Попаданец Павлик Морозов (СИ) - Круковер Владимир Исаевич - Страница 25

Роман хотел написать вопрос: «А ты разве форму все время носишь», но осознал, что Николай все время в своеобразной форме: фуражка, гимнастерка[44], кожанка и сапоги с высокими голенищами — кавалерийские. Да и вряд ли у него есть сменная одежда — когда заставал его в общежитие, то на нем были те же галифе из под которых светились подштанники нижняя бязевая рубаха. Поэтому написал: «Ты где теперь жить будешь? — ты хде теперича жит будеш».

— Во втором Доме советов, бывшей буржуйской гостинице. А вы, значит, в Первом проживаете теперь. Шикарно!

«Пойдем гулять», — написал я.

— Прости, времени нет. Надо заселяться и аванс получить. Я просто забежал проведать.

«Провожу», — написал Роман, накидывая через плечо кобуру маузера и надевая поверх свою модную куртку.

— Эким ты модником. Деньги Крупская дала?

Роман-Павлик кивнул и написал:

«Пистоль законный, мандат есть».

— Да я и не сомневался, — стал прощаться чекист, — ребята, Татьяна, я еще заскочу, как с делами разберусь.

Будем честны, оружие даже в то — суровое время пацанам так просто не вручали и определенный контроль за ним был. Но Павлик Морозов был изначально овеян славой, да и его контакты с партийной элитой были известны. Ну а сам Роман до сих пор воспринимал свою новую жизнь, как компьютерную игру, не в силах осознать серьезность эпохи. Он инстинктивно пользовался профессиональными навыками — скрываться и ждать, но чего ждать не осознавал.

Поэтом, когда в их сторону по заснеженному булыжнику рванула санная телега, облепленная мужиками с оружием, он столь же инстинктивно поставил подножку чекисту, упал на землю в движении вынул маузер из деревянной кобуры.

Среди всех образцов стрелкового оружия, когда-либо созданных человечеством, «Маузер» С96 занимает особое место. Длинный ствол и мощный патрон 7,63×25 мм позволили вполне уверенно говорить о прицельной дальности в 200–300 метров — дистанциях, для короткоствольного оружия недоступных.

Даже появление конкурентов более совершенной конструкции — «Парабеллума» Георга Люгера и пистолетов Джона Браунинга — не заставило С96 сдаться и уйти в тень: скорострельный, автоматически заряжающийся пистолет вместе с кобурой-прикладом стоил недорого от 30 до 50 рублей[45]. Среди поклонников этого оружия были Клим Ворошилов, который даже назвал так своего коня, предводитель анархистов Нестор Махно, легендарный красный конник Семён Будённый и столь же известный в годы Гражданской войны командир дроздовцев Антон Туркул.

У Павлика-Романа была как раз модель с десятью зарядами. А повозка с оружейными бородачами находилась метрах в пятидесяти, поэтому мальчик успел сделать семь выстрелов, прежде чем лошадь безжизненно упала, а мертвый возница вывалился на мостовую. В это время выстрелил в воздух и наган чекиста. Люди на телеге побросали оружие и подняли руки. в застывшей бездвижно и морозно панораме сзади телеги появился грузовик ГАЗ-АА (полуторка) с милиционерами, которые, собственно, и гнались за этой вооруженной группой.

Известно, что 1933 год был началом массовых репрессий против цыган, из-за голодомора стянувших свои таборы в крупные города. Только из Москвы за месяц было выслано в Сибирь 5470 человек.

Москва притягивала кочевых цыган возможностью хоть как-то прокормиться. Столица была опутана сетью новых таборных стоянок. Но помимо «кишинёвцев» город наводнили «сэрвы», «крымы», «влахи[46]» и прочие цыгане из голодных районов. Цыгане-«кишинёвцы», прикочевали из Нижнего Новгорода и поставили палатки у «Северянского моста». Их было около двух сотен.

И именно у них были свои «боевики», так как они откочевали из очень странного политического образования, где без оружия иноземцам приходилось туго. Все дело в том, что в состав УСРР в 1932-33 годах входило очень интересное образование, которое называлось Молдавской АССР[47]. В настоящий момент часть территории этой автономии широко известна в узких кругах под названием Приднестровская Молдавская Республика со столицей в г. Тирасполь. (Один из феноменов современного мира — «непризнанные государства». Они имеют свои названия, столицы и конституции; свою экономику, свои документы, свою валюту; свою идеологию, а зачастую и нацию… но их паспорта не действительны нигде за пределами их территории, как правило очень скромной; их валюту не примет ни один банк Земли, кроме собственных; в их столицах не увидеть иностранных посольств; их даже не отмечают на картах).

После того, как оружные цыгане были усажены в кузов грузовичка, к нашей паре подошел сотрудник угро, представился:

— Оперуполномоченный Алешня, — и, отогнув лацкан куцего пиджачка, показал «всевидящее око МУРа». Протянул Николаю руку: — Спасибо, друже, выручил!

— Это к нему, — указал на мальчика чекист, — я только в воздух успел раз выстрелить.

Оперуполномоченный (до 1931 года их звали «агентами») явно растерялся.

— Мандат на оружие есть, — предугадал его вопрос Николай, — это Павлик Морозов — геройский пионер. И оружие он в бою добыл.

Видать, Алешня газеты читал. Потому что посмотрел на парня с уважением и протянул руку уже ему. На что Павлик ответил крепким пожатием. Потом вынул блокнот и написал:

«Я у вас в МУРЕ патронами не разживусь, случаем?»

Историю МУРА в курсанстве тоже приходилось учить, поэтому Роман знал, что сотрудники носили значок на задней части лацкана пиджака, а сверху был знак прикрытия — собака охотничьего общества, поэтому сыщиков и называли «легавыми». (Кстати о «народных» названиях: слово «мусор» пошло от «Московский уголовный сыск», а «менты» пришло из Польши, где ментиками называли полицейские плащи). Да и первым начальником МУРа был ставленник Дзержинского легендарный Александр Трепалов — фактический создатель этого уголовного розыска с отделением борьбы с бандитизмом.

Роман всегда восхищался такими людьми и ненавидел, тех, кто их впоследствии истреблял. Мародеров, пришедших на готовое и быстренько освоившихся в должности «пламенных борцов за дело революции». И частично винил в этом банду Сталина. Тот же Трепалова в 1930-х годах работал в Наркомате тяжёлой промышленности СССР, и после гибели Серго Орджоникидзе его расстреляли[48].

— Приходи, — ответил опер, — я договорюсь — отсыплем.

«На Петровку?» — написал Роман.

— Почему на Петровку, удивился муровец, в доме № 3 в Большом Гнездиковском мы расположены.

Через арку на Тверской, которую уже переименовывали в улицу Горького, я вышел на Большой Гнездниковский переулок к дому № 10 — «Дому Нирнзее» — нынешнему «небоскребу» высотой аж… в девять этажей[49]. Здесь впервые встретились Мастер и Маргарита.