Зеркало Горгоны (СИ) - "Omega-in-exile" - Страница 24

- Нет, я издеваюсь над самим собой, - усмехнулся Матиас. - Издеваюсь, хотя мне это и несвойственно. Я просто хочу, чтобы ты влюбился в меня. Чтобы я стал первым, кого ты полюбишь после Вальковского. Хочу, чтобы ты любил меня, человека из плоти и крови, а не призрака в твоем воображении. Вот он я, рядом с тобой, смотри. Я же нравлюсь тебе, не отрицай! Меня бесполезно обманывать.

- Что ты за человек, Кронберг? - прищурился Андреас. - Ты все время сам себе противоречишь. Отказываешься со мной встречаться и тут же соглашаешься. Гонишь меня прочь и тут же ведешь к себе домой. Говоришь, что я жалкий, и немедленно начинаешь меня домогаться.

- Говорю же, ты сбой в моей программе. Ты не был ею предусмотрен. Но ты появился. И все пошло вразнос.

- Ты просто играешь со мной?

- Если я с кем и играю, то с разве что милым Томми. 47-летним инфантилом, дрочащим на себя в зеркало, - презрительно скривил губы Кронберг. – Мне хочется, чтобы этот самодовольный павлин позлился и поревновал. Ему это будет полезно. Но дело не в этом.

- Кронберг, ты же все время лжешь! Я же вижу. Ты насквозь фальшивый. Чего ты добиваешься?

- Сейчас - тебя, - прошептал Матиас, обнимая Андреаса за плечи. - Тебя. Хотя бы на одну ночь. Хочу, чтобы ты был со мной. Я не знаю, что будет завтра. И ты не знаешь. Но эта ночь будет нашей. Хотя бы эта.

Он впился губами в губы Андреаса. Тот поначалу попытался отстраниться, но уступил напору Матиаса и стал отвечать на его поцелуй. Сначала Матиас сжимал Андреаса в объятиях, но постепенно его хватка ослабевала, и он передавал инициативу Андреасу. Их поцелуй был долгим, глубоким и странно нежным.

- Пойдем, - прошептал Матиас, - пойдем.

Андреас снова замер, как будто отделившись от Матиаса невидимой стеной.

- Я хочу, чтобы ты вырвался из плена призраков, - настойчиво произнес Кронберг. - Просто попробуй. Ты грезишь о призраке человека, который тебя, может быть, и не любил. А здесь и сейчас с тобой рядом - настоящий человек из плоти и крови. Смотри, вот же я! Пойдем! Я же вижу, что ты хочешь меня. И не просто хочешь. Ты тянешься ко мне!

- А ты?

- Я же сказал: хочу быть с тобой. Хотя бы этой ночью. Большего, наверное, не смогу дать. Идем.

Андреас закрыл глаза, окончательно перестав понимать этого странного парня. Но он чувствовал, что его действительно влечет к Кронбергу. И это была не просто “физиология”, не то, что у него обычно случалось с другими парнями. Кронберг как будто разбудил в нем что-то доселе дремавшее, ворвался в потаенный тайник его души, чтобы изгнать обитавшего там прекрасного призрака.

Плоть и кровь пошли в атаку на бестелесного ангела.

Андреас даже не понял, как оказался в кровати совершенно раздетым, глаза Кронберга и его чувственные губы затягивали Андреаса в опьяняющий водоворот. Он чувствовал, что новый любовник притягивает его к себе всем телом, упругим, сильным и в то же время удивительно податливым. Сейчас Кронберг был странно ласков и нежен, звериная похоть исчезла, он не сопротивлялся, а, наоборот, как будто понемногу открывал Андреасу свое тело, подставляя его для поцелуев - сначала осторожных, недоверчивых, а затем все более и более упоительных и жарких. Матиас отзывался на каждый поцелуй, Андреас чувствовал, как пробегает трепет по телу его любовника, а серо-голубые глаза, в которых прежде сверкала сталь, превращаются в светлые омуты, полные любви.

Или это был обман? Андреас не доверял Кронбергу, не понимал его странного, противоречивого поведения. Он чувствовал, что Кронберг лжет, причем лжет в чем-то очень важном, касающемся жизни и смерти. Но в то же время он чувствовал, что в груди этого непонятного парня действительно горит огонь, если не внезапно вспыхнувшей любви, то уж точно не похоти.

