Притворись, прошу! (СИ) - "MMDL" - Страница 52

Облаченный в латекс член надавил на расслабленные мышцы. Я прикрыл глаза, стиснул покрывало. Головка входила неглубоко — мягко двигалась назад — вновь вперед, на этот раз дальше. Так, с неприлично приятной заботой, Отис засаживал мне глубже с каждым толчком. Дыхание у нас обоих становилось тяжелее и громче. Спиной я почувствовал грудь Отиса, шеей — его шевелящиеся губы:

— Все в порядке?..

— Да… Не думал, что скажу это, но продолжай, черт тебя дери…

— Последнее сейчас актуально в отношении тебя, Кэм, — хрипло рассмеялся он, лишь наращивая темп.

Он вжимал меня в матрас, навалившись всем телом. Член входил до предела, неразмашисто и быстро. От частых низких стонов пересохло во рту. В какой-то момент Отис отстранился. Заведя мои руки за спину и потянув за них, он поднял меня, заставил тоже встать на колени — и опять приник животом к моей пояснице, плечами — к плечам. Его горячие ладони держали меня за бока, мои — мяли кожу его запястий. Член яростно вбивался мне в задницу; я не позволял себе мастурбировать — боялся забыться и кончить: мы не двадцатилетние юнцы, наш секс должен быть вывереннее, как танец. Отис, что неудивительно, понимал меня без слов, сам на моем месте сделал бы тот же выбор. Из мужской солидарности, а может, по причине длительного воздержания, он кончил, не растягивая действо дольше, чем на десяток минут. Пытаясь отделаться от проскальзывающих в выдохах полустонов, я повалился предплечьями на покрывало. Отис осторожно вытащил член — тотчас у меня по спине побежали предупреждающие мурашки, и, бросив краткий взгляд из-за плеча, я усмехнулся наивному ступору партнера.

— Вижу на тумбочке коробку бумажных носовых платков, — указал я кивком направление. — Заверни презерватив.

Отис скованно последовал совету, отправил бумажный ком в миниатюрную прикроватную урну. Его стеснение меня раззадоривало, а крутящийся на кончике его языка вопрос сподвиг пояснить:

— Обычно к анальному сексу подготавливаются определенным образом, но, основываясь на бородатых похабных анекдотах, могу сделать вывод, что в прямом смысле олдфаги не уделяли внимание таким мелочам.

— Для тебя это проблема?.. — выпалил встревоженный Отис, и я перевернулся набок, подперев висок кулаком.

— Мне все равно: секс в принципе мокрая — в чем-то грязная штука. А для тебя — проблема?

— Нет.

— Вот и отлично, сэкономим массу времени и сил перед любым последующим сексом. Но не платки Сары сегодня.

Планы на достигнутом не прекращать нашу связь Отиса успокоили, последняя реплика развеселила, что стало заметно по его ломаной улыбке. Приближающимся утром — после всего, что я задумал сотворить с ним, — Отис будет увереннее в себе и моем желании не быть для него только другом?.. А через неделю, месяц или год?.. Когда глубокий след от многократных измен сотрут набегающие на берег волны? Смогу ли я доказать, что так с ним ни за что не поступлю?..

Присоединившись ко мне на безбожно помятом покрывале, Отис вложил в мои пальцы пузырек массажного масла — простое, короткое действие заменило менее точные, сложно подбираемые слова. Лежа вплотную друг к другу, мы размеренно целовались, оба изучали тело любовника то одними подушечками пальцев, то всей пятерней ведя по раскаленной коже, смазывая редкие капли пота. В этом я зашел куда дальше Отиса, ведь мне тоже необходимо было немного его растянуть: смазка клокотала от слаженной работы моих пальцев у него между каменными ягодицами — я намеренно разрабатывал зад Отиса громче, потому что меня возбуждал этот звук. Как и едва различимое, но все-таки слышимое скольжение языка по языку — смешение слюны; как и шорох покрывала под незамирающими надолго телами; как и шум дыхания, пульсация крови в висках, постепенно нарастающие удовлетворенные постанывания Отиса… Вскоре я терся уже о его снова вставший член, обмолвился, нависнув над Отисом и тем самым попросив его повернуться на спину:

