Ты здесь? (СИ) - "skillful lips" - Страница 34

— Спасибо, — шепотом благодарю я, сдерживая поток обжигающих глаза слез, что просятся наружу. — За эти слова и за то, что ты все еще здесь. Без тебя все было бы иначе. Я бы так и не понял, что такое настоящие чувства.

— Я обещала не убегать от себя, помнишь? — она смеется. — И… я тоже. Ты мне тоже нравишься, несмотря на то, что порой ты бываешь невыносим.

Секунду она молчит, давая возможность переварить сказанное. За эту секунду я успеваю рассмотреть её с новой для себя стороны, которая притягивает так же сильно, как и остальные. Айви необыкновенная, появившаяся, словно по зову волшебной палочки.

Я никогда не верил в чудо, но с её появлением, кажется, начал.

— Давай ляжем спать. Или проговорим до самого утра — неважно. Больше не хочу писать о подростках, когда у меня под боком персонаж, интереснее выдуманных в тысячу раз.

— Это своеобразный способ сказать «Ты необыкновенный»? — тешусь я. Айви покачивает головой. — Да ладно, я ведь и правда хорош.

— Скромности тебе не занимать, Лео.

— Есть в кого, — подмигиваю, прежде чем выпрямиться.

Теплая улыбка Айви расползается у меня под кожей, расцветая подобно листьям сакуры.

Комментарий к 9 глава. Шаг Не забудьте заглянуть ко мне в паблик, тык: https://vk.com/thing4u

========== 10 глава. Колебания ==========

Комментарий к 10 глава. Колебания Саундтрек главы:

Sol Seppy — Injoy

Заставляй свой рассудок действовать решительно и принимать последствия. Колебания никому на свете не приносили ничего хорошего.

©Томас Генри Хаксли (Гексли)

За окном пустынный пляж, окутанный моросью. Небо сравнимо лишь с глубиной глаз Айви: такое же серое, грозовое, готовое обрушиться на голову — ступи шаг и ощутишь всю тяжесть. Погода больше месяца радует осадками, холодом, наступившим октябрем — казалось бы, неужели прошло уже столько времени, и лето подошло к концу? Еще вчера от жары лица прохожих покрывались испариной, а сегодня многие из них прячутся под зонтами. Легкие майки Айви сменились водолазкой, а тёмные волосы неожиданно стали светлее — напоминают плитку тёмного шоколада. Вроде незначительные перемены, но настолько явные, что сложно передать свои чувства.

Это по большей части касается нас обоих.

В комнате стало больше рисунков. Очертания моего лица на фоне синевы моря, пейзажи, в которых фигурировал я и живущая во дворе кошка, обведенные ладони — идея была спонтанной, пришедшей в голову посреди ночи, когда комната погрузилась во мрак. Странно. И тепло: взгляды, разговоры, шепот, в котором я отчетливо слышал, как дрожал её голос.

Айви была такой близкой — под отсветом лампочки, на полу, в окружении белоснежных листов и наточенных карандашей. Стоило просто вытянуть руку и коснуться её лица, чтобы понять, что это не сон. Попытка почувствовать хоть что-то через прикосновение стало идеей фикс: периодически мы изучали книги по спиритизму и пытались повторить то, о чем там говорилось. Никогда не видел Айви такой: сосредоточенной, с венкой на лбу и липнущей к нему челкой. В её глазах горело больше, чем я мог помыслить — желание, вера, уверенность, что сейчас-то должно получиться. И каждый раз, когда надежда начинала сжимать мою душу в тисках, я думал, что может получиться — верил ей и в неё. В нас.

Но то, что пишут в книгах, не всегда является правдой — реальность бьет по иллюзиям довольно сильно, разбивая каждую вдребезги. Ни Айви, ни мне не хотелось убеждаться в этом на собственном опыте, но, к сожалению, законы этого мира довольно жестоки. Точнее, миров, потому что мир загробный — та еще загадка человечества. С людским, как оказалось, все намного проще.

Её пальцы, сжимающие карандаш, слегка подрагивали — Айви, несмотря на привычную близость, так или иначе волновалась. Но, сдвинувшись наконец с мертвой точки и приняв свои чувства, я чувствовал что-то еще. Им было осознание, что это больно. И я, при всей той боли, что пережил до встречи с Айви, готов и дальше испытывать это чувство — я слишком долго брал, вместо того, чтобы отдавать. И это правильно, хоть и несправедливо в отношении Айви. Но я знаю одну простую истину, что однажды заучил наизусть: за счастье всегда нужно чем-то расплачиваться.

