Рождение сверхновой (СИ) - "Генрих" - Страница 85

Во Франции всё идёт, как по маслу. Немножко я тут заработаю. Немного по сравнению с Японией, но там я фортуну за хвост поймала. Для Европы у меня таких мощных заготовок нет. Поражаюсь сама себе, несколько миллионов долларов для меня уже немного. Когда-то от сотни тысяч в пляс от радости пускалась. И чего я так цеплялась за авторские? Гонорары айдолов на порядок больше, а как только я, — даже не до конца, — избавилась от плотной опеки агентства, то прикоснулась к по-настоящему большим деньгам.

Получается такая лесенка. Автор — сотни тысяч долларов в год. Само собой, успешный во всём мире автор. Исполнитель мировых хитов — миллионы долларов в год. Агентство или лейбл, который продаёт исполнителя — десятки, а может и сотни миллионов в год. Так-так… а что дальше? Путь развития агентства — не моя дорога. Пусть оно будет, талантов вокруг много, их надо пристраивать и на них можно зарабатывать. Но не агентство будет стволом моей будущей корпорации. Есть ещё одно дело, за которым я в Канаду полечу. И которое сулит мне сотни миллионов или единицы миллиардов. Читер я или не читер? Даёшь миллиард долларов в мой необъятный карман!

Потрясу ещё эту грушу под названием Франция. Больше не для себя, вокруг меня куча народу кормится. И те же французы меня ждали, а не обращать внимания на тех, кто меня любит, я не могу. Неправильно это.

Я тут снялась в одной рекламе, приглашают на другую. У меня в загашнике ещё одна песня, «Derniere Danse». Последняя, если не считать «Je suis malade» и «Je t’aime», которые я оставляю АйЮ. Она тут доснимет сливки, оставшиеся после «Короны». Флаг ей в руки. На концерт её не хватит, но в чарте она будет. Такие вот перспективы на ближайшее время.

За рекламу в фирме «Контиаль» я получила около четверти миллиона евро. Вот что независимость от агентства животворящая делает. ДжиХён начислили пятнадцать тысяч, ИнЧжон — двенадцать, кордебалетным — по пять. Конечно, я — продюсер и всё такое, но, как говорится, разница видна невооружённым глазом. Да и справедливо это. Зрители знать не могут, но сценарий-то мой. Я предложила сюжет, когда ко мне пристают украсить свои ножки нежным нейлоном, а я отказываюсь. И в конце вдруг ухожу именно в нейлоновых чулках. Вся такая, будто ни при чём, оно само как-то прилипло.

Когда предложила фирмачам, те сразу ухватились. Ну, и по ходу дела много чего по мелочи внесла. Короче, свои двести пятьдесят тысяч евро я заработала честно.

О, мой выход сейчас. Что там у меня? «Les hommes quipassent», — слушайте, медам и месье, и наслаждайтесь.

Марсель, театр оперы

6 марта, время 8 часов вечера.

Выполняю своё обещание марсельцам. И дебют песенки «Derniere Danse» приберегла именно для них. Здесь акустика превосходная, как в любом классическом оперном зале. И народу вполне, вместимость зала тысячу восемьсот человек и цена билета далеко не двести евро. В среднем, около тысячи. Публика соответствующая и репертуар для них сливки со всего лучшего. Японо-корейские напевы — долой, оставляем для разнообразия только пару англоязычных. Остальное — всё французское, и львиная доля работы лично мне. И пусть, за два концерта в этот день до нуля не сотрусь, и оплата соответствующая.

Раз это опера, то начинаем с классики. Я в длинном платье с огромным вырезом на спине. Подхожу к роялю, на котором сидит Мульча. Да, моё животное сегодня принимает участие в выступлении, привнеся в зал изрядное оживление. Подношу к её морде микрофон.

— Ну, что, начнём? — короткое мявканье в ответ.

— Хорошо. Что играть будем?

— Мя-а-а-у, Во-о-о-у!

— Музыку рая? Как скажешь, — сажусь на стул, открываю крышку, разминаю пальцы.

