заправляет. На Васильевском — что царица тебе. Шайтаново отродье…

— Поменьше бы языком молол, — просипел второй. — А то ишь разнуздал звякало. У Баронессы везде уши. Будешь много трезвонить, и тебя приткнут. Бес во плоти — шутки не шути.

— Ну и трепач ты, — пробасил четвёртый. — Какой, к матери, бес? Обычная баба. И неча вола водить.

— Да ну! И всёй-то ты знаешь. А ты видел её хоть раз?

— Нет, и не шибко нужно.

— Вот, а кто видел, говорят, что бес. На неё много тайных работает. А может, и не тайные они вовсе, а тоже бесы. И Смит, англичашка этот — бес, не иначе. Тоже фокусник.

— Чо, столько фокусников? — не поверил бас. — Трезвонишь, поди.

— Вот те святая пятница! Все говорят.

— Истинно так, — вставил ещё одни мужик, который прежде молчал. — На Баронессу работает много тайные заклинателем. А бесы они, али фокусники простые — Богу одному ведомо. Вот только власть у неё и у её хороводных — ого-го какая. Даже при дворе кумовья у ней водятся.

— Тем более! Не голосите тут на всю ивановскую, — проворчал сиплый, — мне моя шкура дорога. А то услышит кто… Вон, какой-то пассажир сидит уши развесил. Вот чо он тут сидит? Не лягавый ли часом?

— Ентот кажный день приходит, — ответил бас, — Студент, поди.

Кажется, речь шла обо мне, и я подумал, что сейчас представляется хорошая возможность больше узнать об Смите и Баронессе. Явно ведь, главари какие-то здешние, а мне как раз надо мосты наводить, чтобы «работа» была.

Я взял стул и подсел к мужикам.

— Здорова, мужики! Я тут краем уха услышал, о чём разговор ведёте. Не просветите, что это за Баронесса и Смит, о которых всё толкуете? Я только недавно переехал на Васильевский, а тут такие дела творятся… В общем, с меня выпивка — с вас рассказ. Пойдёт?