Ты здесь? (СИ) - "skillful lips" - Страница 42

Ощущения были сравнимы лишь с грязью, облепившей все внутри. Хотелось помыться, вымыть всю черноту, чтобы вместе с ней в слив ушли и плохие мысли.

Я просидел на лавке до тех пор, пока не понял, что продрог до костей. Начавшийся дождь более-менее отрезвил мысли, но уверенности и легкости не придал — силы, казалось, покинули меня у самого порога комнаты.

В тот момент я понял, что, видимо, любовь — это то, что обуздать у меня никогда не получится. Слишком тяжело и неправильно пытаться играть ту роль, которая мне совершенно не подходит.

Это стало единственной мыслью, с которой я засыпал и просыпался, не видя больше никакого смысла в том, чтобы пытаться ощутить себя действительно полноценным. Или счастливым, ведь счастье каждый раз обходило меня стороной, словно и не собиралось случаться. Я смирился, не питая никаких иллюзий на этот счет, потому что знал, что любая иллюзия рассыпается, подобно карточному домику.

Впрочем, моя жизнь тоже казалась похожей на это хлипкое строение из карт, сколько бы я ни пытался убедить себя в обратном.

Теперь ты смотришь на вещи иначе, под совершенно другим и незнакомым тебе углом, — шепот схож с шепотом матери. Я вздрагиваю, понимая, что неосознанно заменил свой голос на её.

— Лео? — Айви, что собирает волосы в хвост, заглядывает в мои глаза. — Ты сегодня какой-то молчаливый.

Я пытаюсь улыбнуться, надеясь, что не придется признаваться в том, что снова окунулся с головой в воспоминания, но, кажется, выходит довольно скверно. От внимания Айви это не укрывается, но она не решается продолжать тему дальше, вновь возвращаясь к бумаге, что разложена на паркете — видимо, рисовать на полу намного удобнее, чем делать это за столом или мольбертом, который стоит где-то в её комнате. К тому же свет в гостиной отлично передает волшебство, творящееся за окнами — ветер, едва касающийся стекол и утопающий в облаках закат, выгоревший до корки.

Айви сидит спиной к окну. Лучи рыжего солнца падают прямо на меня, делая её фигуру еще меньше. Сегодня она до боли живая, вызывающая неистовое желание прижаться всем телом, ощущая тепло и беспокойное биение сердца — будь это хотя бы миг, я бы без раздумий кинулся к ней в объятия. Но вместо того, чтобы осуществить желаемое я только смотрю на нее, пытаясь отыскать в глазах что-то еще. Может, сомнение или желание наконец сдаться.

Но горящие искорки, что пляшут под серой радужкой и зрачком нисколько на это не похожи. Решимость, уверенность, счастье — все, что я вижу там помимо отражения гостиной, утопающей в солнечных закатных лучах. Снова начинает саднить, снова возвращаются плохие мысли и противный шепот, от которого я так долго пытался избавиться.

Убежать, — подсказывает подсознание и не согласиться с ним будет глупо.

Я мотаю головой, а затем заглядываю в лист, вновь видя свой портрет. Какой по счету, сказать сложно, ведь рисует Айви часто, а еще красиво — невольно думается, что я и при жизни действительно был таким красавчиком. От подобной мысли усмешка невольно расплывается по губам, отдавая горечью. Был. Нельзя забывать об этом — говорить о себе в прошедшем времени. Будущее, увы, теперь мне не принадлежит.

— Лео, — тихонько зовет Айви, вновь привлекая мое внимание. Я поднимаю голову, встречаясь с её смущенным взглядом и легким румянцем на щеках. — Тот наш разговор о моих снах… мы уже давненько не касались этой темы, так что я подумала…

Кажется, будто кровь, что раньше текла по венам, застаивается где-то возле висков, начиная отбивать бешеный ритм. Картинки перед глазами начинают мелькать, подобно карусели, что разгоняется с каждой секундой все быстрее, и я неосознанно устремляю взгляд вниз, пытаясь отыскать в трещинах на паркете какой-то смысл.

—… что если мы не поговорим об этом сейчас, то неловкости станет куда больше. И…

Она замолкает, а у меня в горле будто бы застревает ком, не дающий возможности ни собрать воедино мысли, ни шевельнуться, ни набраться храбрости, чтобы посмотреть ей в глаза и что-либо ответить.

