Лихой гимназист (СИ) - "Amazerak" - Страница 33

Некоторое время мы стояли рядом, не глядя друг на друга. Меньшиков ждал моего ответа. Однако я сразу раскусил его провокацию и гордо промолчал. Как-то плевать было и на этого засранца и на то, что он считает.

— Хорошего дня, — пожелал Меньшиков презрительным тоном, и они со спутником двинулись дальше.

После уроков по пути домой я заскочил в ателье, забрал сшитую на заказ одежду: чёрный сюртук, чёрные брюки и серую жилетку. Мне понравилось, как они сидят, и я попросил сшить ещё один комплект, плюс сюртук оливкового цвета и бежевую жилетку с узорами. Рубашки, перчатки и прочие мелочи я закупил ещё в понедельник, как и дополнительную пару обуви. На всю одежду ушло порядка трёхсот рублей.

Был конец мая, погода уже несколько дней стояла по-летнему тёплая, даже солнце стало чаще появляться на небе, обычно затянутом серой пеленой. Учебный год подходил к концу, через три недели начинались двухмесячные каникулы. Пора было подумывать о заработке.

Если перевести всё имеющееся у меня серебро в бумажки, в моём распоряжении осталось чуть больше тысячи рублей ассигнациями. Денег этих едва хватит, чтобы протянуть год в режиме экономии, но для открытия собственного дела было маловато.

Чем заняться, кроме как работой по специальности, я пока и сам не знал. А заняться надо было чем-то, ведь иначе и до двадцати можно не дожить. Один из вариантов, который пришёл в голову — усиливать пули и другие боеприпасы. Но для этого требовалось найти клиентов, кто бы мог поставлять заказы в должном объёме. Услуга ведь специфическая — не овощами на рынке торговать.

Так же можно было попытаться немного продвинуть вперёд оружейное дело и изобрести унитарный патрон и автоматические пистолеты. Однако я пока не знал, сколько стоит наладить производство оружия. Очевидно, недёшево, и понадобится стартовый капитал.

И даже для того, чтобы делать то, что я делал в прошлой жизни, требовались определённые связи. Не объявление же в газету давать.

Так или иначе, на следующий месяц я задался целью найти источник заработка.

После того, как мы с Марией едва не пересеклись в понедельник утром, я постоянно ждал новой встречи. Кажется, на работу она ходила к восьми, тогда как я на учёбу — к полдевятого. Чтобы встретиться, мне требовалось выползти из дома пораньше, но из-за плотного графика никак не получалось это сделать.

В пятницу я твёрдо решил, что выйду рано и прогуляюсь до гимназии пешком.

Выйдя из подворотни, я наткнулся на торгующего газетами пацанёнка, который выкрикивал заголовки. Заплатив две копейки, я взял газету и сунул в портфель.

Уже хотел продолжить путь, как вдруг увидел Машу, которая вышла со двора почти следом за мной. Сегодня она была одета в платье цвета индиго и изящную шляпку, но я всё равно её узнал. Заметив меня, она остановилась.

— Доброе утро, — поздоровался я. — Хороший сегодня день.

Лицо Маши озарилось улыбкой.

— Здравствуйте. Погода чудесная, — согласилась она.

— На работу торопитесь?

— Вовсе не тороплюсь. Сегодня мне торопиться вовсе ни к чему. Я вышла рано.

— Какое совпадение. И я не тороплюсь. Ну тогда можно пойти вместе, если вам в ту же сторону, что и мне.

— Идти мне не близко. На третью линию, — сказала она.

— Представьте, мне тоже на третью линию. И куда именно, если не секрет?

Мария назвала адрес типографии, где работала. Та располагалась на той же улице, что и третья гимназия, но в другом конце.

— Тогда не будем задерживаться, — сказал я, и мы двинулись по краю мостовой, то и дело обгоняемые то сонными клячами, впряжёнными в брички, то резвыми самоходными экипажами.

— А вы, значит, учитесь в гимназии? — спросила Маша. — Моя сестра тоже учится. В третьем классе. А вы… вы же заклинатель, да?

Она взглянула на мой медальон, что висел под воротником.

— Есть немного, — усмехнулся я. — А вы чем занимаетесь на службе?

— Я — машинистка, работаю на печатной машинке.

— И как? Нравится?

