Белые львы (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 22

Мрачные серые будни,

ночью – блужданье огней,

память – все безрассудней,

сердце – злее и злей.

В мозгу клокочет безумье,

холод и тяжесть в груди,

темные душат раздумья.

Пусто. Ад впереди.

Саша написал эти строки после смерти Вадика. Он все больше задумывался о том, что, наверное, родился ущербным, с психическими отклонениями. Или же виновато воспитание. Другие люди живут, радуются жизни. Их не пугает окружающий мир. Они воспринимают его как данность. Почему же он, Саша, не способен к этому? Почему он чувствует себя чужим? Почему ищет защиты, да еще такими извращенными способами? Может быть, потому что он – прирожденный раб? Почему он не ощущает радости и удовлетворения от того, что другие зовут свободой? Встречи с приятелями, развлечения, путешествия – все это теперь у него было. Но это воспринималось как обязанность. Обязанность улыбаться. О чем-то разговаривать. Танцевать. Носить дорогие шмотки. Быть как все, быть нормальным, радоваться тому, чему все радуются – для Саши это было просто тяжким грузом. Ему нужен был кто-то, кто оградит его от всего этого. Потому он и прилип к Игорю, хотя прекрасно понимал, что Игорь его ни от чего не защищает. Между тем Игорь, наделенный поистине дьявольской способностью чувствовать других людей, видел в Саше неудовлетворенность им как Хозяином. Он понимал, что Саше требуется постоянное присутствие Хозяина. Игорь даже подумывал о том, чтобы снова поселить Сашу у себя. Пусть будет раб-прислужник, раз ему это так нравится. Но Игорь чувствовал: ничего из этого не выйдет. Любой мальчик, которого он приведет в свою квартиру, будет видеть в Саше конкурента. Потому что в Саше было нечто необъяснимо притягательное. Он, вроде бы лишенный всякого чувства собственного достоинства, непостижимым образом оказывался в центре, оттирая других на задний план. Даже самых эффектных и наглых. А еще Игорь боялся, что и сам попадет в зависимость от Саши. Эта зависимость у него уже была. В глубине души он хотел, чтобы сероглазый парень принадлежал ему и только ему. Но верх брала жадность. Саша был самым прибыльным и долгоиграющим его проектом. Обычно мальчики Игоря пользовались высоким спросом в лучшем случае год. Потом их смазливые мордашки и попки приедались клиентам, приходилось искать новые. Саша, наоборот, чем дальше, тем больше был востребован. Заказы на него не иссякали. И не только от любителей bdsm, даже не столько от них. От самых разных клиентов. Даже те, кто обычно требовал «кого-нибудь свеженького», регулярно настаивали на том, чтобы им снова доставили «того, глазастого», «ну, который на кота похож». Если бы Саша сам брал деньги с клиентов, то катался бы как сыр в масле. Игорь его, конечно, не обижал, и у Саши была уже более чем приличная сумма, но она составляла в лучшем случае 30% того, что получал с него Игорь. Нет, не то что бы Сашу не интересовали деньги, но наличие Хозяина его интересовало куда больше. И Игорь боялся, что Саша найдет себе другого Хозяина. Парень был очень востребован на bdsm сессиях, он стал звездой, известной в узких кругах. Несколько раз клиенты даже возили его за границу, для участия в европейских тусовках любителей такого рода забав. Это приносило большие деньги, но это и увеличивало страхи Игоря. Саша сохранял преданность ему, но как долго это продлится? Игорь знал, что Саша хоть и стал шлюхой, но был удивительно постоянен. И если бы Игорь вдруг приказал ему перестать быть шлюхой, Саша немедленно бы это исполнил. Для него имел значение Хозяин и его приказы. И Игорь боялся, что однажды появится кто-то более сильный и объявит себя Хозяином, а Саша его признает. Поэтому Игорь старался как можно крепче привязать Сашу к себе. Он увеличил ему выплаты (насколько позволяла ему жадность).Опять стал водить Сашу по дорогим и пафосным местам и гламурным тусовкам. Наконец, Игорь стал лично принимать участие в сессиях, на которые заказывали Сашу, чтобы никто не увел его сероглазое сокровище – такое сексуальное и такое прибыльное. У Игоря была привязанность к Саше, но это была привязанность к дорогой породистой собаке, а не к человеку. Вот тогда Игорь и стал устраивать в дорогих, закрытых клубах «для своих» показательный трах Саши. Как тогда, в доме на Новой Риге. Поначалу это вышло почти случайно, по заказу одного очень важного клиента. Но неожиданно номер с прилюдным трахом Игоря и Саши стал пользоваться бешеной популярностью. Игорь никогда прежде не рассматривал себя в качестве порнозвезды, но выступления с Сашей стали ему нравиться. А еще больше – нравиться деньги, которые за это платили. И он заметил, что и Саша куда сильнее заводится, когда его трахают прилюдно. Между тем над Игорем сгущались тучи. Его бизнес крышевали Силецкие, владевшие банками и фирмами, через которые прокачивались большие деньги. Но у Силецких возникли проблемы. В том числе из-за конфликта с Мурзиным, у которого были гораздо более сильные связи в государственных и силовых структурах. На Силецких началась настоящая атака. А значит, зашаталась «крыша» над Игорем. Как назло, он именно в это время пустился в рискованные махинации в надежде резко увеличить свое и без того немалое состояние. Но крупно просчитался. И оказался должен Силецким очень большую сумму: около миллиона евро. Вдобавок, Игорь был в всего лишь мелкой сошкой в империи Силецких. И они легко могли сдать и его наркобизнес, и его «фирму» с мальчиками. Через фитнес-клуб Игорька отмывались не такие уж большие бабки, а младший Силецкий – Влад – откровенно ненавидел и презирал «педика лютого». Словом, Игоря могли пустить в расход. Тогда и подвернулась сделка с продажей Саши. Продавая свой ценный актив, Игорек надеялся выкрутиться из переплета, в который попал. ***