— А ты очень легок на подъем…

— Потому что это ты… — ответил он, подчиняясь. Его расслабленные руки лежали возле разметавшихся волос, глаза были мутными, довольными, как у наевшегося до отвала кота, и пусть в тот момент Отис не улыбался, за его разморенным лицом я видел те же эмоции, что и на снимке в бумажнике…

Подушка нам все же пригодилась: Отис приподнялся, когда я подсунул ее ему под копчик. Надорванная зубами упаковка презерватива присоединилась ко второй такой на ковре. Я входил без лишней жестокости, но одним непрерывным плавным движением. Отис задерживал дыхание, точно это могло побороть давящую боль. Мышцы его торса напрягались, их черты становились выраженнее, особенно на ребрах, куда мне сразу захотелось кончить — любоваться тем, как капли спермы заполняют ложбинки, ищут путь по животу… В моем исполнении проникающий секс был кинематографичен, рывки бедер — пластичны. Я овладевал Отисом с отдачей, страстью — эгоизмом, приносящим наслаждение в том числе и ему. Его разведенные ноги я закинул на свои плечи, держался за них, делая каждое движение резким до хриплого стона Отиса — слушать хотелось часами напролет… Опустившись на него, облизывающего высохшие губы, я заключил лучшего друга в жаркие объятия, трахая его задницу только быстрее. Подрагивающие ноги Отиса скрестились у меня за спиной, ладони до белизны кожи впились в лопатки: он не желал отпускать меня так же сильно, как и я его! Никогда прежде мне не доводилось встречать в сексе такую предельную телесную откровенность! Отис был неотразим, однако даже не думал об этом: он не играл на образ, не старался произвести впечатление. Он, элементарно, был собой, физически любимый человеком, представляющим для него куда больше, чем просто путь к удовлетворению.

Ему незачем было сдерживаться, и отказываться от экстаза Отис разумно не стал. Прикрыв глаза, он дрочил, приближаемый к оргазму моими частыми толчками. Я же отступал от той сияющей черты небольшими шажками, желая заставить Отиса кончить, пока я имею его. Сквозь стиснутые зубы взвился к потолку громкий стон! Из-под размывающегося в движении кулака Отиса на живот и низ груди стала выплескиваться сперма, и это зрелище настигло меня опустившейся на разум блаженной темнотой! Мы кончили практически вместе — и впервые я был настолько сильно рад такой красивой развязке. Мы дышали в унисон, избавлялись от космической пустоты в умах в паре.

Бумажный платок и резинка отправились в урну; Отису я протянул коробку с тумбочки, чтобы он мог стереть семя прежде, чем оно оставит пятна на покрывале. Развалившись поперек кровати рядом друг с другом, мы приводили пульс в норму — чтобы через мизерный временной промежуток снова сорваться и прикоснуться к любовному трофею, коим каждый из нас стал — и был искренне осчастливлен этим! Не сговариваясь, мы, очевидно, ввязались в пари «Кто кого переплюнет в развязности?» Мы сосали друг другу одновременно, вольготно заняв постель целиком. Я ласкал языком Отиса, стоящего передо мной в коленно-локтевой, припавшего лбом к покрывалу: он прогибался сильнее в спине, приглушенно просил еще облизывать его анус… Последнее, что мы делали перед заглянувшим в окно рассветом, — Отис рукой помогал мне кончить, скоро вгоняя мне в задницу пальцы по самые костяшки, пока я, на последнем издыхании сдерживая бессвязный поток мысли, посасывал его мошонку, вырисовывал по яйцам восьмерки языком. Никогда я не получал такого морального удовлетворения от секса! Я не думал о собственном комфорте, как и об ощущениях партнера: моя голова всю эту ночь была пуста, я интуитивно считывал чувства и желания Отиса, действовал по наитию, словно не существовало больше английского языка, лишь прочная нить понимания тянулась от тела к телу.

— Завтра все будет болеть, — улыбнулся Отис с соседней половины постели. Мы не одевались, не укрывались — без сил развалились поверх крупных складок покрывала.

— Уже «сегодня», — поморщился я разгорающемуся солнечному свету. Торшер по-прежнему был включен, но тянуться к его шнурку никто не хотел: слишком сложная задача, слишком большой расход энергии…