Поход семерых - Дубинин Антон - Страница 27
- Предыдущая
- 27/69
- Следующая
«Мне кажется, что хозяин его – Тот, кто сотворил меня и тебя, господин. А что это за розы, я не знаю, но я не видел ничего прекраснее их, и теперь забрать этот цветок у меня можно только вместе с моей жизнью».
«Чем же ты заплатишь за розу?»
«Мне кажется, что у меня нет никакой достойной платы, и я сожалею, господин».
«Ты прав, эту розу нельзя ни купить, ни украсть, ибо она пила свет Истинного Света, того, что сияет во Граале, и имя ей – Любовь. Она может быть только получена в дар, а за дар, беден он или богат, не нужно платить. Он просто есть или нет. Любой дар даруется для радости, но не за плату, так и эта роза. В сердцевине же ее сокрыта такая радость, что нет человека, могущего выдержать ее. Вы зовете ее Смертью».
«Смерть ли она воистину, о господин?»
«И это – ее имя, хотя тому же имени люди дают и иное значение. Я бы сказал – Успение, смерть от радости. Но не думай об именах розы. Думай о том, что она есть, сынок».
Услышал Аллен, что голос льва смягчился, и возрадовался, что может взять розу. И спросил лев:
«Что же ты сделаешь с этим даром, если получишь его?»
«Не знаю, господин. Но кажется мне, что если роза лишь тогда является собой, когда она – дар, то я подарю ее тому, кого я люблю».
«Ты прав, сынок; если бы ты оставил ее себе, она бы увяла. Кого же ты любишь?»
«Святой Грааль. Но Ему не нужна роза, мне кажется, что она – и так часть Его. Еще я люблю Господа, но ничего о Нем не знаю и боюсь, господин. Может быть, правильнее всего я люблю Его через Святой Грааль».
«Кого же ты любишь из равных себе?»
«Брата. Клару. Моих друзей, что идут со мной. Мою мать. И… себя. Наверное, это зря, но я не могу вам солгать».
«Оглянись».
Он оглянулся и увидел их. Они стояли за оградой, его друзья, делившие с ним путь, и лица их были смертельно бледны, будто им не хватало той жизни, что билась в розе в его руках. Под глазами Клары пролегли синие тени, и острая жалость пронзила Аллену сердце. Он хотел вложить розу в ее бескровную руку – но увидел лицо Марка и то, как он смотрел на нее, и в тот же миг отдал розу ему.
Марк шевельнулся, кровь прилила к его лицу – и он вложил розу в пальцы Клары. Она же отдала ее Марии, что стояла рядом. Мария долго медлила и наконец отдала розу отцу Йосефу. Он же, ничуть не колеблясь, протянул ее Гаю. Гай любовался ею сколько-то, поцеловал и протянул Аллену, и Аллен взял цветок. Был еще один, кому он хотел подарить дар, но его не было здесь.
«Где мой брат?» – спросил Аллен, обернувшись, но льва уже не было рядом с ним, и сада тоже не было, и не осталось более ничего, только роза в его руках. И она начала увядать, ее прекрасные лепестки дрогнули, ибо ждала она новых рук.
«Где мой брат? – вскричал Аллен, и страх сделал его слова ветром и унес в мир яви. – Я отдам ему розу! Верните мне его!..»
…Проснувшись от собственного крика, Аллен сел в спальнике и ошалело помотал головой. Руки его все еще держали пустоту, но из них более не текла кровь. Над головой сияли ясные звезды, но на востоке небо уже светлело. Роберт посапывал рядом в спальнике, повернувшись к брату спиной.
Вот он, подумал Аллен, еще дрожа от волнения, лег обратно и обхватил Роберта рукой, прижимаясь к нему покрепче. Вот он, здесь, никуда не делся. И не денется. Никогда.
Тот на миг проснулся от прикосновения, пробормотал что-то невнятное вроде «Да-да, братик, спи, все нормально», перевернулся на другой бок и снова засопел. Тепло его тела здорово успокаивало, и Аллен тоже заснул – спокойно и без снов, чтобы завтра поутру на вопрос Клары «Что тебе снилось?» ответить, нахмурив лоб:
– Что-то очень важное, я не помню… Кажется, там был лев. А может, и нет. И какие-то цветы…
– Вот и мне тоже – цветы, – ответит Клара задумчиво. – Кажется, я куда-то шла… А может, и нет. Это все было очень важно… но вспомнить – нет, не могу.
Глава 8
– Если бы Клара не заболела…
– Но она же заболела, – возразила Мария, – и теперь остается принимать что есть.
– …тогда нам сейчас не пришлось бы так спешить, – закончил Гай свою фразу. – Мне самому такая гонка не нравится, но это не у меня время ограничено! Будь моя воля, я бы и июль на странствие потратил… Нечего теперь на меня смотреть как на погонщика рабов.
