Выбери любимый жанр

Опасно: Динозавры! - Коллектив авторов - Страница 20


Изменить размер шрифта:

20

Чак отошел от костра. Это уже произошло. Оуэн был вычеркнут, устранен, словно никогда не существовал. Чак теперь понял, почему все согласились с его лидерством. Их сознание уже приспособилось к факту, что Оуэна никогда не существовало. И, насколько они знали, Чак был их гидом с самого начала. Поэтому логично, что он и должен отвести их обратно к месту отбытия. И даже их воспоминания уже изменились. Инцидент с джипом был всего лишь опасной случайностью. Но никто не погиб, потому что не было никакого Оуэна.

Оуэн не просто исчез. Он никогда и не существовал.

И все вокруг приспособилось к его отсутствию. Время избавилось от парадокса.

Чак опять покачал головой. Но если все… Он не понимал. Он ничего не понимал. Почему все забыли, что был человек по имени Оуэн, а он по–прежнему помнил? Произошло ли это просто потому, что он был ближе всех к Оуэну, что Оуэн оказал наиболее сильное влияние на его развитие? А со временем он забудет об Оуэне, как и все остальные? И станет продолжать жить, словно у него никогда не было брата? Его ум, тело и память изменятся? И то же самое произойдет с родителями? И когда он посетит их в свободное время, они даже не вспомнят об Оуэне? Оуэн будет полностью стерт из–за того, что 100 миллионов лет назад принес себя в жертву, чтобы спасти остальных?

Нет!

Чак не хотел забывать Оуэна. Оуэн существовал. Оуэн был его братом. Чак цеплялся за эти факты, как будто цеплялся за свое здравомыслие. Он помотал головой. Похоже, уже начали появляться вещи, которых он не мог вспомнить о своем мертвом брате. Велосипед Оуэна был красный или зеленый? Уж его–то Чак должен был помнить. Велосипед стоял в подвале за лестницей, и Чак проходил мимо него каждый день. Он ведь красный, не так ли? Или… нет, нет, не зеленый! Чак снова замотал головой. Он ни в чем уже не был уверен.

Ему хотелось заплакать. Глаза застилали слезы, и он боролся, чтобы сдержать их. Он попытался вспомнить, как называлось студенческое братство Оуэна. Это какие–то греческие буквы. Альфа–Бета–Тау? Почему он не может вспомнить? Фарфоровая чашка стояла на столе Оуэна, сколько Чак себя помнил, и это название было на ней написано. Эпсилон–Дельта–Мю? Он нахмурил брови. Нет, не так. Но как же оно называлось? Как?

Он уже начал забывать. Чак прикусил губу и почувствовал слабый соленый привкус во рту. Он не хотел забывать. Он не хотел…

— Ну-с, молодой человек, — прервал его мысли доктор Перри, — мы закончили обед и готовы выступить в путь, как только вы скажете.

Чак взглянул на палеонтолога.

— Что? А, да, конечно. Я…

— Если не возражаете, мы бы хотели вернуться в пещеру, чтобы забрать наши вещи и кое–какие инструменты.

— Нисколько, — сказал Чак.

— Мы вернемся через несколько минут.

«Несколько минут, — подумал Чак. — Бронтозаврам потребовалось лишь несколько минут, чтобы втоптать Оуэна в землю».

И за несколько минут была уничтожена целая жизнь.

Они шли, пока не стемнело, затем спали всю ночь. Утром поднялись рано, наскоро позавтракали и пошли дальше, стремясь поскорее отыскать место отправки.

Местность стала совершенно незнакомой. Чак не помнил ее. Они словно очутились в дебрях Африки без компаса, карты и проводника. Чак упорно думал над этой задачей. Он знал, что можно блуждать вечно, снова и снова проходя теми же местами и даже не подозревая об этом. Все выглядело одинаковым: деревья, скалы, животные — всё.

И, кроме острой необходимости отыскать место отправки, Чака мучила еще одна проблема.

Он забывал все больше деталей из жизни Оуэна. Он задал себе вопрос, какой колледж посещал Оуэн, и полчаса пытался вспомнить, потом бросил это занятие. Тогда он попытался вспомнить, какая у Оуэна была машина. Он знал, что машина была, но вот какой марки? Он видел ее ежедневно с тех пор, как она появилась у Оуэна. Он помогал брату мыть и полировать ее, учился на ней вождению. Он перебрал названия всех автомобилей, какие только знал, и в отчаянии бросил думать и об этом.

