В чужом обличье (СИ) - "Мольфар" - Страница 64

Дочитав до середины, она спохватилась и вскочила на ноги. Шагнула к красному углу.

— Благодарю, Спаситель, — Агата утёрла выступившую в уголке глаза слезу.

Она медленно коснулась груди, затем лба, а затем прикрепленной в углу иконки. И счастливо улыбнулась.

Перед ней снова лежал путь, на который в равной степени толкали и сердце, и разум. Перед ней снова лежала свобода.

— Охо-хо, грехи мои тяжкие, — пробормотал Тадеуш, ощущая, как слова «Повести об Исходе» расплываются перед глазами.

Поднял голову, заметив, что незаметно сгустились сумерки, словно тьма, насланная демонами. Но тогда люди смогли сбежать, ушли, ведомые Спасителем, а что делать ему? Поддался соблазну денег, продал свободу, да ладно бы свою — дочери! Забыл заветы Спасителя, уговорил сам себя, что любимой Агате будет хорошо с Вашневским, будет на серебре есть, на золоте ездить.

— По делам и расплата, — проворчал он.

— Е-эдут! Е-эду-ут! — прорезал сумерки хриплый голос Венцека.

Откинув в сторону религиозные философствования, Тадеуш схватил со стула кольчугу, сдёрнул со стены потёртый пояс с верной саблей и, на ходу просовывая руку в гибкий стальной рукав, бросился на двор.

Двор его дома стал в последнее время куда более многолюден, но такие изменения произошли не от хорошей жизни. Слишком много хуторов и деревенек, стоящих на землях Войцеховских, были в последнее время преданы огню и мечу «неизвестными разбойниками». На ранее богатых и привольных землях теперь жили лишь призраки прошлого. Живого, правильного прошлого, в котором все было хорошо… пока он не отступил от заветов. И мало того что отступил, так еще и упорствовал в своей гордыне, не иначе как нашёптанной демонами. На дочь гневался, даже в Вагрант поехал, чтобы силой её принудить к несвободе.

— Пан Тадеуш, — поднялся с завалинки верный холоп.

— Что там, Матеуш? — поинтересовался пан Войцеховский, опоясываясь саблей.

— Сей же час и узнаем, пан, — старик затянулся едким дымом и крикнул: — Венцек! Чего углядел?

— Пятеро всядников! С оружием, четверо в броне! Остановились! Один, который без брони, сюда едет!

Тадеуш огляделся, но сумерки скрадывали всё. Дворня попряталась, немногие мужчины торопливо вооружались и привычно разбегались по местам за забором. — Вижу! — крикнул Венцек. — Не узнаю всадника, не Вашневских он холопов, другой кто-то!

— Заблудился, должно быть, — вздохнул Тадеуш.

Никто к нему не ездил, соседи шарахались, как от чумного. Тадеуш не роптал, признавая справедливость наказания за демонские мысли и поступки. Только молился, чтобы с дочкой всё было хорошо. Помочь ей он, увы, ничем не мог: ни денег, ни влияния, дворни и той почти не осталось. Не Зосю же немую дочери в услужение отправлять?

— Доброго вам вечера, почтенные! — раздался голос, и в проёме ворот появилась тень всадника на коне. — Верно ли мне сказывали, что здесь я смогу найти домула Тадеуша Войцеховского?

— Верно, — выпрямился Тадеуш, — это я.

Домулами и донами людей величали за пределами Лахты. Иностранец, на хорошем коне, да с эспадой на боку, сразу бросившейся в глаза, едва Матеуш запалил огонек. Подсыл Вашневского? Всё возможно, у того, кто поддался соблазнам и отринул заветы. Тадеуш невольно обернулся на обвалившуюся крышу часовенки, коснулся сердца, лба и протянул руку к приехавшему, мысленно готовясь выхватить саблю.

Спасителем заповедано сражаться за свободу и честь, даже когда поражение неминуемо.

— В этом доме гостей встречают честь по чести, — с угрозой проговорил он, видя, как незнакомца окружает дворня.