В зале мой диалог вызывает оживление, шёпотки, легким гулом витающим над залом. В этот гул пока осторожно вплетаются первые ноты волшебной музыки. Зал немедленно смолкает, я выхожу туда, в то пространство, где нет зрителей, где нет ничего реального, а только энергетические туманные облака…

Когда завершаю, зал не сразу понимает, что всё кончилось. Состояние транса не уходит сразу. Пользуюсь этим моментом.

— А теперь что? Лунную сонату?

— М-р-р-мяв! — подтверждает кошка.

Но пришлось сделать паузу, зрители опомнились и зарукоплескали.

Лунная соната, бессмертное произведение, производит не меньшее впечатление. Мне преподносят пару букетов. Вместе с цветами, в сопровождении Мульчи ухожу со сцены, и занавес за мной закрывается. Это не концерт, это всего лишь увертюра, концерт начнётся после того, как уберут рояль.

Всё, как обычно, всё, как всегда. И как на предыдущем концерте здесь же, зал слетел с катушек после песни «Derniere Danse». В этом сингле я развернулась, насколько позволяла музыка, играла тембром и регистром. Облако, отражающее песню и отношение зрителей к ней, сверкало так, что глазам было больно, хотя не глазами я это видела.

Все наши песни хороши, но эта, на мой вкус, шедевр.

Я умучилась раскланиваться, весь зал стоял на ногах. Вот как так можно? Это же Гранд-Театр, тут даже самые бешеные восторги должны быть сдержанными. Бисовать я отказалась наотрез. Пришлось прямо сказать, со сцены.

— Мадам и месье! Исполнение на «бис» невозможно! Мы же не под фонограмму поём и силы мои не бесконечны. И время не бесконечно. А услышать ещё раз эту песню вы сможете очень легко и просто. Купите диск с нашими песнями и слушайте, хоть десять раз подряд.

Уболтала. Или они сами успокоились, выплеснув эмоции в крики, свист и овации.

После концерта нас не отпустили, да мы особо не противились. Высший стафф представлял КиХо и мсье Дювон, СанХён остался в Париже. Ещё «Корона» в полном составе, для нас в фуршетном зале устроили нечто вроде светского приёма. Расфранчённые дамы, важные представительные господа, местная элита, в общем.

Стоим с Пьером Дювоном и мэром Марселя с супругой. Мне опять высказывают восхищённое неудовлетворение моим отказом исполнять песню на «бис». Объясняю:

— Господин мэр, вы просто обязаны меня понять, как мужчина. Представьте, что вашей супруге, — киваю на его спутницу, — так понравился акт любви в вашем исполнении, что она решительно требует немедленного повторения. Что вы ей ответите?

Мне ответили смехом, а что сказать разгорячённой супруге, мэр придумать не смог.

— Поверьте мне, я в том же положении, — на этом и заканчиваю пояснения.

Дальше начинается светский трёп, меня и коронок заваливают комплиментами. Испытываю наибольшее удовольствие, когда вижу, что девчонки худо-бедно, а Борамка, — кто бы мог подумать! — почти бойко с милейшим акцентом, все трещат по-французски. Иногда звучит очень смешно, похоже на речь джедая Йоды из звёздных войн, но французы понимают. Веселятся и понимают, ну, и ладненько.

Париж, комплекс «Зенит»

15 марта, время 20:18.

Стою у сцены, вслушиваюсь в гудение зрительного зала. Оснований для тревог и опасений никаких. Я свои номера отработала, Борамка свою «Лолиту» спела (https://youtu.be/sz4xDGUr91A). Сейчас заканчивается танец нашего кордебалета, мы на основе БанниСтайл и других старых танцев «Короны» быстро слепили вот такие номера-вставки. Мы их даже иногда не объявляем, девочки выходят, поддерживают тонус зрителя под уже не такую громкую музыку. Дают нам время прийти в себя и подготовить следующий номер. Особенно мне это нужно с моей нагрузкой, петь без перерыва сколько-то времени можно, но это здорово утомляет. Кроме упомянутого репертуара, неделю назад я запустила песенку «Voyage, voyage» (https://youtu.be/XT9IDo-vF5k), чем совсем запутала французских фанатов. Они никак не могут разобраться, какая песня у них самая любимая. В чартах творится немыслимая свистопляска, я даже следит перестала.