Космос. Меридиан (СИ) - "pine wood / limitless the sky" - Страница 38

- Вы еще не закончили? – Вуивр стремительно зашел в помещение и, расстегнув на запястье широкий коммуникатор, размял кисть, следом за ним зашел хомуис и замер за спиной.

- Что? – очнулся Льюис.

- Интервью. – Август сел в кресло между ними.

Тягостная пауза без слов красноречиво ответила на вопрос.

- Я-а-асно... – насмешливо протянул Август. – Я так и думал.

Льюис от этих слов недовольно поджал губы, сложив руки на груди, а Жером почувствовал, как у него запылали щеки, ведь его профессионализм уступил чувствам, и он утратил холодный расчет. Но что ему было делать, если Льюис словно в скорлупу завернулся и явно не хотел открываться? А Жерому, если честно, и самому захотелось запихнуть чистейшего в эту скорлупу поглубже, потому что, когда ты рядом с ним, ты не обижаешься, как и все, на то, что он словно спрятался от всех. Разумные тянулись к нему, пытались переосмыслить свое положение, свое место в этом мире и ждали ответов на вопросы от чистейшего, а вместо него на центральных платформах СМИ эту роль на себя взяли ученые, получившие амнистию. Все они говорили интересные вещи, писали новую концепцию современности, но в них не было уверенности в том, о чем они говорят, другое дело чистейший, да и просто разумные тянулись к нему как к огню в темноте, но тот был недоступен, и эта недоступность порождала напряжение и новую культуру слухов.

На этом фоне был всплеск интереса к Видару, от него ждали примерно того же, что и от Льюиса, считая таким же добрым посланником из прошлого, но Видар с трудом не шарахался от разумных с мутациями и в целом был равнодушен к проблемам землян, единственное, в чем он преуспел, это административная организация силовиков, и такое положение вещей лишь подчеркнуло особенность Льюиса и потребность именно в нем, но у самого Льюиса явно была потребность забиться в какой-нибудь дальний угол и тихо заниматься там делами.

- Я хотел тебе это передать позже, чтобы ты выбрал, что можно отобрать для публикации, но раз вы еще с места не сдвинулись, отдам сейчас. – Август щелкнул пальцами, и хомуис за его спиной протянул плотную стопку странных квадратов.

- О чем ты? – Льюис привстал, сев на диване ровнее, и напряженно уставился на Августа.

- Мы смогли извлечь цифровые данные с твоего телефона и восстановили фото и видео. – Август протянул руку со стопкой квадратов Льюису. – Вот они.

Жером почувствовал, как сердце пропустило удар, Льюис, кажется, оцепенел так же, как и он. С лица Льюиса стек цвет, он медленно протянул руки и забрал стопку у Августа, а Жерому впервые захотелось приложить аристократа чем-нибудь тяжелым, чтобы его отвалившаяся вместе с пуповиной эмпатия очнулась. Августин очевидно не понимал, что это жестоко, но до него начало доходить благодаря замороженной реакции Льюиса.

Чистейший осторожно положил стопку себе на колени так, словно она была невероятно хрупкой и одновременно с этим ядовитой, а потом завис на первом же снимке. Жером не видел точно, но кажется, там было несколько человек в обнимку с Льюисом. Лу осторожно коснулся их пальцами и погладил. В этом коротком, едва заметном жесте было столько боли и тоски, что захотелось отнять у него их и швырнуть обратно в Вуивра, который, кажется, напрягся от такой реакции Льюиса.

Лу осторожно сдвинул снимок и, посмотрев на следующий, как-то полупридушенно охнул, словно подавился воздухом, и закрыл глаза. Август нахмурился и, судя по всему, подбирал подходящие слова, которые лучше бы он использовал раньше, но применить их не успел, Льюис как-то осторожно снял стопку со своих колен, положил ее на диван рядом, как-то нелепо приоткрыл перекошенный болью рот, чтобы наверное объяснить что-то, но, ничего так и не объяснив, чистейший встал и, оставив так и не просмотренную стопку снимков, вышел из зала. Августин, словно стержень проглотив, с неестественно напряженной спиной вышел следом, Жером поднялся и до того, как хомуис успел забрать снимки, успел разглядеть на них первые две фотографии, одну из которых было плохо видно, потому что снимок был недостаточно сдвинут в сторону, но даже этого хватило, чтобы увидеть счастливое лицо солнечно улыбающегося парнишки в какой-то строгой форме, Жером даже не сразу признал в нем Льюиса из-за очень коротких волос, спадавших лишь небольшой челкой на лицо, в обнимку с каким-то седовласым мужчиной, смутно похожим на Льюиса.

