В чужом обличье (СИ) - "Мольфар" - Страница 65

Свободен? Точно, свободен! Тадеуш ощутил, как в нём словно вспыхивает тот самый огонь, о котором он недавно читал, как расправляется сгорбленная спина, распрямляются плечи. Свобода! Тут как раз появился Матеуш, с бутылкой вина в руках, да в сопровождении немой Зоси, тут же восторженно уставившейся на юного посланника короля. Густав заметил взгляд, но не отреагировал, вместо этого похлопал по эспаде на боку и заявил:

— А о пане Вашневском не беспокойтесь: покуда мы в пути, я отвечаю за вас и вашу дочь собственной жизнью.

И так это прозвучало, что Тадеуш сразу поверил. Хлопнул себя по бёдрам и крикнул:

— Матеуш, тащи чары! Выпьем за вашу и нашу свободу!

Реймонд проснулся и некоторое время лежал, разглядывая каменный потолок. Слышен был топот и хохот, Хосе уже проснулся и совершал «утреннюю пробежку», то есть, попросту говоря, носился по башне и вокруг, везде, куда только мог попасть. Доносились окрики Каэры, погромыхивала посуда, тянуло чем-то жареным.

Предстояло самое тяжёлое и противное — подниматься и приниматься за учебу.

Конечно, для непосвященных Реймонд давал уроки по поручению деда, на самом же деле он учился вместе с сыном доньи Августины. Вспоминал полузабытые уроки деда из детства, то, что им рассказывали на лекциях в Вагранте, и щедро подкреплял всё это теорией из книг.

В воображении Реймонда он легко, играючи, объяснял что-то Хосе, вспоминал сам, выглядел при этом заправским магом, и к приезду Агаты вполне наверстал бы теоретическую часть до подмастерья. Перед Агатой уж точно можно было не надувать щёки, она-то знала, как Реймонд учился, но всё равно было бы неплохо немного утереть ей нос.

На практике всё шло тяжело, натужно, с надрывом и нарастающей злостью. К этому добавлялся весёлый и беспечный нрав Хосе, который постоянно крутился и вертелся, не слушал Реймонда, но при этом схватывал всё на лету, вызывая зависть и желание стукнуть его. О делах сердечных не хотелось даже думать — настолько идиотски запутанный клубок там образовался, что у Реймонда заранее начинала болеть голова, ещё до попыток разобраться, как этот клубок распутывать.

И вершиной всего этого было то, с чем Реймонд не хотел связываться, но всё равно увяз по самые ноздри.

Большая политика.

— Не верю, что я это говорю, но лучше бы учился в университете, — проворчал Реймонд, поднимаясь.

Конечно, тогда бы он не столкнулся с убийцей деда, да толку-то? Ну, помог Реймонд прибить Магореза, отвлёк на себя, а кто его нанял, так и осталось неизвестным. Месяц уже прошёл с момента нападения, а второй убийца так и не появился, и непонятно, появится ли вообще? Дед если и хранил что-то ценное и способное пролить свет на его прошлое, то в сокровищнице, которая так и оставалась пока что недоступной.

С доступом туда, возможно, сможет помочь Агата, так, когда она ещё приедет. Хорошо хоть у Реймонда мозгов хватило вспомнить о проблемах Агаты с сильно-могучим лахтинским паном, из-за которых она никогда не покидала территории университета, а также рассказать о них королю и его верному Гиозо.

В любом случае Агата не Спаситель, она, если и явится, но не выведет Реймонда из плена его проблем.

Спускаясь вниз, Реймонд едва не споткнулся о дона Мурчеля, который валялся на лестнице, вытянувшись так, словно играл в мохнатый шлагбаум. В последнюю секунду Реймонд успел отдёрнуть ногу, а Мурчель посмотрел на него укоризненно, как бы говоря «я тебя прикрываю и подыгрываю, а ты на меня наступаешь! Ну что ты за человек?»

— Ладно-ладно, — проворчал Реймонд, подхватывая кота под пузо, — идём, будет тебе мясо.

Реймонд готов был поклясться, что когда он наклонялся к коту, вокруг было пусто. Но когда он выпрямился, то обнаружил, что у подножия лестницы стоит Маэра, в фартуке поверх платья, с косынкой, закрывающей волосы, и смотрит на него укоризненно. Реймонд посмотрел в ответ, не зная, что сказать, с чего начать объяснения.

