Только с тобой (СИ) - Сью Ники - Страница 6

— Какая вы шустрая, однако.

— А чего медлить? Потом будешь сто лет искать, да не найдешь. А тут пара молодая. Хорошая. И готовая въехать, хоть сейчас.

— Может вы меня специально затопили? — Прищуриваюсь, меняя тон в голосе. Но соседка и глазом не ведет, хотя намеки мои поняла, сразу видно.

— Скажешь тоже. Мне весь дом подговорить себе дороже будет.

— Подумаю, — махаю рукой и выпроваживаю надоедливую тетку. Закрываю за ней дверь, оглядываюсь и думаю, что это место дорого мне. Есть в нем что-то такое, что называют «дом».

Иду на диван, но желудок дает о себе знать. Все же последний раз ел в понедельник вечером, в самолете. А сегодня вторник день. Пора бы и честь знать. Накидываю толстовку, сегодня прохладно, хотя после Англии, наверное, это можно назвать «жарко». Спускаюсь вниз по лестнице и думаю, где бы поесть.

Вытаскиваю телефон из кармана, пять пропущенных. Ребекка не уймется никак. Хотя не в ее правилах бегать за парнями. В тот день я ушел из кафе, оставив ее там одну. Некрасиво. Согласен. Но как-то задела меня идея избавится от «стремного браслета». Просто по ушам проехалось лезвием. Мерзко стало. Всякое желание общаться дальше с Ребеккой сошло на нет.

Я бы и сам не прочь избавиться от этой безделушки. Только не могу никак через себя переступить. И так пытался, и эдак. Умом понимаю, это всего лишь вещь. Она не сможет сотворить чуда. А как отодрать от своей кожи браслет, все равно не знаю. Не могу и все тут. Хоть головой об стенку бейся.

Закидываю телефон обратно в карман, к черту поход в кафе. Куплю дошик с пивом. Все желание пропало. Лучше бы не смотрел на экран.

Медленно вышагиваю по двору, смотрю по сторонам, ничего-то здесь не меняется. Все те же ободранные лавочки, только дети стали старше. Теперь они с гордым видом взрослых сидят на скамейках, а раньше зависали на турниках.

— Фу! — Разлетается эхом женский голос.

— Фу! Фу, кому говорю! — Не сразу поворачиваю голову. Однако и без этого понимаю, я знаю его хозяйку.

— Пошел! Фу! Отстань от меня! — Кричит голос. По телу пробегает стая мурашек, прикусываю нижнюю губы и чувствую, как сердце начинает ускоряться.

— Фу! Ну, уйди же! — Голос дрожит, будто нарастает истерика с долей страха. Спусковой крючок срабатывает моментально у меня в теле. Как всегда. Как в детстве. А ведь я был уверен, что все в прошлом. Только сейчас, мчась со всех ног, к этой горделивой девчонке, понимаю, ничего не в прошлом.

Арина

Разговор с Игнатом пришлось отложить. В понедельник он не выдержал моего молчания и пришел к нам в гости вместе с тетей Леной. А как можно сообщить плохую новость, когда вокруг такая артиллерия? Поэтому я решила подождать еще денек. Однако ссору все равно не удалось избежать.

— Арин, в чем дело? — Возмутился сразу же Богданов, стоило только переступить порог моей комнаты. Я сидела на кровати в позе буддийского монаха, вокруг обложилась книгами с конспектами, и пыталась активно заучивать материал к предстоящему зачету.

Увидеть Игната не входило в мои планы, хотя я понимала, вечно пытаться избежать встречи не получится. Но тот факт, что сегодня к нам должна была прийти тетя Лена, был очень весомым, поэтому я естественно отложила разговор. Но вместе с маминой подругой пришел и ее сын. Судя по разговорам в коридоре, все женщины нашего семейства уже тоже были осведомлены, что что-то в отношениях их детей пошло не так. Уверена, они стояли на стреме, навострив уши.

— Привет, — тихо отозвалась я, рассматривая дурацкую майку на Богданове, которая ему совсем не шла. Оранжевый цвет слишком яркий, лучше бы взял серый или черный. Да еще и принт с мордой тигра почти на весь живот, выглядит по-детски.

— Я переживать начал уже, — голос взволнованный, но нотки стали все же присутствуют. Игнат проходит вглубь комнаты и садится рядом со мной, закидывая ноги на кровать. Тянется поцеловать в щеку, но я отклоняюсь. Раз решила, то назад дороги нет.