Строгий взгляд и сдержанная улыбка резонировали со счастливой улыбкой чистейшего, чей взгляд светился какой-то юношеской дерзостью и хулиганством. Рядом находился кто-то еще, но его было не видно. Хомуис быстро забрал снимки и попросил уйти, предупредив, что с ним свяжутся в ближайшее время, но Жером и не слушал, молча выйдя в коридор и под конвоем шагая в сторону лифта, перед этим у него забрали всю аппаратуру, которую, конечно, вернут только после проверки всех файлов и одобрения Вуивра, но Жером думал не об этом, а лишь о том, как сильно тот Льюис на снимке отличался от того, что был сейчас, и не столько изменившейся внешностью, сколько кардинально изменившейся сутью, нет больше той легкости и беспечности, что сквозит во взгляде перенька на снимке.

Жером вспомнил одно из засмотренных до дыр видео, сняли его, когда чистейший появился на своей информационной платформе, это был всего раз или два, но там у него состоялся интересный диалог. Жером до сих пор злился и завидовал своему конкуренту Сену, который умудрился подобрать ключик к Льюису, и тот немного открылся ему.

- Изначально система мотивации у человека не внутренняя... – Льюис задумчиво почесал нос. – Она не идет из души. То есть человек как бы не проснулся еще... Его мотивирует что? Его привлекает удовольствие и отталкивает опасность. То есть поиск удовольствия и избежания опасности. Страх, жадность... Вот эти вещи управляют, и человек словно набор автоматизмов, реализующих эти программы, но потом происходит пробуждение, происходит оно после того, как ты задал себе вопросы: “Кто я такой? Для чего я живу? В чем мое предназначение? Каков мой путь в этом мире? Что я должен сделать? Что есть эта вселенная? Как жить правильно?”

Льюис надолго замолчал, словно копаясь где-то в глубине себя.

- И когда ты ответил себе на эти вопросы... с этого момента рай потерян. – Льюис невесело улыбнулся. – С этого момента счастье в невежестве больше недоступно, и самое главное, эти вопросы встают перед тобой после какого-то потрясения, они до этого существуют в твоей реальности, но будто одеты, а когда происходит какой-то переломный момент, они словно раздеваются, и от их наготы и очевидности никуда уже не убежать, потому что в таком случае ты на них отвечаешь не интеллектуально, а сердцем, ты просто получаешь этот ответ откуда-то из глубины своей души, и голос этот внутренний не заткнуть и не обмануть, он точно все знает.

Льюис откинулся на спинку высокого стула и посмотрел вперед слепыми глазами, смотрящими на самом деле не перед собой, а куда-то в себя.

- Перед тобой встает множество препятствий на этом пути, но тут как с бабочкой... Знаете, что такое бабочка? – Льюис повернулся к собеседнику.

- Конечно.

Сен, словно волшебник, несколько раз щелкнул пальцами и в виртуальном пространстве между ними материализовалась яркая бабочка, а потом еще щелчок и еще бабочка, и еще, и еще. Они яркими пятнами запорхали вокруг них, а Льюис расцвел улыбкой. Наконец несколько бабочек облюбовали светлую макушку чистейшего и плечо, а одна из них села на подставленный палец Льюиса. Лу поднес ее к своему лицу, разглядывая.

- А знаете, как она появляется?

- Ну да... До этого она гусеница.

- Верно. Гусеница, мерзкая и неприятная, которая только и может, что точить листья, но приходит время и она превращается в куколку.

Бабочка исчезла с пальца Льюиса, на мгновение появилась гусеница, а потом она неожиданно сорвалась с пальца, но не упала, а темной куколкой повисла на пальце. Какое-то время она висела неподвижно, пока наконец не наметилось какое-то оживление внутри кокона. Бабочка словно разминала его изнутри, пытаясь выбраться, Льюис с восторгом смотрел на процесс, и все невольно заражались теми же чувствами, с вниманием наблюдая за происходящим.