Борт бизнес-джета, октябрь 2007 года

На протяжении всего полета Мурзин продолжал наблюдать за Сашей. У него было странное чувство, что он знает этого парня давным-давно, словно с рождения, хотя их знакомству была едва ли неделя. А в постели они провели всего ночь. Но теперь Мурзин с недоумением смотрел в собственное прошлое и не понимал: как он жил без этого парня? Казалось, тот должен был всегда быть рядом. И Мурзину казалось, что прежняя его жизнь была пуста. Хотя вроде бы была полна событий, страстей… Мурзину было уже 42 года, и он не верил в любовь с первого взгляда. Даже то, что он испытывал к внезапно появившемуся в его жизни парню, вряд ли можно было назвать любовью. Но присутствие этого сероглазого парня неожиданно наполнило жизнь неведомым доселе смыслом. И несмотря на то, что этот парень был физически развитым, крепким молодым мужчиной, а не каким-нибудь изнеженным сладким мальчиком, в нем было нечто беззащитное, уязвимое, хрупкое, что отчаянно хотелось сберечь и защитить. А еще – этого парня хотелось показывать другим. Потому что он этого стоил. Показывать – но не как какого-нибудь породистого щенка, а как редкую драгоценность и ни в коем случае не допускать, чтобы эта драгоценность попала в чужие руки. У Мурзина было странное чувство, что вся его жизнь была лишь подготовкой к встрече с Сашей. И теперь жизнь обрела смысл. Он должен оберегать этого парня. Оберегать ради какой-то непостижимой цели, неизвестной никому. В том числе самому Мурзину. И самому Саше. Мурзин хмыкал, пытаясь отогнать эту мысль. Он был до мозга костей реалистом, не верившим в высшие силы и считавшим веру уделом слабаков. Но сейчас он задумался о высшем предназначении человеческой жизни. И о том, кто все-таки этот сероглазый парень, похожий на огромного кота. Мурзин знал, что Саша пишет стихи и что его тексты звучат в композициях некоторых групп в эфире FM-станций. Он заметил, что парень пишет и прозу. Все это не вязалось с образом развратной шлюхи. Мурзин от своей службы безопасности уже многое знал о жизни Саши Забродина. Тепличный, не приспособленный к жизни мальчик, выросший без отца, с матерью, которая пыталась оградить его решительно ото всего, он был совершенно не приспособлен к взрослой жизни. Отсутствие отца и женский диктат, похоже, стали триггером, определившим и сексуальную ориентацию Саши и его ненормальное стремление подчиняться кому-то сильному. Не было ничего необычного в том, что оставшийся без опеки и ничего не умевший паренек сразу попал в липкие лапы сутенера. Мурзина весьма настораживало это присутствие Сидюхина в жизни Саши. Из того же доклада службы безопасности он знал, что Сидюхин, мелкий аферист из Подмосковья, сам начинал мальчиком в эскорте, потом замутил свой «бизнес»: проституция и наркоторговля. И при этом его «крышевали» Силецкие – не просто конкуренты, но лютые враги Мурзина. Мурзин начал бизнес позже Силецких, но нагло и беспардонно ворвался на территорию, которую они считали своей. Он перехватил несколько мощных финансовых потоков, которые прежде шли через подконтрольные Силецким банки, наложил руку на транспортировку сырья с ряда месторождений. Мурзин действовал очень жестко, пользуясь тем, что его связи в силовых структурах были гораздо сильнее, чем связи Силецких, и пользовался ими гораздо более умело чем они. В 90-е годы это точно кончилось бы масштабными разборками со стрельбой. Но в жирные «нулевые» борьба переместилась в тишь чиновничьих кабинетов. И побеждал в ней Мурзин. Но Силецкие не упускали случая нанести ответный удар. Поэтому Мурзин невольно задумывался: а была ли такой уж случайной его встреча с Сашей Забродиным? Саша ведь был протеже Сидюхина, который был «под» Силецкими и у которого в последнее время возникли большие проблемы. Мурзин давно получал косвенные данные о том, что Силецкие пытаются добраться до кое-каких документов, хранящихся в его доме. Документов, которые Мурзин не мог уничтожить, но которые вполне могли уничтожить его, окажись они в руках его врагов.