В Кронберге, циничном, язвительном, безжалостном, таилось нечто нежное, трепещущее, и он протягивал это Андреасу как свою самую большую драгоценность. Это было неожиданно, непонятно и это пугало. Однако даже сейчас, все глубже и глубже погружаясь в опьяняющий омут глаз Матиаса, Андреас не мог забыть о светлом призраке, который не отпускал его. Но почему-то впервые за долгие годы у Андреаса не было чувства, что секс с любовником - это нечто совсем иное, чем его тайная любовь к погибшему Антону, что секс - это лишь “физиология”. В этот раз все было иначе. Странным образом приземленный, даже пошлый Кронберг не разрушал образ Антона, а дополнял его своей плотью и кровью. Нет, Антон не превращался в Кронберга, а Кронберг в Антона, эти два образа не сливались в сознании Андреаса воедино, но между ними не было ничего враждебного друг другу. Пустота, в которой так долго жил Андреас, теперь заполнялась - заполнялась теплом и светом. Тепло исходило от Матиаса, свет - от Антона. И пусть потом окажется, что тепло было обманчивым, а свет - призрачным, все равно, сейчас Андреас испытывал то, что не испытывал никогда прежде.

Почему-то его не угнетала мысль о том, что Антон подарил кольцо, которое Андреас вручил ему в залог любви, этому Матиасу Кронбергу. Ведь получается, Антон действительно обманывал его, притворялся, отдав символ их любви какому-то развращенному, наглому парню, даже не скрывавшему, что он - шлюха? Это так не вязалось с тем Антоном, которого Андреас знал. Или думал, что знал. Может быть, Антон просто внезапно воспылал страстью к Кронбергу, тот ведь умел зажигать страсть в других, Андреас сейчас это сам ощущал! Может быть, это была мимолетная прихоть, о которой Антон потом пожалел? Андреас не знал. Но почему-то сейчас он не испытывал ни ревности, ни боли, ни гнева. Напротив, ему странным образом нравилось то, что он обнимает и целует того самого парня, которого когда-то обнимал и целовал Антон. Как будто Кронберг своей плотью и кровью соединял их с Антоном.

Андреас прижался губами к горячей шее Матаса с пульсирующей жилкой, стал покрывать поцелуями ключицы, ласкать соски на сильной, выпуклой груди, покусывать их. Матиас заводился все сильнее, тихонько постанывал, откинувшись спиной на высокую подушку и запрокинув голову. Андреас спускался все ниже и ниже, ведя руками по ребрам, покрывая поцелуями упругий живот и чувствуя, как напрягаются и играют сильные мускулы на прессе, как вздрагивает Матиас, когда язык любовника проникает в его пупок и идет ниже и ниже, к гладко выбритому паху.

Теперь сильный, всегда собранный Матиас Кронберг выглядел открытым и совершенно беззащитным: с запрокинутой головой, разведенными ногами, руками ласкающими плечи любовника. Он приподнял голову и посмотрел на Андреаса как будто с мольбой о милости. Его рот приоткрылся, открыв влажный жемчуг ровных зубов, грудь вздымалась, обрамленные длинными, чуть загибающимися ресницами серо-голубые глаза теперь казались удивительно прозрачными и чистыми – в них не было ни опьяняющих омутов, ни безжалостной сверкающей стали.

Этот человек совершенно не походил на Кронберга, образ которого сложился в сознании Андреаса за недолгие часы их знакомства. Это был совсем другой человек. Андреас невольно замер, любуясь этим сильным и таким беззащитным парнем. У него мелькнула мысль, что это все игра. Обычная игра опытной шлюхи. Но нет. Сейчас Матиас точно не играл. Это он прежний выглядел как дешевая подделка, а сейчас был подлинным. Все в нем, до трепета ресниц было подлинным, а не пошлой игрой.

Матиас бросил слова о том, что хочет покорить Андреаса. И тот сейчас понимал, что в этом Кронберг точно не лгал. Он покорял Андреаса, покорял своей открытостью, беззащитностью и мольбой. Этого Матиаса хотелось оберегать, защищать. Этого Матиаса хотелось наполнить собой, взять себе и только себе, быть именно его мужчиной, единственным для него.

Андреас чувствовал, что в нем самом происходит преображение. Застенчивость, скованность, неловкость исчезали. Пробуждалась сила. Не столько физическая: Андреас при кажущейся хрупкости и изнеженности был сильным и гибким, похожим на натянутую струну. Это была иная сила. Сила воли, жажда обладания – обладания не просто красивым телом, но человеком, который сейчас раскрывался перед ним.