– Да все равно мы не укладываемся в срок, придется мне отпуск продлевать за свой счет, – вздохнул Роберт. – Кажется, важнее всего спешка для нас с Йосефом… Ну ладно, доберемся до Прайдери или как там этот городишко называется, и я позвоню начальнику.
Дело в том, что граалеискатели потратили впустую около недели из-за болезни Клары. Купаясь в реке, она порезала ногу о стекло и потеряла много крови. Пару дней девушка пролежала в палатке, а все остальные только тем и занимались, что прыгали вокруг нее. Никто не забыл пережитого страха, когда от реки донесся крик Аллена, а потом появился и он сам, мокрый, держащий на руках Клару, чья нагота была едва прикрыта полотенцем. Три дня она казалась совсем слабой, но потом силы понемногу вернулись к ней, и компания задержалась еще на несколько дней по просьбе Марии, считавшей, что больной необходимо отдохнуть. Сама же Клара непрестанно требовала не обращать на нее внимания и скорее отправляться в путь, но все видели, как она иногда замирала, проходя по поляне к реке, и хваталась за древесные стволы, чтоб не упасть от внезапного головокружения. Так что ни о каком пути речи идти не могло. Правда, за их пятидневный отдых успело случиться и кое-что хорошее: Алленов день рождения. Сам он, признаться, и думать забыл про эту знаменательную дату, но Роберт помнил и сказал остальным. Так что утром 19 июня Аллен был разбужен песней «День рожденья, день варенья» в исполнении хора друзей и получил подарок – в день девятнадцатилетия его освободили от рубки дров и мытья посуды. Кроме того, женщины преподнесли ему еще кое-что – то, что тайно от него изготавливалось всю дорогу и было наконец закончено Кларой за дни ее вынужденной неподвижности.
Это оказалась белая рубашка из шелка, купленного в городе Кроссинг, сшитая вручную. На груди ее был нашит герб – алый щит с тремя «полосами декстер» из серебряной тесьмы.
– Жалко, нельзя было померить – ты бы догадался, к чему это, – объяснила Мария. – Так что мы шили по Кларе и, кажется, не ошиблись…
Гай хмыкнул.
– Значит, у меня фигура как у Клары? – возмутился Аллен. – Вот спасибо, дорогие друзья…
– Ну, без ее достоинств… – оценивающе протянул Марк, откидываясь назад и критически оглядывая друга. – А так – похоже, очень похоже.
– А мои недостатки, стало быть, все при нем? – воскликнула Клара, возмущенная ничуть не меньше. – Интересно, кого из нас ты больше оскорбляешь такими речами?
– Конечно, славного рыцаря Персиваля, мэм. – И Марк учтиво поклонился. – У вас нет недостатков, каждому известно, что вы – само совершенство. Что у другого – недостатки, у вас – милые, забавные особенности…
Клара показала ему кулак.
Несмотря на все это, Аллен подарку ужасно обрадовался, сразу же надел его на себя и теперь все время носил под ветровкой, словно огненный герб грел ему сердце. Он чувствовал прикосновение мягкого шелка к коже и сейчас, когда светлым вечером самого долгого дня отряд граалеискателей отдыхал на коротком привале у быстрой горной реки.
Река эта называлась Джурлин и была столь же красива, сколь неудобна для прохождения. Она бежала по дну узкого ущелья, от тонкого ручейка расширяясь до нескольких метров, образуя бесчисленные пороги и водопады, катящиеся вниз с древесных и каменных завалов, клубящиеся белой пеной. У реки был громкий и бурливый голос, и днем в ее воде вспыхивали золотые и белые огни искр, а ночью – звездные проблески в черноте водяных вихрей. Однако при всем при том ущелье оставалось узким, а горные склоны по двум сторонам – высокими, и единственная тропа пролегала совсем близко к воде. В ущелье друзья спустились рано утром, но до сих пор ни разу не останавливались перекусить: дело в том, что здесь совершенно не встречалось подходящего или хоть приемлемого места для лагеря. Только узкая тропа вдоль бурливой реки, кое-где перегороженная стволами поваленных деревьев и валунами, покрытыми мхом и камнеломкой. Необыкновенно красивые места, чтоб им пусто было. По этой тропке идти получалось только гуськом; не нравится – переходи речку по камешкам (да смотри не поскользнись!) и иди по другому берегу. Справа и слева вздымались крутые склоны, поросшие буками, чья прозрачно-зеленая листва светилась на солнце, как витражный купол. И ни одного клочка горизонтальной поверхности, чтобы поставить палатку и развести огонь.
- Предыдущая
- 27/69
- Следующая
