Просто Маса - Акунин Борис - Страница 16

Ну и, конечно, Наоми Тревор сказала в ответ то, что следовало:

– Плаванием жизнь не заканчивается. Надеюсь, мы будем видеться и в Иокогаме.

В ответ Маса приподнял брови, как бы пораженный столь неожиданной перспективой, но вообще-то ухаживание шло стандартным маршрутом, по установленному расписанию – как трамваи в прекрасной дореволюционной Москве. Метафора была неудачная, про московскую жизнь ронину вспоминать не следовало, чтобы не будоражить сердце, и Маса мысленно поправился: как ритуальный танец в спектакле Но. С Наоми будет еще две платонических встречи, а на третьем свидании миссис Тревор позволит собою полакомиться. Женщины так предсказуемы.

В одной научной книжке Масахиро Сибата прочитал, что у нормального мужчины к шестидесяти «зов гормонов» затухает. У восточной медицины для этого возрастного явления имеется более приятное объяснение: если мужчина развивается гармонично, его жизненная энергия Ки[65] понемногу перемещается из земной сферы в небесную. Плотское искание перевоплощается в духовное. Но у Масы пока не перевоплотилось, или же гормоны были какие-то неправильные, всё звали и звали.

Люди без понятия и фантазии полагают, что седина и морщины понижают мужскую привлекательность в глазах противоположного пола. Глупое заблуждение! Просто если ты немолод, не картинный красавец и не богач, которому легко превратить жизнь избранницы в праздник, используй иные средства.

Для мужчины даже выгодно выглядеть старше своего возраста – при условии, что ты по-прежнему молод сердцем и энергией Ки. У женщин-то наоборот: для них лучше иметь сердце старухи и молодую кожу. Последнее дается нелегко, но женщинам вообще живется труднее.

Мужчине зрелых лет, во-первых, следует избегать стратегической ошибки: ни в коем случае не тратить время на ту половину женщин, которые ищут в партнере сына. Совершенно достаточно второй половины, кому нужен партнер-отец. Таких на свете за вычетом девочек и старух (Маса взял для расчета перепись 1920 года) примерно двести пятьдесят миллионов – вполне достаточно. Определяются женщины, жаждущие удочерения, по тысяче разных примет, это легко.

Правило второе. Всякая мало-мальски привлекательная женщина воображает себя цветком, а мужчин – пчелами, которые только и мечтают присесть на ее венчик и высосать сладкую пыльцу. Поэтому цветок ведет свою извечную игру, то приоткрывая лепестки, то их закрывая. Секрет успеха в том, чтобы переменить роли, и тут у Масы была разработана безотказная технология.

Отлично работала трогательная повесть об обете целомудрия, принятом верным ронином в память о погибшем господине. Ничто так не распаляет женщину, как мужская неприступность. «Я всегда очень любил любовь и считался в ней мастером, – отрешенно говорил одинокий ронин, – но на похоронах господина поклялся никогда больше не радовать своей плоти чувственными удовольствиями, даже с самой ослепительной красавицей. (Тут обязательно следовал восхищенный взгляд на собеседницу). Нарушить обет для меня – все равно что погубить свою душу». Какая же дама после таких слов не захочет проверить, готов кавалер ради нее погубить свою душу или нет? Сами соблазняли и даже уговаривали. Маса некоторое время противился, но сила Красоты оказывалась сильнее Долга.

Правило третье: коли ты японец, живущий в западном мире, делай ставку на женщин, которые возбуждаются от необычного, от экзотики. Маса заделался сугубым, выражаясь по-украински, щирым японцем. Вместо пиджака и брюк стал носить кимоно, обзавелся веером, голову обрил на манер Будды, освоил таинственно-восточную, как бы обращенную внутрь себя улыбку. Любительницы экзотики клевали на него, как красноперки на мотыля. Дальше – просто. Потихоньку выбираешь леску, поддерживая в рыбке градус любопытства: открываешь всё новые и новые грани своей необычности. Здесь у Масахиро Сибаты имелся большой арсенал. Завершающим ударом обычно становился доверительный рассказ о мистическом знаке – маленьком красном драконе