— Не понял, — удивленно вскидывает бровь Богданов, рассматривая меня крайне внимательно.

— Давай завтра поговорим? Наедине, а то… лишние уши не дадут сделать это спокойно.

— Я что-то сделал не так? — Звучит тот самый вопрос, которого больше всего боялась. Как на него отвечать, как вообще оттолкнуть человека, если он из кожи вон лезет, чтобы сделать тебя счастливой.

— Нет. Игнат, давай завтра, пожалуйста?

— В смысле завтра? Арин, ты от меня отворачиваешься, а я должен ждать до завтра? Ты, действительно, думаешь, что это нормально?

— Ненормально, ты прав. Просто, — устремляю взгляд в сторону полуоткрытых дверей, пытаясь намекнуть, что все же мы не одни. Но Богданов не видит моих намеков, а может ему просто все равно.

— Ариш, ты из-за поцелуя такая? — Смягчается неожиданно он и берет мою руку в свою, крепко сжимая ее.

— Игнат, все не так просто. Для меня по крайне мере. Давай, отложим до завтра?

— Ты расстроилась, что мы на глазах у моих друзей так целовались? — Жмет по газам Богданов. Выхватываю руку и отворачиваюсь. А там за дверью шаги, то и дело раздаются. Родители уши навострили, не иначе.

— Игнат, я прошу тебя, — умоляю практически. Встаю с кровати и подхожу к окну. На улице все еще светло, птички поют, да и кузнечики. Дети играют с собакой, там жизнь кипит, а у нас медленно умирает.

— Ариш, — и снова это противное сокращение. Он раз за разом меня кличет «Ариш», хотя прекрасно знает, как я это ненавижу. В долю секунды Богданов оказывается рядом и его руки по-хозяйски обнимают меня за талию.

— Прекрати, — пытаюсь вылезти из цепкого замка, потому что не хочу давать лишнюю надежду не ему, не себе. Кто я такая, чтобы поступать подобным образом с человеком.

— Ну что ты как маленькая? Я должен прыгать над тобой что ли, чтобы ты созналась? Скажи в лоб, что не так! — Повышает тон голоса Игнат, раздражается, очевидно. Понимаю. Девушка, которую ты считал любимой, вдруг начинает себя странно вести. Любой бы злился. Даже я.

— Игнат, я все честно тебе расскажу. Но завтра или в среду. Только не сегодня, только не у меня дома. Пожалуйста, — почти шепотом прошу его. Богданов опускает руки, делает шаг назад, позволяя мне, наконец, почувствовать свободу. Поворачиваюсь к нему, и от этого пристального взгляда по телу пробегают мурашки. Всегда ли он был таким, или я только что из доброго пай-мальчика сделала стальную машину.

— Послушай меня, Арин, — холодно и отстраненно произносит Игнат. — Если в будущем мы планируем пожениться, завести детей и прочую семейную ерунду, ты должна перестать бояться открыто демонстрировать свои чувства. Ты — моя девочка. И я не просто так жду год, как дурак, — замолкает он, а затем уже тише, так чтобы могла слышать только я, добавляет. — При живой и любимой девушке бегаю в ванну, стараясь хоть как-то остудить себя. Если уж нас ждет разговор, то давай и эту проблему тоже обсудим. Мы как дети, честное слово. В гости друг к другу ходим только, когда кто-то посторонний дома. С ночевками друг у друга не остаемся. Блин, да я вообще не помню, когда последний раз трогал тебя. Но, так или иначе, не веду себя подобным образом. Что случилось? На что ты обиделась? Ариш, в последний раз спрашиваю.

— Игнат, — делаю глубокий вдох, потому что едва сдерживаюсь от разрыва отношений прямо сейчас. Какие-то странные упреки пошли, хотя до этого его все устраивало. — В последний раз прошу, давай отложим разговор. Твоя мама здесь, моя. Ты думаешь, нормально обсуждать наши проблемы, когда четыре уха сидят за дверью? И если тебя не устраивало отсутствие интима в наших отношениях, надо было не молчать. Это была моя позиция, если тебе не нравилось, стоило поискать себе другую девушку!

— А ты реально думаешь, что отсутствие секса — это нормально? — Глаза Богданова расширяются, словно за моей спиной стоит приведение. Я опускаю голову, ощущаю себя мерзко как-то. Будто бы человек со мной был только ради будущих утех.