— Отлично, домул! — весело воскликнул парень, спрыгивая с коня и тут же раскланиваясь.

В руках Тадеуша невесть как появилось письмо.

— Я Густав Алариш, посланник славного короля Перпетолиса, его величества Гарриша Второго, и это послание от вашей дочери, Агаты Войцеховской, — прозвучало совсем не то, чего ожидал Тадеуш. — А это послание от моего короля лично вам, почтенный домул.

— Мне? — растерянно переспросил Тадеуш, машинально принимая тубус с залитой сургучом печатью.

Перпетолис находился в горах где-то невообразимо далеко. Какое дело королю горной страны до нищего пана Тадеуша Войцеховского?

— Лично в руки, — снова поклонился Густав.

Расторопный Матеуш уже подносил фонарь, в свете которого Тадеуш вспомнил о письме от дочери. Вскрыл, развернул и вчитался в ровные строчки, жадно охватывая взглядом всё письмо и тут же едва ли не теряя сознание.

— Хвала Спасителю, с ней всё в порядке! — рука Тадеуша коснулась сердца, лба, а затем уже обе руки крепко обняли Густава.

Уроженец горной страны оказались крепки телом, словно и правда состоял из камня.

— Жива, цела, её пригласили учиться к магистру… в Перпетолис! Тащи последнюю бутылку красного вина, Матеуш, сегодня будет праздник! — закричал Тадеуш, хлопая рукой по письму.

Ей даже будут платить за обучение, воистину счастливые, невероятные новости! Тадеуш ещё раз вознёс молчаливую молитву небесам и повернулся к посланцу короля Перпетолиса:

— Чем я могу отблагодарить тебя, сынок?

— Можете прочитать послание моего короля, — ответил тот.

Тадеуш едва не хлопнул себя по лбу, распечатал тубус и вчитался. Перечитал три раза.

— Серьезно? — спросил он Густава. — Стать правителем долины Кроссшлахт в горах Перпетолиса? Вот так вот просто? Король же меня даже не знает!

— Зато он знает уважаемого магистра Агостона Хатчета, с внуком которого училась ваша дочь. Не сомневайтесь, домул, всё серьёзно, — Густав отвесил лёгкий поклон. — К тому же, насколько мне известно, его величество предлагает обменять ваши земли. Вы станете владетелем долины Кроссшлахт, а нынешний её господин получит ваше поместье.

— Вы, вероятно, видели, что мои земли нынче пребывают в запустении, — с горечью проговорил Тадеуш.

— Поверьте, даже так они куда богаче долины Кроссшлахт, — усмехнулся Густав. — Поэтому её нынешний владелец будет просто счастлив обмену. Доброе имя моего короля не позволило бы всучить вам кота в мешке, поэтому я должен заранее предупредить — долина Кроссшлахт — это мелкий клочок каменистой земли, зажатый меж отвесных скал. Вся её польза том, что она лежит на достаточно оживлённом торговом пути, и потому за неё уже который год бодаются два окрестных клана. Насколько мне известно, за последние десять лет барон Кроссшлахт сменился двенадцать раз. Вы — тринадцатый.

— Отчего же его величество предлагает эти земли именно мне? — удивился Тадеуш.

— Оттого что так, отдав Кроссшлахт чужаку, он добьётся примирения враждующих сторон, — честно ответил Густав. — Вам же придётся нелегко, придётся балансировать между ними, но у вас будет поддержка его величества и моего клана, Аларишей. Ваши же нынешние земли послужат достаточной компенсацией.

Тадеуш уже открыл рот, чтобы отказаться — ну куда ему бросать свое поместье и земли предков? — но тут же закрыл. Ведь Агата будет учиться в тех же горах, где-то рядом.

— Это далеко от столицы — Ну-ан-диша? — спросил он, заглянув в письмо Агаты.

— Рукой подать, — ответил Густав, — день пути пешком. Разумеется, домул, вы вольны и свободны в своем выборе, на приглашение и стипендию вашей дочери это никак не повлияет.