Я глядел на Айви в тот момент и думал, что несмотря на свою смерть и привязанность к миру живых, сам становлюсь таким же — реальным. Но стоило перевести взгляд на ладонь, прижатую к листку, и становилось тоскливо: прозрачная, не ощущающая холод половиц или тепла руки Айви. Чем чаще я чувствовал себя окрыленным рядом с ней, тем больше стал задумываться о том, что умер. Что никогда не смогу обнять её, утешить, если произойдет что-то плохое. Порой объятий достаточно, чтобы ощутить себя в безопасности — слова не всегда могут быть услышаны. И это самое скверное, ведь в моем положении все, что я могу — это бесконечно разговаривать и пытаться отрывками из своей жизни заполнить брешь в наших взаимоотношениях.

Этого мало. Чертовски мало для того, чтобы сделать её счастливой, дать хорошее будущее с человеком, который отвечает на её чувства, быть, в конце концов, не просто призраком, запертым в собственном доме, быть живым. Осень слишком плохо влияет на мое состояние, ведь оставаться извечным оптимистом у меня не получается, сколько ни старайся при всех моих попытках думать в ином ключе. Но не выходит. Не получается убрать лишние мысли в сторону, поверить в хорошо отыгранную ложь, лишь бы стало легче.

Что бы я ни делал, как бы ни старался — все всегда напрасно. Это похоже на бесконечный поток речной воды, который не удастся заставить остановиться. И ни молитвы, ни найденные в чаще ветки, ни крики — ничего из этого не изменит ход жизни. Так и сейчас: как бы я ни верил, что однажды у нас может что-то выйти, все это превращается в прах — тот самый, в который превратился и я после собственной смерти, как бы иронично это ни звучало.

Я знаю, что не должен думать об этом. Должен дать шанс, постараться сделать все, что в моих силах, не взирая на свои нарывы, которых мы касаемся каждый раз, когда рядом. Но все вокруг напоминает мне о том, что я — мертв, а она — нет. И эгоистично предполагать и надеяться, что однажды она решится прервать свою жизнь ради того, чтобы быть вместе со мной.

О таком нельзя помышлять. Я не допускаю таких мыслей и не хочу. Жизнь — слишком ценный подарок, чтобы растрачивать её на того, кто этого никогда не ценил. Поэтому я никогда не попрошу Айви сделать это ради меня. Не допущу того, чтобы столько всего интересного, нового и захватывающего прошло мимо.

Потому что это тоже будет эгоистично. А я не настолько эгоистичен в отношении того, кого люблю.

Теперь я это понимаю.

Сегодня ветер бьет по оконной раме так, что кажется, будто на улице ураган. Айви кутается в ворот свитера, греет руки о кружку. На кухне темно, но это создает особенную атмосферу легкой грусти. Может, поэтому включать свет Айви не решается — не хочет лишать себя возможности в тишине подумать о чем-то своем. Впрочем, тут я согласен: говорить совершенно не хочется. Ни о чем. Молчание, как самый теплый и мягкий плед укутывает нас обоих.

Я смотрю на нее — немного сонную, бледную, потому что успела заболеть, но улыбчивую. По стеклу дорожки от дождя пытаются догнать друг друга, и эта картина завораживает. Я отвлекаюсь на бесконечную гонку капель, вновь погружаясь в свои мысли.

— Лео? — я слышу свое имя не сразу. — Лео, посмотри на меня.

Я поворачиваю голову, встречаясь с Айви взглядом. Тонкая бледная рука осторожно касается моей, пускай и проходит через неё. До чего же хочется сжать наверняка мягкую кожу, ощутить тепло, позволить себе на миг закрыть глаза и вслушаться в собственное биение сердца — отчетливое, резкое, гоняющее кровь по венам и заставляющее согреться. Такое чувство, будто я и правда замерз — пустота жалит холодом.

Какую же роль все-таки играет желание чувствовать. Не только разумом, душой, если хотите, а кончиками пальцев, губами, собой — всем и без остатка. Долго ли продержится любовь на одних только взглядах, улыбках, словах? Или это пустое мгновение, о котором Айви забудет, стоит мне исчезнуть?