В чужом обличье (СИ) - "Мольфар" - Страница 36

В тот момент, когда ему пришла в голову эта идея, всё казалось безупречным. Когда он набрасывал на себя иллюзию деда и выходил из башни, план все ещё казался неплохим. Но чем ближе Реймонд подходил к больнице, тем больше его одолевали сомнения.

Над входной дверью, в камне, была выбита традиционная стилизованная фигурка Спасителя, будто бы стоящего вполоборота и зовущего за собой людей, которые сливались в толпу, словно плащом окутывающую его плечи. Реймонд смотрел на нее, словно размышляя об Исходе, но на самом деле думая о Светле.

Мастере Светле Тарниш.

Легко и просто было воображать, как он войдет в двухэтажное здание, пройдет мимо больных, найдёт Светлу и скажет, что никогда её не любил и не полюбит. Традиционная формула отказа не требовала демонстрации чувств, в отличие от признания в любви. Собственно, с этого и начались сомнения Реймонда: а чего же Светла никогда не признавалась в чувствах деду? Или признавалась, а он отверг её, и она просто любит его на расстоянии? Как он тогда будет выглядеть, вломившись с традиционным отказом? Его или раскусят как самозванца, или придется изображать потерю памяти, что в итоге приведет к тому же разоблачению: Светла начнет лечить его прямо на месте и сразу обнаружит подделку.

В условиях общей встревоженности и опасений, озвученных Гиозо, хорошо, если его просто побьют, а то ведь могут и убить на месте. Ведь как оно могло выглядеть? Приехал поддельный внук (а настоящий Реймонд учится в университете, ни о чём не подозревая), обманом подобрался к магистру Агостону, натравил подручного для пущей достоверности или убил уже после того, как сорвалось покушение у короля, и теперь ходит, притворяется.

― Проклятье, — потёр лоб Реймонд, — насколько проще всё было в университете.

Там не было влюблённых в него женщин, да и сам он относился к подружкам легкомысленно (и они платили ему тем же). Здесь же всё было основательно и прочно, как сами горы. И теперь, вместо того чтобы вникать в тайны теормага и чертить формулы с первого курса, он оказался вынужден ломать голову над политикой и любовью.

Маэра любила Реймонда: то ли и раньше любила, то ли внезапно вспыхнула страсть после возвращения ― неважно, чувства там полыхали серьезные. Светла любила Агостона Хатчета со всей страстью зрелой женщины. Реймонд даже потратил несколько часов, пытаясь разобраться, нельзя ли иллюзией обмануть целительницу. Не ради тела Светлы, конечно, а ради того, что она мастер. Как-то привлечь, использовать в деле взлома защиты в подвале, да хотя бы попросить «помочь внуку с основами».

Но на уровень архимага в иллюзиях Реймонд не вытягивал никак.

При этом, возвращаясь мыслями к запутанному клубку, все были уверены, что магистр Хатчет влюбился в донью Августину, и как опровергать эти слухи Реймонд не знал. Разве что жениться на Светле! При этом самому Реймонду нравилась Катрина, но идти куда-то с искренними чувствами в такой момент? И ещё эта политика, будь она неладна!

Ладно бы всё было спокойно, но когда в любой момент князья могли восстать, а король — обратиться к магистру Агостону за защитой… и это добавляло старых сомнений насчет отказа Светле. Реймонд, занятый этими мыслями, даже не сразу понял, что видят его глаза. А видели они мастера Светлу Тарниш, которая почти что выбежала из центрального входа в здание больницы. Горец, ведший туда пожилую женщину, почтительно уступил дорогу, сама старушка едва ли не в ноги поклонилась Светле, но та не смотрела на них, не отрывая взгляда от Реймонда-Агостона.

― Магистр Хатчет, — произнесла Светла отрывисто.

Грудь её вздымалась под платьем, лицо раскраснелось. Реймонд вообще хотел сбежать, но не сумел сразу вынырнуть из размышлений, и в панике подумал, что надо чаще практиковаться мыслить, не теряя связи с реальностью.

― Агостон, — почти прошептала Светла, и в голосе её было столько нежности, что Реймонд чуть не попятился. — Ты вернулся, да?

