Охотники за книгами Сезон 1 - Коллектив авторов - Страница 3

— Я должна отыскать брата.

— Сэл…

Она спрыгнула со стола, сдернула куртку с крючка у двери.

— Ты пальцем о палец не ударишь, значит, придется мне.

— Сделаю вид, что я этого не слышал, — откликнулся Коллинз. — Ты только там поосторожнее, ладно?

Она рассмеялась, открыла дверь и не замедляла шаг, пока не оказалась на улице.

***

Теоретизировать — занятие для людей, у которых побольше терпения, чем у Сэл Брукс, но, когда поезд метро на Бруклин застрял на Манхэттенском мосту, других занятий у нее все равно не нашлось. «Я свихнулась» — вариант паршивый, и рассматривать его не хочется. Врач сказал, физически она в полном порядке. Крыша у многих периодически едет, был вменяшка — стал невменяшка, но такого съезда крыши она не припоминала. Если это глюк, тогда все понятно, или совсем непонятно, или и то и другое. Ей не раз попадались в метро люди, которые с полной уверенностью заявляли, что они продукты генетических опытов американского правительства с ДНК космических пришельцев и уже сконструировали прототип луча, способного доставить их на родную планету, и с удовольствием ей его покажут, если она заглянет к ним в хибарку в Джерси, где они обитают с четырьмя своими любовниками — воплощениями четырех классических китайских стихий. Так она и поверила человеку, который зовет ее в Джерси.

Она-то пока не трындит про всемирный заговор и не поливает прохожих бранью. То есть полностью не свихнулась — хотя вряд ли свихнувшиеся считают себя таковыми. Сказал себе, что ты не сумасшедший, и любые свои поступки, даже самые странные, будешь считать нормальными. Если так и дальше пойдет, недолго превратиться в психа, у которого в пепельнице валяются отрезанные указательные пальцы.

Поезд пересек реку.

«Давай исходить из того, что ты не свихнулась, — принялась рассуждать Сэл. — Перри пришел к тебе не потому, что переругался с соседями, и забежал не просто поздороваться. Ему было страшно. Возможно, он подумал, что в чужую квартиру за ним не последуют. Или рассчитывал, что сможет сбежать, если только успеет…»

...Прочитать эту книгу. Как-то не вяжется.

Она вышла из подземки на длинную широкую бруклинскую улицу, с обеих сторон застроенную трехэтажными каменными домами: пустые черные окна, итальянская булочная, круглосуточный магазинчик. Недавно открывшиеся кофейни провозглашали: еще немного — и улочка станет понтовой. В район понаедет богатенькая публика, и Перри с его приятелями попросят на выход. Разумеется, при условии, что до того они не завязнут в трясине, в которую вляпались.

Дружки Перри явно что-то знают. Если они видели его утром, смогут рассказать, как он выглядел, куда собирался. Если не видели — выходит, соврали представителям закона: ей будет, чем на них надавить.

Впрочем, на Эйдена и Тодда особо и давить-то не придется. Ребята пугливые.

Она быстренько обошла квартал. Десять утра, улицы как вымерли: большинство жителей уехало на работу. Студеный ноябрьский ветер гнал вдоль тротуара первую страницу журнала «Сан», Сэл поглубже зарылась в воротник куртки. Прошла мимо дома, где жили ребята, — единственного на весь квартал с еще не снятыми украшениями на Хэллоуин. Здоровенный паук из фетра и проволоки, промокший под дождем, криво висел на окне у Перри.

Вдоль улицы стояли припаркованные машины, в основном иностранного производства. Розовый «кадиллак» — будто из брошюры «Мэри Кэй» или из музея. Фургон «И-зед, чистка ковров».

Чутье кричало: не останавливайся. Как минимум вызови подкрепление. Только идиоты и мученики лезут на рожон сами, не имея за спиной кавалерии.

Никакой уверенности, что это тот же фургон. На работе о ней и так уже думают черт-те что. А те, кто вломился к ней в дом, явно ничего не имели против нее лично. Если она правильно запомнила разговор, который случайно подслушала, они даже считают, что спасли ее — но от чего?

И все же.

Чтобы исключить любую возможность сумасшествия, ей не стоило бы направляться прямиком к фургону, вытаскивать пистолет, распахивать задние дверцы и командовать двум озаренным светом экрана фигурам внутри:

— Руки за голову, чтобы я видела.

Китаянка закатила глаза, потом подняла руки до уровня плеч.

— Говорила тебе, нужно сменить машину.