— М-я-а-а-а-а-у-у-у, — лениво пробасил Мурзик, кольнув Реймонду руку на секунду выпущенными когтями.

— Извини, у меня кот некормленый, — вытянул руки Реймонд, словно предлагая дона Мурчеля Маэре в дар.

Та посмотрела недоверчиво, потом неожиданно фыркнула и расхохоталась громко, заливисто, прикрывая рот рукой.

— Ты чего тут веселишься? — раздался сердитый возглас Киэры, выглянувшей с кухни. — А ну, живо на кухню, тут суп убегает, а она смеётся, словно горного духа поймала!

— Мам, ты представляешь, — попыталась объясниться Маэра, но тщетно.

Все её попытки были пресечены в зародыше, а сама Маэра отправилась на кухню, помогать маме. Реймонд вздохнул, отчасти трусливо радуясь, что объяснение опять оказалось отложено. Он понимал, что оно неизбежно состоится, но в то же время не мог себя принудить к разговору.

Ну не любил он Маэру, да, она была подругой детства, постоянно таскалась за их компанией и заступалась перед мамой, суровой домной Киэрой, но, возможно, именно поэтому для Реймонда она так и осталась маленькой девочкой. Тем более что совсем рядом то и дело мелькала Катрина, на которую он глядел с совсем иными чувствами. Честно сказать Маэре, что он её не любит, пробормотать банальную, избитую фразу «останемся друзьями», и кто знает, что тогда будет?

Один пример того, что бывает в подобных случаях, находился прямо перед глазами Реймонда.

Мастер Светла Тарниш пребывала в совсем не светлых чувствах, думая, что «магистр Агостон» изменяет ей с заезжей магичкой, с дочкой своей домохозяйки, а то и с самой домохозяйкой. Можно было бы рассказать ей правду, да Реймонд побаивался, что мастера-целительницу хватит удар и некому будет её вылечить. Обиженная отказом Маэра вполне могла поделиться со Светлой, и, в общем, все комбинации Реймонда и хитрые планы вида «я магистр Агостон» сразу бы рухнули.

Не исключено, что Реймонд всё же разрубил бы этот узел — в девушках и разрыве отношений он точно разбирался лучше, чем в теоретической магии — но тут опять вылезла большая политика. Получив отпор, послы Ранфии и Ойстрии перестали приходить с прямыми угрозами, но взамен развернули бурную тайную деятельность, заставлявшую Гиозо регулярно хмуриться и сжимать рукоять меча.

Послы написали своим королям и в ожидании ответа мутили воду и распускали слухи. Подсылали своих людей к князьям, и в самом Нуандише стало как-то больше разных, весьма подозрительно выглядевших горцев. Да, Гарриш Второй не на пустом месте говорил о свободолюбии горцев, но и выражение «горное мясо» тоже возникло не само собой. Послы щедро раздавали деньги, привлекая как князей, так и нищих горцев, которым было уже нечего терять.

И в таких условиях раскрыть тайну, дать всем знать, что магистр Агостон мертв?

Реймонд даже не взялся бы сказать, кто убил бы его раньше — послы, заговорщики или сам Гиозо.

— Мяу-у-у-у-у, — напомнил о себе Мурчель.

— Да, дон Мурзик, уж ты точно своего не упустишь, — сообщил ему Реймонд.

Наверное, это и правда было смешно — назвать огромного Мурчеля некормленым. В другой раз Реймонд и сам бы посмеялся, но сейчас его голова была забита иными проблемами.

Отсутствие Маэры за завтраком он воспринял с облегчением.

— Реймонд, а ты можешь превратить воду… в сладкую воду? — за завтраком спросил Хосе, испытующе уставившись на Реймонда.

— Могу, — усмехнулся Реймонд. — Берешь ложку меда, кладешь в воду, вот тебе сладкая вода.

— Нет, я про магию! Чтобы прочёл заклинание, взмахнул руками, совершил пребрезевание…

— Преобразование, — поправила его домна Киэра, ставя перед Хосе кружку, наполненную до краёв молоком. — Пей. Видишь, какие мы, горцы, сильные и крепкие? Это потому что мы каждый день пьём козье молоко!

Хосе даже не пытался возражать, как в первые дни, и требовать коровьего молока. С домной Киэрой никакие требования не проходили, даже во времена детства Реймонда, когда Киэра и сама была моложе и мягче.