— Пожалуй, да. Я рада, что могу там работать. В контору женщин берут редко. Но я закончила женские курсы по делопроизводству и меня приняли. У нас работает восемь женщин: столоначальница и семь машинисток. Там хорошо, хотя столоначальница иногда придирается. Если бы меня не взяли, пришлось бы идти на фабрику. А на фабрике работа тяжёлая и платят меньше.

— Повезло, значит.

— А у вас, если не секрет, какой дар?

— Тёмная стихия.

Маша посмотрела на меня то ли с недоумением, то ли с опаской:

— А это… как?

— Ну как вам объяснить… Давайте лучше покажу, — я поставил портфель, снял медальон и отдал Маше. Затем стянул перчатку с правой руки. Небольшое напряжение воли — и мою ладонь на секунду объяла чёрная дымка.

Маша аж отпрянула, испугавшись, и я подумал, что на сегодня фокусов достаточно.

— С вами всё в порядке? — я заглянул в лицо девушке, беря из рук её медальон.

— Да-да, конечно, всё нормально… Я слышала о таком даре, — сказала она. — Говорят, он очень редкий, а все, у кого он есть, служат в синоде.

— Далеко не все. Мои отец и дядя, например — обычные чиновники. Но то, что дар редкий — это верно.

— Так значит, ваша семья тоже владеет чарами? Вы — дворянин?

— Да. Моя фамилия Державин. Но вряд ли вы о нас слышали. Мой род не самый крупный, не самый богатый и довольно слаб в магии.

— И ваша семья живёт… здесь? — с некоторым удивлением спросила Маша.

— Семья живёт в Автово. Я тут — один. Мы с отцом поссорились, и теперь, кажется, он не хочет со мной общаться, — рассмеялся я.

— Но почему? Простите, если лезу не в своё дело…

— Ерунда. Просто во взглядах на жизнь не сошлись. Между отцами и детьми такое иногда бывает.

— А ваша матушка?

— Померла, когда мне было восемь лет.

— Ой, простите. Мне так жаль. Моя матушка тоже умерла, и я её теперь даже вспоминаю с трудом, но когда вспоминаю, становится очень грустно.

—Так вы тоже одна живёте?

— Нет, что вы! Я живу с папенькой и младшей сестрой.

— Поразительно, как много у нас общего. Можете себе представить, но я тоже живу с отцом и младшей сестрой… точнеежил до недавнего времени.

— И теперь вы не общаетесь со своим родителем? Это так печально. Но может быть, можно помириться? Попросите прощения, искренне от всей души. Неужели ваш отец столь жестокосердный, чтобы не простить?

— Даже не собираюсь. Он хочет, чтобы я подчинялся ему, а у меня свои планы на жизнь. Он мне не нужен.

— О, не говорите так, — Мария подняла на меня полный сопереживания взгляд. — Это ваш самый близкий человек. Уверена, папенька любит вас и тоже страдает из-за ссоры.

— Будь он менее упрям, мы, пожалуй, пришли бы к компромиссу. А так — вряд ли.

— От всей души желаю, чтобы вы помирились.

Я улыбнулся. Какая же Маша добрая и наивная девушка.

— Поживём-увидим, — произнёс я.

Я в свою очередь тоже расспросил Машу о её жизни. Отец её являлся коллежским асессором и служил в почтово-телеграфном управлении. Для его годов (а было ему уже почти пятьдесят) он имел довольно низкий класс, и потому семья жила небогато. Снимали три комнаты в большой квартире. В одной комнате жил отец, в другой — сёстры, третья предназначалась для приёма гостей.

Повышение и прибавку к жалованию отец три года назад, но до лета прошлого года, пока Маша ни пошла работать, они жили в двух комнатах, поскольку много денег уходило на учёбу сестёр. И только когда старшая поступила на службу, стало возможным арендовать три комнаты.

Когда мы дошли до четырёхэтажного здания с вывеской «Типография Кёлера», я понял, что надо прощаться, но наше общение было столь душевным, что расставаться вовсе не хотелось.

— Эх, заговорились мы, — произнесла Маша, — и время незаметно пролетела. Вот я и пришла. Вы-то не опоздаете?

Я достал карманные часы и посмотрел время.

— Не волнуйтесь, мне к полдевятого. Но мне кажется, нам ещё есть, о чём поболтать. Как считаете? Может быть, и завтра встретимся в то же самое время?