Казалось невероятным, что Оуэн погиб только вчера днем. И казалось еще более невероятным, что они пробыли в Юрском периоде всего лишь три дня. Чаку казалось, будто прошло три года.

Но прошедшие три дня означали, что у них осталось только четыре дня на поиски места отправки. Этого было слишком мало. Четырех дней едва хватило бы лишь на то, чтобы перечислить название всех обитателей Юрского периода, но для поисков их было недостаточно.

И Чак стал думать: а что будет, если они вообще не найдут это место?

Незадолго до обеда он не выдержал и поговорил об этом с Дениз.

— Это напоминает один из тех лабиринтов, в которых заставляют бегать лабораторных крыс, — сказал он. — Место отправки — кусочек сыра в конце лабиринта. Но в лабиринте полно тупиков и ложных ответвлений. — Он покачал головой. — Интересно, сколько крыс на деле доходит до сыра?

— А как вы думаете, что будет, если мы не найдем это место?

— Не знаю, Дениз. Не знаю. Я не узнаю эти места, они все слишком одинаковы.

Дениз вздохнула и смахнула упавшую на лоб прядку светлых волос.

— Вы вообще знаете, что ищете?

— Да, знаю. Пару гигантских белых скал, устремленных в небо. И когда мы найдем их, я буду знать, где находится место отправления. Но до тех пор нам нужно только идти и надеяться, что мы идем в нужном направлении.

— Две белые скалы, — пробормотала Дениз.

— И слава Богу, что они белые! — с жаром добавил Чак. — Представляете, как бы мы их искали, если бы они были зелеными?

Дениз рассмеялась, но это был невеселый смех.

В полдень Чак увидел озеро.

— Артур! — позвал он.

— Да, Чак? — спросил, подбежав к нему, Артур.

— Посмотрите на озеро. Оно выглядит каким–то знакомым.

— Разве? — Артур пристально поглядел на искрящуюся поверхность далекого озера. — Похоже на все остальные озера, которые мы встречали, — ответил он.

— Подойдем к нему поближе. Может, тогда станет ясно.

Они пошли к озеру, пробиваясь через густые заросли кустов,

скрывающих их с головой. Это был трудный путь. Приходилось бороться за каждый шаг. Нельзя было расслабиться ни на мгновенье. Вся природа, казалось, боролась с нарушителями, стремясь помешать их вторжению. К озеру они подошли лишь на исходе дня, и как только нашли место для лагеря, Пит тут же принялся готовить ужин.

— Мне кажется, мы на верном пути, — предположил Чак. — Я думаю, это то самое озеро, где мы расположились лагерем после стычки со стегозаврами.

— А я думаю, вы не правы, Спенсер, — возразил Мастерсон.

— Почему?

— Потому что я думаю, что с тех пор, как мы встретили уважаемых профессоров, мы идем не в том направлении. Именно поэтому.

— Но это же не причина. Вы просто сказали: «Я думаю, что вы не правы, потому что я думаю, что вы не правы». Но почему вы так думаете?

— Назовите это интуицией, — прищурился Мастерсон. — Или просто умением ориентироваться. Однако я знаю, что мы идем не в том направлении. Я думаю, нам следует вернуться к тому месту, где мы нашли наших новых спутников, и оттуда двинуться в другом направлении.

Чак вздохнул и провел пальцами по своим коротким волосам.

— Не знаю. Может быть, вы и правы.

Внезапно он понял, что говорит с Мастерсоном обычным тоном. Острой болью вернулась память об Оуэне, и Чак почувствовал себя виноватым, потому что забыл его. Он отвернулся от Ма–стерсона, спустился к воде и стал смотреть на противоположный берег озера.

Вот так оно и будет? Он станет забывать об Оуэне все чаще, а потом вообще не вспомнит о нем. И, в конечном счете, он забудет, что Оуэн погиб из–за Мастерсона? Но как он может это забыть?

Как он может забыть столь очевидный факт, как то, что на противоположном берегу озера стоят две белые скалы? Или человеческая память действительно способна включаться и выключаться извне?..

Две белые скалы!

Он внезапно шагнул вперед и чуть было не угодил в озеро. Широко раскрыв глаза, он удивленно уставился вперед.

20
Перейти на страницу:
Мир литературы