Рыжий отодвинулся от клавиатуры, повернулся на вращающемся стуле.

— Да она же вырубилась. Откуда я мог знать…

— Где, мать вашу, мой брат?

— Занятный, надо сказать, смысложизненный вопрос, — произнес рыжий. Приятный акцент. Это сотрясение мозга тебя отвлекает. Сосредоточься.

Китаянка, не вставая со стула, подалась вперед.

— Не двигаться! — рявкнула Сэл.

— Прошу прощения, инспектор Брукс, — раздался за ее спиной, с тротуара, мужской голос — глубокий, зрелый, подчеркнуто невозмутимый. Тот голос за дверью. Сэл сделала шаг назад, повернулась, чтобы включить новоприбывшего в поле зрения, — похоже, мы неверно друг друга поняли.

Высокий, латиноамериканской внешности, в черной рубашке с белым воротничком, какие носят священники. В руке — поднос с тремя стаканчиками кофе, вторая рука поднята ладонью вверх: то ли благословляет, то ли сдается.

— Кто вы такой? Что за хрень тут творится?

— Отец Артуро Менчу. — Ударение на второй слог. — А что до второго вопроса, то сейчас объясню, если вы мне дадите такую возможность.

***

Они стояли на тротуаре рядом с фургоном. Менчу предложил поговорить внутри, но Сэл бросила на него взгляд, означавший «вы что, меня совсем за дуру держите?», — на чем предложение и увяло. Рыжему явно было не по себе снаружи, он переминался с ноги на ногу, оглядываясь через плечо, а руки засунул глубоко в карманы. Женщина просто наблюдала за ними, скрестив руки на груди. Костяшки пальцев на ее правой руке были забинтованы, под черной курткой угадывались мышцы безо всякого жира. Сэл она понравилась. Неприкрытая враждебность после всех этих непоняток действовала освежающе.

— Вы священники, — скептически объявила Сэл.

Женщина хохотнула.

— Я священник, — уточнил Менчу. — Грейс, понятное дело, нет. А Лиам — послушник.

— Зачем вы вчера ворвались ко мне в квартиру? — Хотелось еще добавить «как», имея в виду все сразу: сломанную дверь, книгу, подчищенную запись. Решила — не стоит. Лучше разбираться последовательно.

Менчу поставил поднос с кофе на крышу фургона.

— В руках у вашего брата редкая рукопись, которая ему не принадлежит. Раньше принадлежала людям, на которых мы работаем. Похищена семьдесят лет назад. Как выяснилось, последние семь десятков лет она провела в закрытом хранилище музея Метрополитен. Две недели назад некто проник в хранилище и вынес оттуда несколько книг, включая и эту.

— Хотите сказать, Перри участвовал в похищении? — Ей вспомнился вчерашний день, Астория, отрезанные пальцы, лужа крови в пепельнице. Белый мужчина, под пятьдесят. Выстрелы. Есть надежда, господи боже, получить отпечатки пальцев. — Да не может быть.

— Напрямую не участвовал. Нашлось много желающих купить похищенные книги, среди них — ваш брат и его друзья. — Голос отца Менчу звучал невозмутимо, он неотрывно глядел Сэл в глаза, но стоял при этом чуть под углом. У него хорошо получалось выглядеть миролюбиво: Сэл решила, что это профессиональное. Ее внимание снова переметнулось к Грейс, та ухмыльнулась, оскалив зубы. — Были и другие претенденты, и денег предлагали больше. Ваш брат похитил книгу у первого похитителя, подменив ее копией. Мы связались с ним в надежде решить дело мирным путем, а он сбежал к вам. Потом сбежал от вас. Книга представляет большую ценность, пусть даже только для коллекционеров, а люди, у которых он ее украл, свое терять не любят. Если он согласится с нами сотрудничать, мы обеспечим его безопасность.

Пальцы вдавили в углубления пепельницы — в те, куда принято вставлять сигареты. Ногтями наружу — этакие солнечные лучики из плоти и кости.

— Ему следовало бы пойти в полицию.

— Мы и есть полиция.

— Продолжайте.

— Мы — специалисты-консультанты из соответствующего отдела полиции. Если позволите. — Он медленно потянулся к нагрудному карману. Сэл кивнула. Он достал оттуда визитную карточку. Сэл был знаком указанный на ней номер телефона. — Это карточка старшего инспектора Галлахер. Она подтвердит мои слова. Вчера мы несколько превысили полномочия, приношу свои извинения. Просто Перри грозит серьезная опасность.