Реймонд неожиданно понял, как всё это выглядит со стороны, и едва не застонал. Донья Августина уезжает, а он приходит к больнице и стоит, пялится, не решаясь войти. Чтобы не выдать себя, конечно, но со стороны: чем не томление влюблённого? Если бы не сомнения насчет прошлого, сейчас был бы идеальный момент отказать Светле: после такого она никогда не прикоснулась бы к нему.

Но Реймонд медлил, не зная, сколько времени займёт взлом защиты в подвале. Да, пара опытов над амулетами оказались успешными, но десяток других провалились. Впрочем, мог бы и сразу сообразить, что дед не стал бы ставить слабую защиту на свой подвал.

Как ни крути, со всех сторон сам дурак.

― Мне надо уехать, — произнёс он, не зная, что ещё сказать.

Исполненное радости, словно светящееся лицо Светлы потухло и погасло.

― Уехать по делам, — быстро добавил он, мысленно молотя себя по голове.

Ну что ещё могла подумать влюблённая женщина? Что он поехал вслед за доньей Августиной!

― В долину Тильт, — продолжал придумывать на ходу Реймонд.

― Тильт? — чуть всхлипнула Светла.

Самая северная из всех долин и уж точно не та, куда поехала Августина. Реймонд хотел понизить голос и попросить никому не говорить о просьбе короля, но тут же обозвал себя мысленно дважды и трижды дураком. Мастер Светла регулярно виделась с Гарришем Вторым, что, если она обмолвится или спросит что у короля на этот счёт?

― Вроде бы у них там размыло один из склонов, и ходят слухи, цто творятся какие-то недобрые дела, особенно по ноцам, — постарался максимально размыто объяснить Реймонд. — Луце заранее съездить, мало ли цто, а то полуцится, как в долине Понс.

― Берегите себя, магистр, — произнесла Светла, снова устремляя на него нежный взор.

Как, ну как дед мог не видеть этого?! А если видел, почему ничего не делал?! Уж если бы он отказал Светле, то хотя бы Киэра знала, так? Да ладно Киэра, знала бы сама Светла и не смотрела бы так. Или она, как в героической балладе, просто любила несмотря на отказ? Спаситель всемогущий, насколько проще было с грых-шатуном! Опаснее, да, но в то же время и проще. Убей или тебя убьют, и всё тут.

― Конецно.

― Может мне… поехать с вами?

― Нет, — покачал головой Реймонд.

― Вы всегда отказываетесь, магистр, — печально кивнула Светла и повторила: — Берегите себя.

― Конецно, — тоже повторил Реймонд.

«Ещё надо будет присмотреться к тамошнему князю, — подумал он, — хоть какая-то польза будет от поездки». Ведь проблемы в долине Тильт он придумал, услышав на ярмарочной площади чью-то байку, но князю долины надо будет рассказать что-то, сходящееся со сказанным Светле.

И пока он в отъезде, взломом не займёшься.

«Придётся, — размышлял Реймонд по дороге обратно в башню, — взять с собой книги, беря пример с доньи Августины. Пару амулетов тоже, ставить опыты, чертить сканирующие формулы вокруг. Хлопотно и утомительно, но надо. Лучше всего было бы унести отсюда ноги до того, как князья и Ранфия решат поделить горы».

Ранфия. Договор. Необходимость присутствовать.

― Я отправляюсь в долину Тильт, — сказал он домне Киэре.

― Тильт? — удивилась та.

― Вернусь быстро, мне нужно будет присутствовать на подписании договора с Ранфией и Ойстрией, — пояснил Реймонд.

Он замялся, но потом махнул рукой и объяснил всё домне. Та лишь покачала головой, вздохнула.

― Бедная Светла.

― Но я же не могу! — взвился Реймонд.

― Не можешь. Ничего, — подбодрила его Киэра, — съездишь, все остынут, да и сын Августины приедет за это время. Увидит мастер Светла тебя с Августиной и её сыном и сама отойдёт в сторону. Езжай, всё образуется, вот увидишь.

Реймонд лишь кивнул, отмечая про себя «Августину» — видать, подружились две женщины, несмотря на всю разницу в статусе и социальном положении. Это было хорошо, авось да удастся через Киэру и Хосе привлечь донью к взлому защиты. Гиозо защитит короля, после подписания договора отстанут ранфийцы, а князья… ну что князья? Сидели по долинам и ещё посидят, не так ли?