Невообразимое количество вопросов крутиться в голове, что слетели бы с языка, позволь я себе заговорить. Вместо этого хочется провалиться сквозь землю и закрыть руками лицо — наверняка снова залилось краской.

Невольно представляется её лицо, раскрытые губы, пальцы, оглаживающие кожу. То, как сбито дыхание, жар, выжигающий на коже желание, сплетение наших языков в попытке побороть друг друга. Слишком реальная картинка, от которой кружится голова.

Резко жмурюсь, пытаясь отогнать от себя подобного рода мысли.

— Так сильно хочется? — тихо произношу я, представляя, как бы осип голос, будь я живым. Взгляд вскользь поднимается к лицу Айви, что закусывает губу и кивает. — Гмх… ты же знаешь…

— Да, знаю. Но мы можем попробовать… может, в этот раз…

— Не выйдет, — я качаю головой, прикрыв лицо. — До этого все наши попытки заканчивались одинаково плачевно, Айви. В этот раз тоже ничего не изменится. Снова придет разочарование, а за ним боль и дурацкое осознание того, что я — призрак.

— Почему? Нельзя же оставить все так! — голос её дрожит и мне безумно хочется не слышать той самой дрожи. Слишком уж остро она отдается где-то в глубинах сознания, в груди. — Мы даже не попробовали!

Нужно прекратить этот разговор как можно скорее, пока не стало хуже для нас обоих. Однако Айви, несмотря на все мои попытки прислушаться к здравому смыслу и переубедить её, упорно игнорирует сей факт, что вызывает горечь. Нет, не просто горечь — возвращает к самому началу, к мыслям о том, что я слишком сильно хочу стать живым мужчиной, способным делать все те вещи, что ему присущи.

— Айви… — растеряно начинаю я, пытаясь успокоиться, — чем больше мы говорим о своих желаниях, чем больше пытаемся, тем сильнее я понимаю, что хочу иметь настоящее тело. Хочу чувствовать тебя, касаться, ощущать то, как ты реагируешь на все, что со мной связано. Однако мы не в том положении, чтобы выбирать.

Я слышу, как она всхлипывает — отголосок проносится по гостиной, разбиваясь об бетонные стены. Кулаки непроизвольно сжимаются, не принося того самого желаемого дискомфорта, способного отрезвить.

— Я думала, что если откроюсь тебе — это не станет обременять и делать больно, но похоже, что все мои мысли были обманчивы. Я не знаю, что делать… хочется только говорить о том, как разрывает сердце любовь к тебе, как эта любовь вдыхает в меня жизнь и убивает. Что мне делать с этим, Лео? Это так больно…

Мы встречаемся взглядами. По раскрасневшимся щекам текут слезы, собираются на подбородке и падают вниз — прямиком на листы, на которых изображено мое лицо. Абсурдно. Невыносимо настолько, что меня выворачивает наизнанку. Я хочу смахнуть их, притянуть Айви к себе, попытаться, таким образом, забрать весь этот тяжкий груз, а затем воплотить все её желания в жизнь. Но я не могу, сколько бы ни пытался убедить себя поверить в то, что однажды должно получиться.

Есть только два выхода, и один из них не самый благоприятный. Неприемлемый — так будет правильней. Я не могу позволить ей совершить дурость, но проблема в том, что единственное, что я имею — возможность переубедить, вместо того, чтобы встряхнуть её за плечи и вжать в свое тело.

— Ты не виновата, — двигаюсь ближе, пытаясь улыбнуться как можно теплее. — Никто в этом не виноват.

Минуту мы молчим, переваривая сказанное. Взгляд Айви кажется каким-то пустым, слишком задумчивым, словно она планирует совершить какую-то глупость. Всеми фибрами души я стараюсь отметать эту мысль в сторону, но та упорно бьется об стены сознания, вгрызаясь в кожу.

Она тебя не слышит.

— Я знаю, что нам делать.

В глазах Айви зажигается уверенность. Я пытаюсь ухватиться за её руку, стоит только ей подняться на ноги. В висках пульсирует страх, паника, отчаянное желание забрать все свои слова обратно, лишь бы избежать этой чертовой сцены.

— Нет, — следую за ней на кухню. — Не вздумай, Айви! Послушай меня!