в точке тандэн

[66]. (Была у Масы такая татуировка – всю жизнь, черт ее знает откуда). «Где это – точка тандэн?» – разумеется, спрашивала бедная пчелка. «На два дюйма ниже пупа», невозмутимо отвечал ронин (не будем забывать, давший обет целомудрия). После долгих уговоров давал взглянуть «одним глазком», а от татуировки и до мужского корня недалеко. За долгие годы красный дракон притащил Масе немало добычи. Хозяин волшебной рептилии всегда думал, что именно для этого загадочная татуировка ему и ниспослана. Но теперь, в нынешнем своем возрасте, на высоком дане Кодокудзюцу, прозрел: смысл дракона совсем в другом.

В японском бестиарии есть десять существ, традиционно покровительствующих тому или иному магистральному направлению жизни. Обычно человек сам решает, какой из этих знаков поставить несмываемой печатью на свою кожу, а у Масы выбора не было. Герб красовался на нем с младенчества, и может быть даже являлся не татуировкой, но родимым пятном (вот было бы интересно!).

Восемь символических существ – земные: Черепаха Камэ знаменует мудрость; Бабочка Тёхо – безмятежность и семейное счастье (поэтому ею любят украшать себя женщины); Карп Кои – преодоление трудностей, поскольку эта упрямая рыба норовит плыть против течения; Кошка Нэко – процветание; Журавль Цуру – удачливость; Лягушка Каэру – неуязвимость в жизненных странствиях, ибо глагол «каэру» значит «благополучно возвращаться»; Барсук Тануки – творческий поиск, ведь этот зверь отличается озорством и непредсказуемостью (когда-то, в юности, у Масы была такая кличка); Лев Комаину – разумеется, обозначает силу.

И только два зверя – фантастические, каких в природе нет: Феникс Хоо и Дракон Тацу. Они противоположны. Феникс олицетворяет душевный покой и ведет человека к умиротворению, просветлению – это явно не карма Масахиро Сибаты. Ему по дороге с драконом, покровителем героев и одиночек, следующих особенным, ни на что не похожим путем. Ну и потом, одно дело, если у мужчины в низу живота какая-то лягушка или рыба – и совсем другое, когда гордо предъявляешь избраннице красного дракона.

С миссис Тревор впрочем до дракона пока еще было далеко. Одинокий ронин ухаживал за ней всего второй день и пока еще только добрался до драматического повествования о родителях.

– Видите вон ту дальнюю скалу? – кивнул Маса на первый попавшийся утес, прилепившийся на краю мыса Кэндзаки. Позатуманил глаза, потом вовсе прикрыл. – Я уже говорил вам, что я происхожу из старинного рода якудза, который обитал в этих краях, когда Иокогама была всего лишь рыбацкой деревней. Моего отца звали Рюдзо Сибата …

В юности он рассказывал эту байку бессчетному количеству девушек, всякий раз показывая на скалу или обрыв, какие оказывались неподалеку.

– Он почти не выходил из тюрьмы. На левой руке у него оставалось всего два пальца. Однажды – мне было три года – отец бежал из темницы и спрятался вон на том маяке. Мать отправилась к нему на свидание, захватив с собой меня. Но убежище окружили сёгунские стражники. Сдаться отец не захотел, он был гордый человек. Они с женой предпочли уйти из жизни. Родитель ударил матушку ножом в сердце, а потом перерезал себе горло. На сына рука у него не поднялась, он смог лишь сбросить меня в море. Но я не утонул, стражники вытащили – уж не знаю, к добру или к худу…

Слова, интонация, сдержанная дрожь голоса – всё было отточено до совершенства. Рассказывая, Маса обычно думал о чем-то другом, не забывая подглядывать из-под ресниц за реакцией слушательницы.

Миссис Тревор слушала, как надо: вздыхала, всхлипывала. Вообще-то она была женщина с твердым характером, но какая же японка останется равнодушной, внимая рассказу о двойном самоубийстве влюбленных и родительском мягкосердечии. (Несмотря на свои британские манеры и английский язык, Наоми была японкой, фамилия ей досталась от мужа, поэтому объяснять, что такое «якудза» и зачем отрезают пальцы, не понадобилось).